© Терентьев Ю.С., перевод на русский язык, 2006

© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2006

* * *

От автора

Как сказано в Священном Писании, всему свое время, и время всякой вещи под небом (Еккл. 3, 1). А потому пора и нам пристально рассмотреть и оценить дух нынешней эпохи, к чему побуждают нас многие из возлюбленных братий. Знамения времен, приковывающие внимание всех, кто размышляет о проблемах современного общества, – знамения эти ныне очевидны. Ибо они, как мы думаем, указывают на явления эсхатологического порядка и внушают умозаключения, которыми нельзя пренебречь как пустыми догадками. Основание веры нашей – и не нашей только, но и всех православных христиан в настоящем, прошедшем и будущем – твердо и незыблемо. Мы не страшимся никого, кроме Триединого Бога. Да, в мире действует богопротивник-сатана, постоянно напоминающий о себе всеми видами греха и отступления. Но мы не боимся его, памятуя слова апостола: Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире (1 Ин. 4, 4) – и песнописца Святой Церкви: «Надеющиися на Господа уподобишася горе святей, иже никакоже движутся прилоги вражии»^[1].

Божественное Откровение, возвещающее нам, кто мы, как явились в мир и какова наша истинная отчизна, извещает – со всем тем, что надлежит ведать человеку о Боге, – также и о человекоубийце-диаволе, главном нашем враге от грехопадения до конечного дня, когда упразднятся сам диавол, смерть и всякое зло. Наше дальнейшее рассуждение будет посвящено событиям, предваряющим тот день, а именно – последним временам, когда всеобщий враг на краткий миг явит себя много могущественнейшим, чем во все предшествующие эпохи.

Учение Господа нашего об антихристе и кончине века

Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века? (Мф. 24, 3). Ибо чуть раньше, указывая Наставнику на великолепие храмовых зданий, услышали от Него: Не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено (Мф. 24, 2). Когда же после такого пророческого ответа дерзнули вопросить о грядущем, в особенности же о Втором и славном Его Пришествии, Господь, открывая с высоты Своего ве́дения то, чему надлежало быть, прежде всего остерег их: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас (Мф. 24, 4). Всеведец знал замыслы древнего змея-сатаны, ибо тот, сам весь прельщение и обман, прибегнет к ним и тогда как к привычному средству.

Через Своих посланников и вестников – пророков, праведников и святых Ангелов – Господь непрестанно обращался к человеку и до устроения полноты времен (ср.: Еф. 1, 10), когда наконец явился в облике смирения Сам, чтобы обновить и спасти его. Но человекоубийца-диавол и после того не оставляет своих козней, всеивая в среду христиан плевелы и засылая к ним лукавых делателей. Имея вид просветителей и наставников, они производят ереси и распространяют всевозможные заблуждения, чтобы удалить людей от истинной веры. И как Господь наш, не довольствуясь многообразной помощью верным Своим рабам, пришел Сам и совершил дело нашего спасения, так и обманщик-диавол, помимо великого множества пороков и соблазнов, напоследок явит главное свое орудие – беззаконника^[2] и сына погибели^[3], воплощение всякой неправды и пагубы, полноту и верх всех зол, когда-либо выпадавших на долю многострадальной земли. Это и будет антихрист – последнее звено в богопротивном замысле сатаны.

Конечно, ученики еще не были готовы постичь всю глубину эсхатологической перспективы, раскрытой Спасителем. Но всеблагой Господь, Который обращался не только к апостолам, но, по собственному Его слову, говорил всем (ср.: Мк. 13, 37), а значит, и нам, указал способ защиты от хищных волков в одежде овец и от ложных вестников Второго Пришествия: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят (Мф. 24, 4–5). Конечно, последующий текст Матфеева Евангелия нельзя определить как всецело эсхатологический, ибо Господь говорит также о взятии Иерусалима римлянами в 70 г. Р. Х. и страшных последствиях этого события. Но оставляя исторический аспект этого повествования в стороне как общеизвестный и бесконечно дорожа пророческим смыслом Откровения, обратимся к главной цели нашего труда – собственно эсхатологии.

И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь… И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец (Мф. 24, 12, 14). Следующий стих: Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, – читающий да разумеет (Мф. 24, 15) – и описание грядущих на землю ужасов относится, полагаем мы, не столько к исторической катастрофе Иерусалима, сколько к кончине века и антихристу, о чем говорит и это загадочное (как и подобает пророчеству) место: ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни (Мф. 24, 21–22).

Бедствия евреев при разорении Иерусалима Титом, при всем их масштабе, вряд ли можно признать худшими из тех, какие случались и тем более могут случиться на земле. В мире творилось бесчисленное множество злых, чудовищных и мерзких дел, но ни одно из них не запечатлено исторической памятью человечества как превосшедшее все остальные. Описанные у святого Матфея трагические события произойдут лишь в конце времен, при беззаконнике и сыне погибели, когда почва для них будет подготовлена духовной деградацией человечества. Ибо «нормальным» состоянием людей станет порабощенность всеми видами греха, а любовь охладеет не то что во многих (Мф. 24, 12), но за малым исключением во всех (ведь корыстолюбие и себялюбие уже и теперь превозносятся как подвиг и забота о всеобщем благе).

Изъясняя речение Господа: восстанет народ на народ, и царство на царство (Мф. 24, 7), мы вынуждены признать, что до сих пор не постигли его должным образом. Не наше ли время – самое лукавое и не в наши ли дни каждое государство считает своим долгом причинить вред соседу, а политики, действующие лицемерием и обманом, видят в ограблении чужих стран залог благополучия собственных? Когда до такой степени процветали кознодейство, ложь, притворство, ненависть и открытое насилие сильного над слабым? Всякое понятие о правде и справедливости попрано, средствами же успеха признаны своекорыстие и обман, якобы «заложенные» в самой природе человека, так что преступники сплошь и рядом восхваляются как герои. Достигало ли нынешней меры бесстыдства восстание народа на народ, когда правило «твоя смерть – это моя жизнь» становится нормой международных отношений? Итак, если уже теперь налицо крушение всех нравственных устоев, что еще препятствует пришествию сына погибели и полному торжеству всех замыcлов сатаны? А между тем царящая в мире сумятица усугубляется все новыми распрями в недрах нашей «процветающей» цивилизации!

В дальнейших словах Господа перед нами открывается уже чисто эсхатологическая перспектива: Тогда, если кто скажет вам: «вот, здесь Христос», или «там», – не верьте… Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого (Мф. 24, 23 и 27). Вот предельно ясный образ последних дней, сполна оправдывающий нашу веру во Второе Пришествие! Ибо оно – единственное, чему не сможет подражать и что бессилен будет извратить лжемессия, лютый волк (ср.: Деян. 20, 29) в овечьей одежде, несмотря на всю власть, полученную им от лукавого миродержца.

Придя однажды в уничиженном образе и совершив дело спасения мира, Господь наш явится вновь в силе и славе, подобающих одному Богу, и «никтоже постоит пред великолепием славы»^[4] Его. Это знамение Второго Пришествия надлежит неусыпно содержать в памяти всем христианам тех лукавых дней. Ибо приближаются знамения ложного пришествия, и да не прельстится никто обманными чудесами, маскирующими его сатанинскую суть! Восстанут, говорит Господь, лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот, Я наперед сказал вам (Мф. 24, 24–25). Воистину ничем не пренебрег Владыка и Пастырь, душу Свою полагающий за овец, но все исполнил словом и делом, чтобы обезопасить нас от общего врага и его козней!

В чем смысл слов: чтобы прельстить, если возможно, и избранных? Ложь будет до того тонкой и искусно замаскированной, что прельстит всех, слывущих мудрыми и разумными, но не избранный остаток (Рим. 11, 5) – тех, кто был призван благодатью Божией, возложил на себя крест Господень и проводил святую жизнь.

Господь назвал и другое знамение Второго и славного Его Пришествия: солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются (Мф. 24, 29). Согласно отцам, деятельность антихриста также ознаменуется сверхъестественными по видимости, но мнимыми по существу явлениями, которые будут совершаться со всякою силою и знамениями и чудесами ложными (2 Фес. 2, 9). И послужат они не столько символами его пришествия, сколько средством устрашить колеблющихся в вере, дабы и те поклонились ему как Богу. Пришествие же Господа будет предварено распадом стихий и превращением небесных светил, ясным свидетельством того, что Грядущий – Сам Бог. И тогда, как последнее доказательство, явится знамение Сына Человеческого на небе (Мф. 24, 30) – Честной Крест, орудие мироспасительного замысла Божия, конечной победы над силами тьмы, упразднения смерти и обновления твари. И… восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, то есть Бога Слова во плоти и одновременно во всей полноте боголепного Его величия, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою (Мф. 24, 30). Но, Владыко Человеколюбче, даруй нам дерзновение встретить Тебя, грядущего с небес!

Повествование святого Марка в этом отношении почти тождественно Матфееву, отличаясь лишь более сжатым характером. У святого Луки особо подчеркнуто, что грядущее запустение Иерусалима выразится в попрании его язычниками, которое будет продолжаться, доколе не окончатся времена язычников (Лк. 21, 24); иными словами, исторический план переходит здесь в эсхатологический.

Но если бы Господь и не возвестил об антихристе самолично, то из сопоставления других текстов, запечатлевших Божественное Откровение и носящих явно пророческий характер, мы непременно заключили бы, что большинство их поддается истолкованию лишь в эсхатологическом плане.