Хороший, годный научпоп. Автор честно и искренне старался написать доступную книгу, в первой трети тома даже иногда мило шутил. Порой, правда, сбивался на дробь и частил, вываливая на читателя бесконечную систематику и (полтора раза) внутренние дрязги палеонтологов. Но это лишь чуть снижает впечатление от книги (и, возможно, все эти шероховатости мог бы снять более решительный редактор, заодно и срезав некоторое количество воды и лишнего объема).
Несколько непонятно – какую цель ставил перед собой автор. В этой же нише существует тоже двухтомник Маркова про обезьян и людей (рассматривающий, правда, все в несколько ином ключе - костей и нейронов, так сказать), к нему примыкают две других книги того же Маркова о макроэволюции. Единственным существенным отличием (кроме иной подачи данных и обновления их в некоторых разделах) можно считать именно язык, местами заметно более доступный и, как говорилось выше, часто дополненный юмором.
Но если вы не читали Маркова, то Дробышевский дает вам хорошую возможность увидеть рождение сложности. Первый том рассказывает нам о жизни до человека (и слегка параллельно человеку). Автор хорошо играет со стереотипами, сначала показывая, что человек – всего лишь засыхающая веточка среди человекообразных обезьян (нас остался всего один вид!), всячески снижает значение и само наличие нашей исключительности, прохаживаясь на предельно спекулятивном значении «прогрессивных» и «примитивных» черт. А потом пишет отдельный том о человеке :)
Мне в очередной раз понравилось читать и осознавать, что все развивается. Здесь автор был на высоте, ему удалось хорошо нарисовать картину того, что после разделения ветвей (будь то рыбы и наземные рептилии, полуобезьяны и обезьяны, да кто угодно) эволюция у более, э, примитивных не останавливается, просто идет в другом направлении. Поэтому нынешние потомки более примитивных могут быть сильно отличны от них, совсем не смахивая на живых ископаемых. Это совсем не новость, но моему дискретному мозгу иногда стоит напоминать о многолинейности этого процесса, так как это завораживает, ей-богу.
Особо понравились упоминания о том, как складывались комплексы насекомые-растения. Как отбор, среда и ниши диктуют направления развития, а организмы не всегда готовы с первой попытки эти ниши занять. Так, до возникновения настоящих цветковых растения пытались придумать цветки на иных принципах, а насекомые дали в ответ на это почти бабочек (каллиграматид, про них недавно была любопытная статья в «Науке и жизни»). Да что там, есть мой любимый пример многоклеточной жизни, которая, насколько мы можем судить, возникала не один раз, пока именно наш вариант не оказался относительно устойчивым динамически.
Не удивительно, что для меня почти самыми интересными стали главы про альтернативные человечества. Мы, кажется, перебили как минимум несколько родственных нам видов, а теперь кропотливо пытаемся что-то о них узнать. Что загадочные денисовцы, что такие родные неандертальцы (2% генов живут в европейцах и сейчас) будоражат воображение. Особенно последние, ведь парадигма меняется на наших глазах – вместо полуживотных ученые теперь говорят о других людях, возможно менее агрессивных, с неким искусством и похоронными обрядами (даже цветы на могилки носили, кажется). В известной мере смена представлений сродни той, что произошла с динозаврами, многие из которых существенно поменяли свои реконструкции и обросли перьями за последние годы.
Но про неандертальцев в книге не так уж и много, больше про многочисленнее и плохо сохранившихся ископаемых приматов и их предков, вокруг датировок и реконструкций которых кипят нешуточные страсти среди исследователей. Дробышевский интересно пишет о том, как идет интеллектуальная борьба, статья за статьей.
Удачей автора является (пусть и с той самой водой, о которой я говорил выше) картина радиаций приматов. Эти географические закавыки, миграции, вымирания, возвраты и новые миграции, кропотливо восстановленные по ископаемым зубам (насколько это возможно, аккуратно отмечает автор) захватывают, захватывают дух. Посмотрим, что принесет второй том.