Фиаско

Жизнь полна неожиданностей — эта сентенция, несмотря на банальность, остаётся тем не менее верной. Это я к тому, что с глубочайшим удивлением (и величайшей радостью и восторгом!) обнаружил, что серия историй о пилоте Пирксе, рассказанная Станиславом Лемом в цикле "Рассказы о пилоте Пирксе", вовсе этим циклом не исчерпывается, а продолжается двумя вполне полнометражными повестями. Позор на мою седую голову, потому что Станислав Лем для меня в мире научной фантастики фигура на первых ролях (вместе с братьями Стругацкими). И я самонадеянно считал, что о творчестве Лема знаю довольно много. Стыдобища...

Творчество Лема, равно как и творчество других маститых, настоящих больших писателей-фантастов из жанра НФ, для меня от прочих плодовитых научных и ненаучных фантастов отличается прежде всего тем, что и Лем, и Стругацкие, и Азимов, и другие неназванные здесь авторы весьма уважительно относятся к своему читателю. Точнее даже не к своему, а к любому, взявшему их книги в руки (а своим для них этот читатель становится как правило уже своей собственной доброй волей). Они не склоняются снисходительно с высоты своего масштаба к тому, кто открыл их книги, а терпеливо и дружески берут его под локоток и ведут его с собой, ведут туда, к себе, наверх. Тот же Лем — он не стесняется быть умным и не опасается того, что его в этом заподозрят или обвинят, вовсе нет. Он берёт совершенно серъёзные и абсолютно научные постулаты, и вполне понимаемо выкладывает их перед читателем, разжёвывая и объясняя вполне себе сложные и не всегда с наскоку понятные моменты и пункты. И подталкивая читателя порассуждать вместе с собой над совсем нехилыми вопросами, типа — основные закономерности развития разума и различного уровня развития цивилизаций. И вообще о Внеземном (и земном тоже) Разуме и о сути Жизни вообще, в целом, во вселенском масштабе. Постулируя перед читателем и для читателя основные пункты рассуждений по этим вопросам, освещая и раскрывая точки зрения разных специалистов, и в том числе и свою собственную, точку зрения учёного-социолога. И нисколько не сомневается в том, что и он, и все эти космологи и астрофизики, астробиологи и темпорологи будут и поняты и приняты читателями, вполне доверяя в этом всем тем, кто прикасается к его книгам.

Другая особенность и ценность творчества Станислава Лема и иже с ним заключается в том, что его/их книги, как правило, плотно нашпигованы научными сведениями из самых разных областей и отраслей науки или техники, или любой другой познавательной сферы. Однако эта высокая плотность, эта чрезвычайная начинённость самыми разными точными сведениями, самой разной информацией, вовсе не делает чтение его/их книг занятием утомительным или скучным. По крайней мере, человек любознательный почерпнёт (даже и сейчас) в книгах мастеров этого уровня множество интереснейших и увлекательнейших фактов, и откроет множество самых разных дверей для самостоятельного движения, самостоятельного развития в том или ином направлении.

Однако помимо чисто познавательной ценности есть ещё и третья составляющая — как правило перед Главным героем (а вместе с ним и перед читателем) будут поставлены чрезвычайно непростые задачи нравственного и этического свойства, причём порой на самом высоком уровне постановки, формулирования такого рода задач — на уровне, что называется, теологическом и антропософском. И оставляя читателя перед возможностью самому сделать тот или иной Выбор в этой самой высоконравственной дилемме. И переворачивая порой ракурс, под которым обычный рядовой читатель видит сформулированную автором проблему, таким образом, что точка зрения или кардинально меняется, или просто приходит понимание, что эта проблема вовсе не имеет однозначного решения...

Не скажу, что всё и точно в этой книге я понял и запомнил, но ведь наверное Станислав Лем вовсе и не ставил перед собой задачу вдолбить в голову своего читателя твёрдое знание по тем или иным затронутым в книге вопросам. А скорее всего он просто хотел, чтобы его читатель умел мыслить самостоятельно, был способен "различить в лесу деревья, а из наличия деревьев вывести существование леса". Чтобы было понимание, что наш маленький по космическим меркам шарик с названием Земля для нас, для человечества, является и колыбелью, и единственным домом, и что запасного дома у нас попросту нет...

"Фиаско" - последний роман Станислава Лема. Название представляется очень символичным в контексте творчества писателя. Вот оно - окончательное крушение надежд, что питали герои его произведений на многих и многих страницах.
Добравшись до пика технического прогресса, человечество бороздит пустынную бездну космоса в поисках Собеседника. Планета Земля - словно единое живое существо, которому одиноко в холодном свете звезд. Оно посылает сигналы и импульса, но в ответ получает лишь равнодушное молчание, прерываемое радиопомехами. Тогда отростки, выпущенные Землей, ее щупальца - космические корабли - ищут инопланетный Разум на ощупь. Нащупать жизнь, ощутить живое тепло - желание человека с начала времен. Поиск искорки чуждого сознания в заполненной стигийским мраком Вселенной вызывает невольную жалость. Особенно потому, что главное слово здесь - "чуждое".

Лем скептически оценивает возможность Контакта. Человеческий разум погряз в привычных ему мерках, пробить этот кокон крайне трудно. Чуждость инопланетного Разума может оказаться таковой, что при встрече невозможно будет достичь взаимопонимания. И виной всему не то, что кто-то там злой, а кто-то добрый, просто-напросто эти существа - иные, и внешний облик - это лишь цветочки. Более того, человеку даже не приходит в голову, что этим "иным", возможно, совсем нет резона трепаться с какими-то пришельцами.

Каким бы ни было высоким техническое развитие, традиционные для человека иррациональные "ляпы" не исчезают. Доказательством тому служит начальный эпизод романа, где абсурдная конкуренция двух космодромов на Титане не просто мешает высокой производительности обоих, но и приводит к трагическим последствиям. Нелепость? Еще какая. Среди масштабных научных спекуляций в тексте Лем рассыпает подобные штучки, как хитрые бомбочки, причем не одну и не две. Вставная новелла о термитниках демонстрирует маниакальную жажду всюду совать свой нос и просто из любопытства нарушать заведенный порядок. А разрушение луны как стимул для установления общения? Интересно, найдется ли во всей вселенной идиот, гостеприимно распахивающий двери своего дома перед потрясающим оружием чужаком, который только что разбомбил его сарай? Ну а, собственно, к фиаско приводит предубежденность и банальная забывчивость, коей подвержены даже профессионалы.

В целом, роман получается пессимистическим по настрою. Он словно удрученно говорит: "Ну куда, куда мы пытаемся пролезть? Давайте сначала разрешим присущие нам проблемы..." И правда, прежде, чем искать контакт с Иным и вырваться за пределы, лучше бы найти понимание хотя бы друг с другом.

Осторожно, спойлеры и пафос!

Пожалуй, это одно из самых трагичных прочитанных произведений. События так затянули, что я готовилась к экзамену, думала о концепциях образования, являющихся компонентами философских систем великих мыслителей, как вдруг меня пронзала мысль: "о чёрт, они же разрушили ледяное кольцо!" Периодически было жаль, что Лем писал в восьмидесятые, а не сейчас и мир будущего наполняли допотопные бобины и тому подобное, но с другой стороны мне они милы, потому что переносят в те детские вечера пятнадцатилетней давности, когда папа читал мне классиков жанра и мы смеялись, что на столах кают-компаний транс-галактических лайнеров валяются логорифмические линейки.
Почему-то всё время вспоминалась "Ложная слепота", я невольно сравнивала эти две книги и Лем выигрывал. Ведь и у него текст пестрит философскими, социологическими, физическими и многими другими гипотезами, но читается гораздо более приятно. События и переживания вызывают эмоциональный отклик, сопереживание. Да и изъясняются персонажи более подобающе составу уникальной экспедиции, для которой отбирали лучших из лучших.
Описания космических пейзажей потрясающи. Ледяной аммониевый лес на Титане вызвал у меня, любительницы зимы и снега примерно такое же восхищение, как тютчевский лес, околдованный чародейкою-зимою. И мне действительно кажется прекрасным описанное ниже зрелище:

В назначенное время GOD сменил курс, и, летя теперь к центральному скоплению звезд галактики, «Гермес» выбросил впереди ограждающий щит. Он опередил корабль на несколько миль и как застыл на этом расстоянии. Он служил защитой от излучения. Иначе при такой скорости космическое излучение уничтожило бы слишком много нейронов в человеческом мозге. Голубая альфа светила уже за кормой. Внутри палубы-туннеля в длинной корме «Гермеса» не было полной темноты, потому что оболочки реакторов давали микроскопическую утечку квантов и у стен тлело излучение Черенкова. Этот полумрак казался неподвижным и неизменным, стояла абсолютная тишина, и лишь дважды сквозь броневое стекло окна в переборке, отделяющей эмбрионатор от верхней рубки, проникли резкие, внезапные вспышки. В первый раз слепой до того контрольный монитор охранного щита блеснул холодным белым огнем и тут же погас. GOD, пробудившись за наносекунду, отдал нужное приказание. Ток повернул пусковое устройство, нос корабля открылся, изверг пламя, и новый выстреленный вперед щит занял место прежнего, разбитого горстью космической пыли, обратившей защитный диск в облако раскаленных атомов. «Гермес» пролетел сквозь сверкающий фейерверк, растянувшийся далеко за кормой, и помчался дальше.

Но я не говорила о главном. О контакте. Всяческие попытки межкультурных и особенно межпланетных диалогов всегда были мне интересны. С детства я мечтала о контакте землян с инопланетным разумом. Или хотя бы о том, чтоб появилось какое-то доказательство того, что помимо нас во вселенной сейчас имеются хоть какие-то живые существа. Эта книга просто размазывает подобные мечты по стенке, предварительно отразив в множестве кривых зеркал.
Мы не можем договориться с собственными близкими, мы смеёмся над обычаями других народов, не понимаем людей других эпох. А теперь возведём все эти непонимания в десятую степень и получим абсолютную невозможность контакта с инопланетянами. Ведь может случится даже так, что нам ответят "да", а мы услышим "нет", неправильно интерпретировав ответ, ведь всем известно о разночтении утвердительных и отрицательных жестов даже на просторах Европы, что говорить об иных мирах.
Я не понимаю, почему в составе экспедиции небыло культуролога или этнолога. Ведь он не позволил бы кавитировать Луну, поскольку она могла оказаться священным объектом, а не чем-то далёким, как предположили учёные. И написав это, я снова осознаю, что пытаюсь рулеткой измерить давление.
Я не понимаю, как представители такого гуманного человечества будущего могли совершать такие чудовищные разрушения. Почему любые сомнительные действия квинтян они расценивали как враждебные? Неужели человеку настолько необходим враг, что наведя порядок на Земле коллективное бессознательное отправляется искать этого врага на другие планеты, даже того не осознавая. Почему пилот в последней главе поступил так безрассудно и вправе ли мы осуждать человека, совершившего катастрофическую ошибку в столь непростых и нечеловеческих обстоятельствах? А самое актуальное и пронзительное в описанных событиях то, что снова и снова из-за горстки, которая не сумела договориться, страдают тысячи и миллионы.
Думаю, что если от населения Квинты хоть что-то останется, и если в их культуре есть такое явление как поговорки, то неминуемо возникнет что-то вроде: "незванный гость хуже землянина". Мне очень жаль, что не описано возвращение экспедиции домой. Хотя, вполне отчётливо могу представить себе видения разрушающейся планеты, от которых учёные не раз проснутся в холодном поту, если пулю себе в лоб не пустят, потому что силу опустошения и отчаяния, которые неминуемо их накроют я представить не в сосстоянии. Да, это вам не "Магелланово облако" с его: " Мы везем вам научные труды неизмеримой ценности, созданные за время полета". Эта экспедиция привезёт фотографии разрушенной Луны, искорёженной планеты, её погибших воимя великого контакта жителей и ни с чем не сравнимую безысходность антропоцентризма и вселенского непонимания.