Глава 4. Королева Адриатики

Венеция была прекрасна. Друзья гуляли по узким извилистым улицам, большим и малым площадям, любовались трёхэтажным Золотым дворцом Ка'д 'Оро – смесью готики и Востока, катались на гондолах по Большому каналу – Каналаццо, по каналу Святого Марка мимо дворца Дожей – правителей Венеции и по множеству мелких каналов, названия которых знали только местные жители.

Они часами бродили по пьяццо Сан Марко, разглядывая украденные в Константинополе древние позолоченные статуи летящих коней Лисиппа, удивительные мозаики работы греческих мастеров и современных художников при входе в грандиозный собор Сан Марко, разглядывали камень pietra del banolo с законами Венеции.

Последний закон, написанный в 1460 году, гласил: «жёнам быть любезными с мужьями, хорошо есть, чтобы приобрести пышные формы, распаляющие мужское сладострастие».

Хороший закон. Друзьям он понравился.

Потом они пили свежую дождевую воду из pilele на площадях, ели рис, чёрный от чернил каракатицы, осматривали колонны из розового мрамора с крылатым львом Святого Марка и святым Теодоро, покровителем Венеции на пьяцетто – небольшой площади перед площадью – пьяццо Сан Марко.

Александр прошёл между колоннами, разгоняя сизых голубей. Пожилая женщина покачала головой и сказала: «Плохая примета для тебя, господин. Не следовало проходить между колоннами».

Княжич вздрогнул от неожиданности: женщина произнесла эти слова по-гречески. Но потом он отмахнулся и постарался забыть ещё одно из тысяч пророчеств, которые изрекали странные женщины на всех углах в любом европейском городе. Мало им предстоящего конца света, так надо ещё и каждому человеку беду напророчить, настроение испортить.

– Ты видел город прекраснее Венеции? – спросил Александр у Тео.

– Конечно, видел: это Феодоро.

– Да, наш город прекраснее. Хотя, ему не хватает моря. Слишком оно далеко. А кроме Феодоро?

– Ты прав, Александр. Столько проституток в одном месте я не видел никогда. И столько свиней на улицах. Конечно, когда люди выливают все помои на головы прохожим, а эти помои потом никто никогда не убирает, то свиньям здесь только и жить. У нас за такие дела можно разориться на одних только штрафах. И ещё, я нигде, кроме как в Венеции, не видел умирающих от голода людей, трупы которых бросают прямо в каналы. Ты знаешь, почему жители Венеции голодают?

– Наверно, потому что в Венеции слишком дорого выращивать еду, а чтобы купить её, нужна работа, которая есть далеко не у каждого. Но ты, как всегда, видишь одно плохое. Разве это не чудесно: город на воде, струящиеся, сверкающие на солнце улицы – реки, дворцы, вырастающие прямо из морских волн?

– Тем более, когда в этих волнах плавает столько мусора, дохлых крыс, а порой даже трупы людей.

– Ну, ты брюзга! Смотри на прекрасное. Вода в каналах чистая, её очищают постоянные приливы и отливы. По утрам она даже пахнет арбузами. В ней полно живности: рыбы, крабов. А крабы в грязной воде не водятся. Хоть и грязно на улицах, но все внутренние углы домов заложены кирпичами, чтобы никто не смог сходить в туалет в неположенном месте. Ни в одном городе ты не видел столько чудесных мозаик, шедевров архитектуры и скульптуры. Ты никогда не видел, чтобы люди так заботились о чистоте своего тела. Такого количества бань нет ни в одной стране мира. Говорят, венецианки моются каждый день. Нигде в Европе женщины не пахнут столь приятно, как в Венеции.

– Тебе, княжич уже удалось обнюхать всех женщин Европы? Здесь при каждой бане куча дешёвых проституток. А всё самое прекрасное украдено у Византии.

– Можешь ты, наконец, быть оптимистом? Не украдено, а спасено от уничтожения турками.

Сначала друзья остановились у постоянного посла Молдовы в Венеции, но потом Александр съездил в Банк Венеции и привёз оттуда с помощью слуги Василе – Василия целый мешок венецианских золотых монет со львом – dukati.

После такого успеха друзья подыскали себе отдельный домик с комнатами для слуг, с кухней, небольшим внутренним двориком и стойлом, куда можно было поставить лошадей и карету, не очень-то и нужную на островах.

Домик имел два входа: сухопутный, через который во двор загнали карету с лошадьми, и морской: крыльцо со ступенями, уходящими под воду. Возле крыльца из дна торчало окрашенное в синий цвет с красным навершием бревно, к которому была привязана гондола.

Гондольер и домашняя прислуга входили в контракт. Теперь, проплывая в гондоле по узким каналам, они могли видеть, как венецианки в компании домочадцев подставляют свои плечи под весенние лучи венецианского солнца.

Днём на улицах, кроме проституток, приличных женщин почти не было видно. Впрочем, отличить приличную женщину от неприличной удавалось не всегда: большинство прохожих носили маски. На некоторых – целые маскарадные костюмы.

После дня святого Штефана начался карнавал. Плотные толпы делили улицы на два встречных потока. Играла музыка почти на каждой пьяццо. Бродячие артисты показывали фокусы и смешили толпу.

Скоро заказанные маскарадные костюмы были готовы, и друзья впервые вышли из дома в чудном наряде, ощутили полную свободу среди плотной толпы. Вот только обувь на высокой платформе, позволяющая бродить по отбросам, не пачкая ног, показалась Александру крайне неудобной и неустойчивой.

Текли мимо, словно реки в половодье, странные бесконечные маски, тонкие и толстые фигуры с разукрашенными лицами. Некоторые заглядывали в глаза, нервно смеялись или просто хихикали, и только по голосу, искажённому маской, можно было надеяться отличить, мужчина перед тобой или женщина.

Таких чудных животных ещё не рождалось на Земле. Или это уже другая Земля, с другими существами, придуманными безумцами в нереальном сне? Может это цветочное поле? И все люди вокруг превратились в волшебные цветы, на которые садятся пчёлы и мотыльки? Только нет нигде людей. Они исчезли, как исчезают ночные бабочки с первыми лучами солнца. Во всей Вселенной не было больше людей. Лишь цветы, насекомые, животные, птицы и сказочные существа.

Александр ощутил, как его захватила эротическая волна вседозволенности. Каждая маска была готова любить, и не имело значения, мужчина перед тобой или женщина. Его хватали за руки, прижимались к нему, и даже проверяли рукой, что у него между ног. Обижаться и хвататься за кинжал не имело смысла. Можно было только разделить всеобщее сумасшествие, бездумно плыть по реке разврата и похоти. Единственное, что раздражало Александра, это глупые шутки, самой безобидной из которых был щипок за попу.

Махнул рукой и исчез в мутном омуте Тео, увлекаемый белоснежной принцессой в сверкающем звёздами наряде и бумажном венце. Василий крутил головой в маске святого отца, и огромный деревянный крест на его плотной шее болтался вслед за головой: налево, направо, опять налево, направо.

Чтобы не потеряться, он держался за край рукава Александра – демона в чёрном плаще.

Рядом в том же направлении шли две птицы в серебряном и золотом оперениях, и, вдруг, серебряная птица в маске, с закрытой вуалью нижней частью лица явно нарочно подставила ногу Александру. Княжич споткнулся и рухнул на грязную мостовую. Василий пытался удержать княжича за рукав, но сам поскользнулся и рухнул на него сверху.

Повальный хохот заглушил карнавальные звуки. Смеялась вся улица. Уж очень нелепо барахтались в грязи святой отец и чёрт. Над ними держались за животы и хохотали два субъекта в птичьих одеждах.

Наконец, Александр вскочил, и в ярости схватился за рукоять спрятанного под одеждами кинжала. Толпа странных существ замерла. Замер лев, дружелюбно положивший лапу на узкие плечи козы. Замер павлин, прислонившийся к кривобокой цесарке.

Птица в золотом оперении откинула перья, и рука её скользнула к поясу, где, вероятно, находилось оружие. Под золотыми перьями блестели покрытые золотом пластины чешуйчатого, как кожа дракона, доспеха. Незнакомец был ниже Александра, но с мощным торсом настоящего бойца. Привычная ярость черкесских предков кровавой пеной застилала глаза Александра.

Тогда Василий твёрдо взял княжича за локоть и сказал по-гречески:

– Не надо. Мы не знаем законов Венеции. Обнажить оружие на празднике посреди чужого города среди сотен свидетелей – не самое разумное решение.

Александр скрипнул зубами и отступил:

– Я найду тебя, тупая ободранная курица, – прошипел он по-итальянски незнакомцу, одетому в серебряные одежды.

– Можешь не стараться: за твоё оскорбление мы сами тебя найдём, – донёсся глухой голос из-под маски золотой птицы.

И опять закружилось, завертелось многоликое чудище – карнавал. Рябило в глазах от ярких разноцветных платьев простолюдинок.

Постепенно злость прошла. Александр помыл руки водой из фонтана, и Василий помог ему привести в порядок одежду. Они выпили немного вина со сладостями с передвижного лотка в тени кампанилы – колокольни Святого Марка.

– Василий, ты женат?

– Нет, княжич. Вся семья погибла во время недавнего землетрясения.

– Тогда не стесняйся. Если кто приглянется тебе, можешь смело бросать меня хоть на целый день. Вот возьми dukati.

– За деньги спасибо. Но ты очень горяч, княжич, и без меня легко можешь нарваться на неприятности.

– Я всё равно на них нарвусь, с тобой или без тебя. Неприятности меня любят. Да и мне без них скучновато.

Прошло несколько дней. Тео увлёкся бумажной принцессой, и теперь Александр всё больше времени проводил в обществе Василия. Зарядили дожди. Что может быть тоскливее в городе, стоящем на воде, чем вода, льющаяся с неба? Каналы соединились с небесами, растворились в них и расплескались среди серых туч. Потом они падали сверху, проникали за шиворот, образуя тысячи новых микроканалов и макрорек. Даже кожаный плащ быстро тяжелел и начинал вонять плесенью. Вяло текущий карнавал превратился для многих скорее в обязанность, чем в праздник. Тоска была кромешная. Только Василий оставался весел и беззаботен: живой, чернявый, разговорчивый. Как грек, но не грек. Наверно, как молдаванин.

– Княжич, тебе женщина нужна? Я сейчас быстренько сбегаю и приведу.

– Не нужна. Лучше быстренько сбегай и принеси вина.

– Сопьёшься, княжич.

– Сопьюсь. Если у меня не будет дела, точно сопьюсь. Лучше уж воевать, чем с утра до вечера слоняться по этому городу-утопленнику среди болот. Если нобиле перестанут воевать, то они выродятся. Человек без дела тупеет и спивается.

– Найди себе красотку, княжич. Бери пример с Теодорика. Ему совсем не скучно.

– Тео – старый распутник и ловелас. А мне моя невидимая корона не позволяет окунуться во все тяжкие. Если и наследник престола, хоть и отстранённый от власти, станет распутником, то куда покатится мир?

– Целомудрие может повредить твоему здоровью, – не успокаивался Василий.

– Глядя на целомудренные лица служителей церкви, и рыцарей воинства Христова, я не вижу никаких признаков ущерба для их здоровья. Совсем наоборот. Они готовы треснуть от его переизбытка. Неси вина, лентяй!

Вошёл слуга:

– Тебе письмо, граф.

Александр развернул письмо. Оно было написано по-латыни. В письме содержалось приглашение ему и Теодорику на бал маскарад. Внизу стояла подпись неизвестного княжичу вельможи Барди. «Посол Молдовы постарался» подумал Александр.

На следующий день ближе к вечеру Александр и Теодорик приплыли в гондоле к вилле на острове Лидо.

Вилла была украшена мраморными резными колоннами и богатой лепниной на фасаде. За виллой располагался обширный сад. Ещё не стемнело, но уже тысячи свечей горели в танцевальном зале, отделанном сусальным золотом и украшенным дорогими картинами.

Александр и Тео назвали свои имена, после чего их представили как графа Монго и барона Вельца знатному вельможе, хозяину виллы Джованни Барди.

Ему не было ещё и тридцати пяти. Он повернулся к двум стоявшим рядом женщинам и представил им Александра и Тео. Одна из женщин была его матерью, Гитой Барди. Её лицо изуродовала страшная болезнь. С ней рядом стояла необыкновенно красивая женщина с умными проницательными глазами, похожими на коричневые цветы.

– Анна Нотарас, – представилась она, и тепло улыбнулась Александру. – Мне приятно познакомиться с сыном князя Олубея. Я очень уважала твоего деда, князя Алексея, и твоего отца. Великие князья, наследники славы Византии!

– Спасибо тебе, Анна, на добром слове. Я тоже знаю твою фамилию. Мегадукс Лукаш Нотарас – был одним из виднейших архонтов Константинополя.

– К сожалению, мой отец погиб вместе со славным городом.

– Да, я это тоже знаю. Как тебе удалось спастись?

– По распоряжению базилевса Константина, нас, семьи высших архонтов империи, вывезли на судне в самый последний срок. Уже двадцать лет я живу в Венеции и просто мечтаю поговорить с кем-нибудь на родном греческом языке. Тебя можно будет пригласить в мой дом, Александр?

– Сочту за честь, и буду просто счастлив, улыбнулся Александр, низко поклонившись Анне.

– Но не забудь, что сегодня ты мой гость и должен уделить несколько минут хозяевам бала, – добавила госпожа Гита, улыбаясь красивыми умными глазами на неподвижном и страшном лице.

– Господа уже помолились мощам святого Николая чудотворца? – спросил у Александра и Тео её сын Барди.

– Разве мощи святого находятся не в итальянском Барии, а в Венеции? – спросил Теодорик?

– Действительно, в Барии находится большая часть мощей святого, но и здесь, на острове Лидо хранится часть мощей, – сказал Джованни Барди.

К ним подошёл дож Венеции Пиетро Мочениго. Он поинтересовался у Александра делами в графстве Теодорезо, а когда узнал, что тот прибыл из Молдовы, то долго расспрашивал о конфликте Штефана и Радула. Александр не слишком откровенничал, боясь разболтать какую-нибудь тайну Штефана, и скоро их с Тео, наконец, оставили в покое.

Играла музыка. Одни маски приглашали на танец других. Наверно, сверху Богу было приятно смотреть на чудесные узоры, которые образовывали танцующие в зале. Александр и Тео стояли у стены. Вереницы ещё более диковинных животных и существ, чем это было в городе, текли мимо. Такого великолепия одежд и масок Александру ещё не доводилось видеть.

Внезапно, к Александру подошла серая маска утопленника и что-то прошептала ему на ухо.

– Пошли, нас ждут, – сказал Александр Теодорику, и зашагал к стоянке гондол.

Друзья взяли у Василия сабли и углубились в небольшую рощу рядом с усадьбой.

На поляне стояли две фигуры. Чёрные одежды, чёрные маски, чёрные бархатные плащи с серебряной вышивкой. Вечерние сумерки надвигались быстро, делая почти невидимыми двух одетых в чёрное незнакомцев.

– Что вам угодно, господа? – спросил Тео.

– Нам нужен вот этот господин, – сказала одна из масок, и бесцеремонно ткнула пальцем в Александра. – Он неприлично отозвался об одном из нас, и теперь должен смыть оскорбление кровью.

– И кто же из вас та тупая ободранная курица, которая даже не извинилась за свой подлый поступок? – спросил Александр.

Молчавшая до этого маска вышла вперёд, откинула плащ, резко со звоном обнажила меч.

Александр вырвал саблю из-под плаща, и первым нанёс колющий удар. Смертоносная сталь летела к горлу врага. Но короткий быстрый меч легко отразил атаку. Александр мгновенно развернул саблю и ударил рубящим ударом слева. Отбит. Справа. Отбит. Снизу. Опять отбит. Укол в грудь. Противник ушёл. Укол в пах. Удар отбит и впервые короткий меч, очертив сияющий круг, нанёс резкий удар, нацеленный в грудь. Александр успел отразить его, и почувствовал, что хоть и скор противник, но физической силы ему явно недостаёт. И тогда Александр стал наносить сильные удары, не особо надеясь, что они проникнут через защиту. Но когда на пути сабли неизменно возникал короткий меч, то Александр задерживал саблю, не торопясь оттянуть её назад, и с силой давил на противника, вынуждая его отступать. Опять бил, и опять давил, пока не почувствовал, что всё, противник измотан силовым напором, его рука наверняка стала ватной, и тогда Александр резко и мощно после ложного удара слева крутанул саблю по солнцу и нанёс справа рубящий удар в левую ключицу над сердцем. Казалось, противник не успеет отразить удар, и всё кончено. Но вдруг, левой рукой противник выхватил из-за пояса кинжал, и опять с треском и искрами сталь встретилась со сталью. Александр замер, остолбенел поражённый: на руке неприятеля, сжимавшей рукоять кинжала, алой звездой горел знакомый перстень с рубином.

– София!!!

Чёрная маска сделала два шага назад, убрала оружие. Но вперёд выступила другая чёрная маска.

– Сударь, ты оскорбил даму. Этот факт можно смыть только кровью. Защищайся!

Александр поднял саблю, но движения его были замедленными: шок от неожиданной встречи не позволял ему сосредоточиться. Пропала ярость. Ушёл азарт. А новый противник был ещё более быстр и чрезвычайно силён. Александр защищался, отражая всё новые и новые хитроумные удары. Но меч всё быстрее и быстрее мелькал в вечерних сумерках. Порой он был так стремителен, что становился невидим, и только по движению тела врага Александр мог догадаться, куда будет нанесён следующий удар. В какой-то момент Александр понял, что противник сильнее, быстрее и искуснее его. Тогда он осознал, что выхода у него нет. Впереди только смерть. Смерть на глазах той, которую полюбил по одному только прикосновению, по одному сиянию глаз. Любовь и смерть. Они всегда рядом.

Но Александр сражался. Стиснув зубы, явно не успевая за разящими ударами и недоумевая, почему он ещё жив.

Видя, как гибнет княжич, обнажил саблю Теодорик и рванулся на помощь Александру.

– Нет!!! – заорал Александр, и своей саблей отбил саблю Теодорика, вставшего рядом. – Уйди, или станешь моим врагом!

В ужасе отпрянул Тео, а потом слёзы отчаяния потекли у него из глаз, и сквозь слёзы он с трудом мог видеть, как погибает его лучший друг.

Разящий меч превратился в блистающий вихрь и словно прощальный салют над телом уже неживого Александра ещё сыпались короткие красные искры из его безнадёжно поднятой сабли. Последний удар. Он неотразим. Рука с саблей Александра отброшена вправо, а удар уже летит слева и нацелен в горло. Остановилось время. Наверно, так задумано. Чтобы человек смог попрощаться с жизнью. Вспомнить всё, и ещё раз пережить грехи и падения. Коротка была жизнь. Мало Александр успел увидеть. О многом мечтал, но ещё ничего не сбылось. Настоящая любовь, казалось, только мелькнула в отдалении, как слабая, но прекрасная надежда. «София, последняя моя мысль будет о тебе. Прощай! Прощай, любимая!!!».

Александр чувствовал, как меч вспарывает кожу, как углубляется в плоть… и вдруг…, лезвие остановилось, словно в нерешительности, а потом медленно вышло из раны. «Он убит? София!».

Александр упал на колени, выронил саблю, и стоял так, совершенно раздавленный, более мёртвый, чем самый холодный мертвец.

– Оскорбление смыто кровью, – произнёс незнакомец, и вместе с Софией исчез в сгущающейся тьме.

Тео подхватил под руки княжича, зажал рану рукой, потом быстро повёл Александра к гондоле.

Наконец, они дома, если эти чужие стены можно было назвать домом. Тео осмотрел рану. Кровь перестала течь, и, как он смог убедиться, рана была неглубокой и неопасной. Промыл рану вином, наскрёб по углам дома паутину, приложил к ране, а сверху повязал чистую повязку.

– Ничего страшного, заживёт.

Александр не издал ни звука, только глядел в потолок пустыми глазами.

 Пришёл итальянский лекарь. Осмотрел рану и подтвердил слова Тео:

– Рана неопасная. Если не возникнет горячки, то всё быстро заживёт.

Порекомендовал териак. На вопрос Теодорика, он рассказал, что это прославленное универсальное венецианское лекарство. Его готовят в присутствии многочисленных свидетелей из 70 различных компонентов, потом настаивают пол-года и применяют от всех болезней и ран.

Лекарь ушёл. Тео позвал Василия:

– Ты лекаря вызывал?

– Нет.

– А кто вызывал?

Василий пожал плечами.