Пять и восемь

Глава 1

Две тысячи

Работа в военном ведомстве была нудной и однообразной.

Я разбирал входящую и исходящую корреспонденцию, изредка отвозил и привозил письма. Для человека, который привык к движению, такая работа точно не то, что ему нужно в жизни. А самое главное – работа не приносила дохода.

Москва очень сурова к приезжим. Если вы не будете шевелить булками и работать, то быстро победный порыв, с которым вы уезжали из родного гнездышка, сменится на горечь поражения и поиска денег на покупку билета обратно домой.

Зарплата моя, после испытательного срока в три месяца (из которых один я уже отработал), должна была составлять 3000 рублей. Это при средней аренде жилья по Москве от 5000 рублей в месяц.

Успокаивало одно: надо было продержаться два года до получения диплома о высшем образовании. А дальше погоны лейтенанта и карьера офицера на Ближнем Востоке.

Поддерживал брат. Я жил у него на Красном Строителе и не «парился» насчет аренды. Старенькая однушка была очень уютной. Большая кухня позволяла разместить там диван, поэтому превратилась в комнату. Мою комнату.

На дворе стоял июль 1999 года. Брату предстояло уехать в командировку на месяц. Уезжая, он оставил мне на жизнь две тысячи рублей и со словами «С Богом!» отправился в путь.

Уже на следующий день мне позвонил мой армейский друг и сказал, что приезжает в Москву на два дня…

С похмелья тяжело просыпаться. Как будто два гнома маленькими молотками колотят по вискам. Нужно будить Большого, у него через три часа поезд домой. Мой армейский товарищ Саня, по кличке Большой, позавчера приехал в командировку в Москву. Два последних дня были веселые и пьяные. Хорошо, что сегодня воскресенье: есть день для того, чтобы отойти.

Сев на край кровати и обхватив руками голову, я попытался сжать её, как тисками. А вдруг боль уйдет? Не помогло.

Зашёл на кухню, достал аптечку. Нужно выпить одну таблетку анальгина, запить водой, желательно сразу литр влить в себя. И двадцать минут лежать без движения.

Прилёг.

Брат уехал три дня назад, а две тысячи, которые он мне оставил, мы прогуляли с Большим за два дня. Две тысячи, которые предназначались на месяц. Надо было что-то делать, так как денег оставалось максимум на десять поездок в метро. Ближний Восток отдалялся, надо было думать не о будущем, а элементарно как-то существовать в настоящем.

Боль отпустила.

Я растолкал Большого, накормил завтраком и проводил на поезд. Купив у метро газету «Ищу работу», стал искать подходящие вакансии. Я четко знал, что хочу попробовать работать в продажах, так как опыт в этой части в родной Чите до армии у меня был.

Манящие объявления «Зарплата от 500 до 3000 рублей в день» не давали мне, человеку, который должен был получать 3000 в месяц, покоя. Неужели "развод"? Как такое возможно?!

«Не испытав – не поймешь» – пришла в голову гениальная фраза какого-то умного человека.

Позвонил по одному из указанных номеров, где девушка с необыкновенно приятным голосом вполне четко сказала: «500 рублей минимум, который можно заработать в день. А еще премии, бонусы и карьерный рост. И это не гербалайф, не пылесосы и не книги. А работа с ювелирными украшениями!»

Надо было пробовать. Я представил, как стою за стойкой ювелирного магазина. Сразу из памяти всплыл случай из Читы…

Глава 2

Чита

Это было в 1994 году.

Мы с моим другом Лехой работали продавцами в ларьке на стадионе «Труд» в Чите. Место было проходное, рядом были железнодорожный и автовокзалы.

В то время ларек – это место, где можно было купить всё.

В ассортимент нашего магазина входили: водка, коньяки, ликеры, спирт, пиво, вода, презервативы, жвачка, конфеты, печенье «Чоко-пай», лапша «Доширак» и прочее. А еще обязательно папиросы и растворитель. Для особых ценителей – ацетон.

Девяностые внесли моду на курение того природного дара, про который нельзя говорить, разве что шепотом, с такими же почитателями. Но читинские пацаны очень специфично подходили к вопросу потребления. Крепким забайкальцам было мало просто природного дара, они смешивали его с растворителем и варили.

В общем, папиросы и растворитель приносили доход не меньше, чем водка и прочий алкоголь. Вот такое было время.

В один из вечеров в окошко ларька заглянуло слегка помятое лицо мужчины. Он протянул пакет, в котором было 100 колец из белого металла с большим овальным камнем – янтарем. Сумма сделки равнялась бутылке водки, поэтому мы, не задумываясь, ударили по рукам.

Уж с чем, а с водкой вообще в ларьке не было проблем: «Смирнов», «Распутин», «Абсолют», «Пшеничная» и ещё порядка пяти наименований, спирт «Ройал» (как же без него – 5 бутылок по 0,5 л. выходило).

«Наполеон» – отдельная песня. Напиток аристократов. Вопрос: «А есть у вас коньяк «Наполеон?» очень радовал меня как продавца. В кассе сразу оседала хорошая котлетка денежек. Это был такой напиток, который завораживающе действовал на любую девушку. Пацан, у которого в пакете болталась бутылка «Наполеона», был обречен на успех.

Уже в Москве, когда я попробовал настоящий французский изысканный коньяк «Наполеон», мне стало понятно, что нам впихивали пойло. Поляки использовали открытие границы, чтобы продавать нам сделанные по лицензии в Польше алкогольные напитки.

Все эти «Смирнов», «Распутин», «Абсолют» – всё было, в основной массе, имитацией настоящих напитков. А ещё в продаже имелись ликеры на любой вкус: «Лимонный», «Мятный», «Кофейный», «Персиковый» и «Абрикосовый». Из всей массы выделялось вино «Таежный эликсир». Из голубики. Божественный напиток.

Так что, девяностые – это время зарождения алко-гурманов!

В общем, когда мужик сказал, что с нас за весь его товар – бутылка водки, мы быстро пришли к согласию!

Мы уже знали, куда попробуем «толкнуть» кольца.

Совсем недавно открылись торговые ворота с Китаем, из Забайкальска потянулись китайские «барыжки». Для них организовали специальный рынок рядом с Мемориалом.

Они скупали все подряд: электронику, часы, чеснокодавилки, ложки, ножи, меха, шинели, шапки и т.д., и т.п. Скупали все наши качественные изделия, чтобы через 10 лет вернуть всё нам, только в худшем исполнении. Но чаще не скупали, а обменивали. Что уж там говорить – магазины были пусты. А тут такое счастье!

Нам предлагались взамен двусторонние пуховики: с одной стороны розового, а с другой – зелёного цвета. Через два месяца пух сползал вниз куртки, и все ходили, как балерун в пачке.

В почёте были костюмы «Адидас» сине-красно-зелено-белого цвета с сине-красно-зелено-белыми полосками. Все жители Читы и области, да что там Читы – всей России – были, как братья-близнецы, одеты в одинаковые наряды. Этакие болельщики «Салавата Юлаева» и «ЦСКА» в одном костюме.

Кроссовки. Мы называли их "кроссовки-неделька", так как трескались они через неделю, максимум две.

Наши кольца приглянулись китайским товарищам. Они собирались кучками, очень смешно болтали на далёком для нас языке. Некоторые китайцы наглые. Им необходимо быть такими. Их там очень много, и только смелые и наглые прорываются. Приходилось вести ожесточенные переговоры при сделках. Именно тогда я почувствовал азарт продаж.

Спустя неделю избавились от всех колец.

У Лехи дома вся комната была завалена футболками, кофтами, куртками, кроссовками «неделька» и прочей китайской дребеденью, которая была успешно распродана.

С бутылки водки мы получили два ящика водки и бутылку «Наполеона».

Читу я покинул в 1997 году, сразу после службы в армии.

На мне были модные китайские джинсы с висячим брелоком, наличие которого на Родине было шиком.

Брат Серега, благодаря которому я переехал в Москву, встречая меня на Ярославском вокзале, посмотрел на меня удивленно и строго сказал: «Сними это немедленно!»

Оказалось, что этот брелок был… этикеткой.

Так началась моя столичная жизнь.