Книга Станислава Дружинина предстаёт перед читателем как стихотворный оттиск проблем нашего неспокойного, странного, но очень интересного времени.

В прочувствованных строках автора – светлые интонации любви к Родине, к её трудному пути. Таковы и «Загадочная Русь», и «Перекати-поле», и «Стосковавшись по белому лету», и особенно «Деревня». Но, разделяя боль поэта («Мы разрушили древний уклад»), не могу с ним согласиться, что пагубный процесс умерщвления русской деревни начался «лишь одно поколенье назад». Хорошо известно: начался он ещё в 20–30-е годы, да и сам автор косвенно это подтверждает: «Да церквушка с погнутым крестом»… Известно, когда «кресты гнулись». А «одно поколенье назад», в начале девяностых, вера, наоборот, хвала Всевышнему(!), начала возрождаться, чтобы за два последних десятилетия возвести вновь и возродить на Руси тысячи храмов, монастырей и часовен… Наверное, поэтому в иных проникновенных строфах автора («Беловодье, «Покров», «Благодетель», «Благодать») мы явственно ощущаем близость к Богу, к высокой библейской духовности.

Особняком стоит стихотворение «Неизвестным героям» – подлинный реквием невинно уничтоженным в годы репрессий. «Тёмно-красные капли брусники – Душ погубленных стылая кровь» не дают душе поэта забыть те грозные трагические времена (стихотворение «Жертвам репрессий»).

В своих лучших строках автор скрупулёзно исследует устройство души русского человека на протяжении многих лет. Она трехсочленённа и представляет собой сочетание нескольких основных начал личности: святого, человеческого и звериного. В разные периоды жизни человека одно из этих начал подавляется, второе безмолвствует выжидательным нейтралитетом, а третье начинает доминировать. Этим, возможно, и объясняются высочайшие взлеты и глубокие падения как отдельной личности, так и русского народа в целом.

Особенно удаётся Станиславу Дружинину тема красоты русской земли: «Я рождён не в пустынном краю», «Вот и кончилось время тепла», «Три липы», «Простором дышу на природе», «Снегири», «Прекрасна осени пора!», «Весноводье» и многие другие. Писатель во многих произведениях рисует картины родной природы и русской деревни («Ностальгическая Русь»).

В стихотворении «Я бродил по земле как искатель» автор предстаёт перед нами законченным романтиком, поборником недостижимого идеала совершенства межличностных отношений, художественным способом выражает несогласие с раздраем, царящим в нынешнем обществе.

Лирический герой Дружинина пытается выйти и на разговор о смысле существования: «…Мой поиск жизненного смысла Похож на бесполезный труд…», пытается философски обобщить свой духовный опыт. И порой он очень колоритен, пребывает в пограничном состоянии между жизнью и смертью, как «древний дед» из стихотворения «Под задиристый крик петушиный».

Конечно, и любовная тема ярко звучит в стихах автора. Стихотворение «Смотрит лес свой сон чудесный» очень объёмно. Оно начинается как изысканная зарисовка о природе, потом появляется второй план – любовный, и заканчивается стихотворение третьей темой – темой потерь и разочарования «измученной души». А сколько высокой тоски, искренней боли за нескладные судьбы лирических персонажей в стихотворении «Занудный неласковый дождь»!

Очевидно, что творчество автора возросло на традициях русской литературы XIX и XX веков. Анализ многих его произведений свидетельствует, на мой взгляд, о несомненной духовной творческой близости ко многим замечательным русским поэтам. Здесь слышатся и рубцовские, и кольцовские, и некрасовские мотивы…

Алексей Данов —

член МГО СП России,

поэт,

исполнительный директор МГО СП России.

Три липы

 
Вновь сердце приятной истомой
Наполнил мне липовый цвет:
Деревья у старого дома
Из детства прислали привет.
 
 
Мне видится жаркое лето,
Я к дому бегу со всех ног.
Душа светлым счастьем согрета,
Ступни мне ласкает песок.
 
 
В восторге от радостной встречи
Я слышу мелодию струн:
Зелёные листья – сердечки —
Поют на горячем ветру.
 
 
Тот образ, до боли знакомый,
Оставил внутри яркий след:
Три липы у старого дома,
Как отблеск моих юных лет.
 

Васильки

 
Едва лишь дождь свою печаль
Отплакал за окном,
Её я встретил невзначай
Во поле голубом.
 
 
Мы, над землёю воспарив
В закатном мареве,
Сердца свои соединив,
Бежали по траве.
 
 
И, утонув в глазах её,
Как в синих озерках,
Шальное счастие своё
Носил я на руках.
 
 
Хотя сложилась жизнь вполне
И седина в висках,
Но до сих пор всё снится мне
То поле в васильках.
 

Родинка

 
Снова детство стоит пред глазами,
Все проблемы уже вдалеке.
Вспоминается мне со слезами
Капля – родинка на щеке.
 
 
Нас с тобой разлучить – только с кровью.
Друг за другом, как нитка с иглой.
Утомились своею любовью
И сердечною кабалой.
 
 
Ни лицо, ни глаза, ни наряды,
Ни букетик фиалок в руке…
От твоей оторвать не мог взгляда
Капли – родинки на щеке.
 
 
Целый день, ну совсем как мальчишка,
Ты плескалась со мною в реке.
Наслаждаясь свободой – с излишком,
Замки строили на песке…
 
 
Через годы от жизненной хмари
Не узнал тебя в старом платке.
Превратилась в уродливый шарик
Капля – родинка на щеке.
 

Ночь

Посвящается Д.К.Д.

 
Долгий день, доживая минуты,
Вместе с солнцем отправился прочь.
А на землю, сорвав с себя путы,
Возвратилась изгнанница ночь.
 
 
Месяц с тучей ушёл на свиданье,
Сёстры-звёзды с Землёю тайком
Говорят о делах мирозданья
Недоступным для нас языком.
 
 
День приносит лишь боль и заботы,
Все мечты – про покой в тишине.
Только ночью, забыв про невзгоды,
Словно дети, смеёмся во сне.
 
 
Крылья – сны распрямив за плечами,
Ночь прижмёт тебя нежно к груди.
Ты поверишь: за годы печали
Счастье с радостью ждут впереди.
 
 
Тихо взяв твою руку в ладошку,
Рукавом щёки вытрет от слёз,
И, порхнув, словно птица, в окошко,
Унесёт в мир причудливых грёз.
 

«Устав от тягостного сплина…»

 
Устав от тягостного сплина,
Лечусь вином я от тоски,
В уютном кресле у камина
Вдыхая аромат ольхи.
 
 
Гудит в трубе. Пунцово-синий
Огонь танцует на дровах.
И шепчет из-за окон ливень
Неведомые мне слова.
 
 
Мой поиск жизненного смысла
Похож на бесполезный труд,
А голова, устав от мыслей,
Всё чаще падает на грудь.
 
 
Плохой погоды верный вестник,
Прижав к щеке мою ладонь,
Мой кот, мурлыча тихо песни,
Сощурясь, смотрит на огонь.
 

«Простором дышу на природе…»

 
Простором дышу на природе,
Забыв свою скуку – болезнь:
Я – ветер, поющий свободе
Приветно-раздольную песнь.
 
 
Весёлой упругой волною
Плыву по лугам и полям.
Напевно-пушистой листвою
Шумит подо мною земля.
 
 
Нежданно, чудесною сказкой,
В судьбе наступил поворот.
Журавль тонким клювом-указкой
Мне дружеский знак подаёт.
 
 
Печали и грусть позабылись,
Покинул родимый порог…
Я рад быть песчинкою пыли
Над лентами русских дорог.
 

Перекати-поле

 
Оторвавшись от порога
Нежной юности моей,
Шёл я зыбкою дорогой
К шуму призрачных морей.
 
 
Даль звала лучом рассветным,
Тихим шепотом травы
К землям сказочным, заветным,
В край безбрежной синевы.
 
 
Исходив страну родную
От степей до снежных гор,
Полюбил её, шальную,
За наивность и простор.
 
 
И когда нашёл нежданно
Пристань с сердцем и рукой,
Всё никак не мог желанный
Обрести в душе покой.
 
 
Если ветер песней звонкой
Вдаль поманит – на беду,
Снова я с пустой котомкой
По дорогам побреду!
 

«Вот и кончилось время тепла…»

 
Вот и кончилось время тепла.
Снова холод стоит у ворот.
В пышной шубе зима к нам пришла,
Знаменуя земли поворот.
 
 
Журавли, прокричав на прощанье,
Улетели давно за моря,
Огласив в небесах завещанье:
Кровь рябины клевать снегирям.
 
 
От дыханья земли и морозов
В белый иней оделись кусты,
А раздетые ветром берёзы
Устыдились своей наготы.
 
 
Дева Осень в томленье усталом
Удалилась на долгий ночлег,
И блестящим своим покрывалом
Лес и землю укутывал снег.
 

Снегири

 
Переждав завыванье метели,
На исходе закатной зари
Под окном на рябине расселись
Распушившиеся снегири.
 
 
Лес замерз от дыханья мороза.
Вся природа как будто во сне.
Лишь укрытая шалью берёза
Размечталась о ранней весне.
 
 
Скоро солнце растопит сугробы,
И зима, став взрослей и мудрей,
На покой удалится без злобы
Под трескучую песнь снегирей.
 

Деревня

 
Что земля наша кормит весь свет,
Вновь решил повидаться с деревней я,
Где уж не был почти двадцать лет.
В тех местах я провёл своё детство.
 
 
Мне привиделся наш милый дом,
Сад смородиновый по соседству,
Молодой березняк над прудом.
Не надеясь застать разноцветье,
 
 
Представлял, что мне встретится тут,
Пережив со страной в лихолетье
Молодой реформаторский зуд.
Ко всему был готов я морально,
 
 
Но не мог даже предположить,
Что суровая эта реальность,
Словно ужас, войдет в мою жизнь…
Заросла через поле дорога,
 
 
По которой когда-то ходил,
И пришлось пробиваться к порогу
Сквозь бурьян, выбиваясь из сил.
 
 
Развалились амбарные стенки,
Сгнив от сырости или времён,
А заброшенные пятистенки
Слепо щурят глазницы окон.
 
 
Возле дома пустырь и разруха
Да церквушка с погнутым крестом.
Одинокая только старуха
Улыбалась беззубым мне ртом…
 
 
Так, отпев свою совесть на тризне,
Лишь одно поколенье назад,
Повсеместно в родимой отчизне
Мы разрушили древний уклад.
 
 
Дорогие! Зачем нам всё это?
С чем останутся дети потом?
Лишь рябина оранжевым цветом
Вдруг всплакнула о счастье былом.
 

Моей бабушке Анне Фёдоровне Солонниковой

 
Господи! Что же случилось с людьми?
Память пропала? Иль кто-то отбил?
Очень уж редко мы, даже детьми,
Помним о тех, кто нас очень любил.
 
 
Вот также и я уж почти позабыл
Твой голос и запах кокур из печи,
Когда, онемев от волненья, без сил,
С гулянья меня поджидала в ночи.
 
 
Как в детстве, вступив в пионерский отряд,
На верность компартии клятву учил.
А после с тобою недели подряд
Я, нехристь, молитвами душу лечил.
 
 
Сегодня уже и небесная сила
Не соберёт нас всех в месте одном.
Но, хоть давно на погосте почила,
Ты будто живёшь в своём доме родном.
 
 
Есть рай или нет, я вряд ли отвечу.
Но, слыша порою во сне голоса,
За упокой снова ставлю я свечи,
Полегче чтоб было тебе в небесах.