МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ

ЧАСТЬ I

Вступление

Что я помню? Несколько последних секунд, размытые контуры приближающегося грузовика, истерический скрип тормозов и удар… а потом – боль, обволакивающую, всепоглощающую и крик, разрывающий уши. А буквально через мгновения темноту и падение в спасительную бесконечную бездну небытия…

– Николай Александрович, что с Вами? – я открыл глаза и внезапно зажмурился от обилия золота, бархата и странных всполохов света. Воздух был сладковатым, тёплым, немного спёртым. Сотни прекрасно одетых мужчин и женщин вокруг устремили на меня свои взгляды. Свет отражался от драгоценных камней на их орденах и украшениях, и солнечными зайчиками пытался меня ослепить.

– Где я? – в моём вопросе самому себе явно слышался испуг, мысли лихорадочно прыгали в голове. Если я умер, то что окружает меня – Рай или Ад? Судя по запаху ладана, зажжённым свечам и обилию священнослужителей, скорее всего, я оказался в Раю. Но где же обещанный свет в конце тоннеля, где полёт в пустоте и короткометражный фильм о моей грешной жизни? Я почувствовал себя даже в некоторой степени ущемлённым, но потом усилием воли отогнал эти дурацкие мысли и постарался внимательнее осмотреться.

– Николай Александрович, – голос был мягкий, бархатный, насквозь пропитанный заботой и уважением. – Николай Александрович, как Вы себя чувствуете?

– Спасибо, всё хорошо, – с трудом вымолвил я, до конца ещё не осознав своей роли в происходящем действии. Возможно я сошёл с ума или мне всё это снится? Мой взгляд скользнул по собеседнику – довольно высокий, статный, седой с основательной залысиной мужчина в чёрном мундире, украшенном золотыми аксессуарами, классифицировать которые при всём желании я в тот момент не мог. Потом я перевёл свой взгляд вниз и, к своему огромному удивлению, понял, что чёрные брюки на мне почти до пола прикрыты шикарной горностаевой мантией. Вот уж чего точно никогда не было в моём гардеробе.

– Николай Александрович, прошу, ещё буквально пара шагов вверх, к алтарю, – рука вежливо отстранилась, а я смог сделать довольно уверенный шаг навстречу благообразному священнослужителю в праздничной золотой рясе.

Всё происходившее дальше вспоминается мне, будто подёрнутое лёгкой дымкой нереальности. Сначала оборвалась и упала на пол какая-то блестящая цепочка, как я узнал позднее – от ордена Андрея Первозванного, потом – то ли вскрик, то ли всхлип красивой пожилой женщины и тихий взволнованный шёпот окружающих. Голова страшно закружилась, мне вновь стало нехорошо. Проведя по толпе мутным рассеянным взглядом, я внезапно понял, что одно из лиц мне очень знакомо. Впрочем, как и происходящее таинство.

– Николай Александрович, преклоните пожалуйста колено, – человек, прошептавший это, сделал три солидных шага назад. Мой лоб и руки помазали чем-то холодным и ароматным, а потом вручили два очень странных предмета.

– Скипетр в правую, державу в левую, – шептал чей-то приятный голос. Огромная корона легла на мою голову. Никогда не знал, что короны так много весят. Тяжела ты, шапка Мономаха, – шёпот скорее всего принадлежал моему подсознанию. И, действительно, под короной была настоящая шапка алого цвета. На миг я представил себя – горностаево-золотистого, в шикарной короне, со странными предметами в руках…

– Звезда в шоке, – прозвучал насмешливый голос в моей голове, а в реальности у меня забрали державу со скипетром, а вместо них в руки заботливо вложили ещё одну корону, поменьше, которую у меня хватило ума возложить на голову строгой симпатичной женщины, находившейся рядом со мной.

– Повторяйте за мной, – буквально прошелестел священнослужитель в золотом облачении, – «…Исповедую неизследимое Твое о мне смотрение и, благодаря, величеству Твоему поклоняюся, Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле, на не же послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем… Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и к славе Твоей…».

Как только заключительное слово этой необычной молитвы растворилось в необъятных просторах храма, сильные руки помогли мне встать с колена. Каково же было моё удивление, когда коленопреклонёнными оказались все окружающие меня. Митрополит (ну явно никак не ниже Митрополита) также коленопреклонённо прочитал просительную молитву: «…Покажи его врагам победительна, злодеям страшна, добрым милостива и благонадежна, согрей его сердце к призрению нищих, к приятию странных, к заступлению нападствуемых. Подчинённое ему правительство управляя на путь истины и правды, и от лицеприятия и мздоимства отражая…».

Похоже, меня короновали. В самом что ни на есть прямом смысле. Внезапно я увидел своё лицо, отразившееся от одной из золотых колон. Округлая поверхность исказила его, и, словно в комнате кривых зеркал, я узрел свой лик, украшенный пышными усами и бородкой, которые я никогда не носил. Лицо было вытянутым, удивлённым и немного испуганным, а снизу гордыми складками стекал горностай и ярко сверкали начищенные до блеска сапоги…

ГЛАВА 1

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

– Ники, – очень тихо произнесла красивая строгая женщина, чью голову несколькими минутами ранее я украсил короной. – Возьми меня за руку, я очень боюсь этот крутой лестниц.

– Лестницу, – автоматически поправил я. – Слово лестница женского рода – она моя.

– Теперь в этой стране всё есть твой, – она положила свою ладонь поверх моей, и мы гордо пошли вниз. Ходить в мантии до пола, да ещё с увесистой короной на голове, когда в правой руке у тебя скипетр, а в левой держава и рука молодой красотки, – то ещё удовольствие, скажу я вам. Мы чуть не упали, когда радостная и возбуждённая разноцветная толпа на улице взревела при нашем появлении. Единственной отрадой был воздух – чистый, свежий, с удивительной смесью ароматов свежей выпечки, цветов и лёгкими нотками мускуса и бергамота.

Кто же эта незнакомка? Чтобы ответить на этот вопрос сначала нужно понять – где я. Резко обернувшись, я понял, что мы только что вышли из Успенского собора. Так, – Успенский собор, Москва, коронация…похоже, только что я внезапно стал русским императором. Вот уж воистину – не было печали, да черти подкачали. Мало мне проблем на работе, давайте теперь наваливайте на меня всю страну. Ладно, с этим разберёмся потом. На вопрос где, кажется я ответил. Теперь надо определиться с вопросом – когда? В каком времени, чёрт побери, я нахожусь?

В этот момент королева, буду пока называть её так, пока не познакомлюсь поближе, гордо отплыла от меня, а я оказался под каким-то совершенно невообразимым огромным балдахином, украшенным вышивками, стразами, перьями. Сверху всего этого великолепия располагались две обезьяны – были это чучела животных или живые представители африканской фауны, мне неизвестно и поныне. С обоих сторон меня окружали важные дядьки в парадных мундирах и шапках, отороченных мехом, а спереди вышагивал солдатик в высоченных платформах, живо напомнивший мне одну из игрушек моего детства. Чуть поодаль я разглядел стройные войсковые ряды и в этот момент всё в моей голове встало на свои места. В руках солдат воинского караула я отчётливо разглядел трёхлинейную магазинную винтовку Мосина образца 1891 года. Час от часу не легче, теперь понятно, почему тот военный с залысиной обратился ко мне – Николай Александрович. В тот момент я не придал этому особого значения, мы ведь не особо удивляемся, когда незнакомые люди называют нас по имени-отчеству. Зато теперь я отчётливо понял, что злодейка-судьба решила пересилить меня неведомым образом в тело многострадального императора российского Николая II.

Мозг начал действовать рационально. Как я здесь оказался мы выясним позже. Пока примем за основу, что я император Николай. Бред, какой бред. Отставить. Дальше – его, то есть теперь мою красавицу-супругу зовут после крещения Александра Фёдоровна. Ники и Аликс, – заботливо подсказал мозг. Так, с этим разобрались. Пожилая дама, соответственно, – моя, точнее Николая Александровича Романова матушка. Как бишь её? Мария Фёдоровна. Немецких имён этих дам я, конечно, не вспомню, лучше надо было учить историю. Год у нас – 1896, день – 14 мая.

Что ещё я помню про коронацию? Торжества шли долго, потчевали вкусно, горы подарков, вечером 18 мая был бал у французского посланника, на котором новоиспечённый император вытанцовывал вместе с супругой, что вызвало огромное недовольство в обществе. Так плохо танцевали? – я непроизвольно улыбнулся. Нет, тут что-то иное.

И в этот момент мой мозг буквально пронзило страшное словосочетание – Ходынское поле. Буквально считанные дни отделяли меня от одной из самых страшных трагедий века девятнадцатого, не столько даже числом жертв, сколько своими последствиями для авторитета действующего монарха.

Пока мы здесь развлекаемся, разодетые, как дурацкие павлины, там после ужасной давки будут растаскивать и вывозить сотни, а возможно и тысячи трупов.

Твою мать! Надо срочно что-то предпринимать, иначе, дорогой самозваный Николай, тебя вместе с семьёй через 22 года ждёт страшный подвал и терновый венец мученика.

Эта мысль вызвала во мне гнев. Ну уж нет, я постараюсь всё изменить. История не терпит сослагательного наклонения, но в данном случае ей придётся потерпеть. Скорее бы закончился этот маскарад, чтобы выдохнуть, собраться с мыслями и попытаться изменить ход истории.

Эх, сейчас бы включить хотя бы самый захудалый смартфон. Измени ход истории, если почти ничего не помнишь и никого в лицо не узнаёшь. И тут мне вспомнилось знакомое лицо, которое я увидел в Успенском соборе. Неожиданно я понял – кто это. Портрет этого человека долгие годы висел у кровати моей матери. Это же Иоанн Кронштадтский, бессребреник и великий молитвенник, святой, к которому со своими семейными проблемами всегда обращалась моя матушка. Обязательно нужно будет приблизить его, мудрый советчик точно не помешает, а он ведь ещё славится, как предсказатель.

Мозг лихорадочно работал. Кто организует коронационные мероприятия и отвечает за их проведение? Конечно же твой новый «дядя» Сергей Александрович Романов – пятый сын Александра II; московский генерал-губернатор, первый председатель Императорского православного палестинского общества. А помогают ему (скорее всего) родные братья – Владимир, Павел и Алексей. Похоже отсутствие смартфона положительно влияло на мой мозг – в критической ситуации он начал извлекать из глубин памяти давно забытую мною информацию.

Не буду утомлять вас подробностями этого помпезного и бесконечного дня. Помню, что вышагивали мы очень долго, посетили Архангельский собор, приветственно махали бурлящей праздничной толпе с балкона. Присесть удалось только во время торжественного обеда в Грановитой палате. Меню этой трапезы я когда-то уже видел в Третьяковской галерее, поэтому рисунок Виктора Васнецова особо моего внимания не привлёк. Несмотря на мрачные мысли, аппетит по доброй традиции меня не подводил. Хорошо помню вкус бесподобного рассольника, паровую стерлядь, барашка, пирожки и салат из спаржи. Больше всего порадовал десерт – фантастически вкусное мороженое и нежные кусочки фруктов в вине.

Супруга пыталась развлекать меня милыми невинными фразами, но завладеть моим вниманием ей не удалось, отвечал я коротко и односложно. Мысли мои были далеко от этой светской беседы. Я старался улыбаться, но взгляд от обеденных блюд поднимал редко. Красота вокруг была необыкновенная, но обилие гостей и гул их застольных разговоров начали меня раздражать. В какой-то момент, ближе к десерту, ко мне пришло осознание, что довольно худой, с усами и аккуратной бородкой человек, сидящий на некотором расстоянии от нас с «супругой» справа и есть «мой дядя» – Сергей Александрович Романов, московский генерал-губернатор.

Но ведь для начала разговора надо как-то обратиться к человеку. Не дядя Серёжа, в конце концов, мне его называть. Лучше всего – по имени-отчеству. Я отодвинул от себя вычурную тарелку, промокнул расписной салфеткой губы, и, стараясь выдавить из себя дежурную улыбку, повернулся к своему соседу по застолью справа.

– Сергей Александрович, я хочу, пользуясь случаем, от всей души поблагодарить Вас за прекрасную организацию коронационных торжеств, – моя улыбка стала ещё чуть шире. – Но я хотел бы после обеда обсудить организацию предстоящих народных гуляний на Ходынском поле.

– Ваше Величество, с удовольствием, – на самом деле особого удовольствия на его лице я не увидел. – Давайте проведём небольшой семейный совет после трапезы.

Согласно кивнув головой, я уверенно взял правой рукой бокал шампанского и осушил его одним глотком. Разговор предстоял непростой, нервный. Шампанское взорвалось в голове ярким фейерверком, даря уставшему мозгу краткий миг эйфории.

– Я требую продолжения банкета, – голосом незабвенного Юрия Яковлева взвизгнул проказливый бесёнок в моей голове. Да, скучать мне здесь явно не придётся!

ГЛАВА 2

СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ

Сразу после коронационного обеда мы прошествовали в большую красивую залу с мягкими креслами, расставленными большим кругом. В рисунке ткани явно прослеживались главные атрибуты царской власти – двуглавый орёл с державой и скипетром в когтистых лапах и маленькие изображения короны Российской империи. Кресел было восемь. Согласно своему новому статуса я догадался занять самое огромное, больше всего напоминающее трон. Слева от меня расположилась Аликс, справа – Мария Фёдоровна, а вся дружная четвёрка дядьёв – напротив нас. Ещё один человек, как я узнал впоследствии – московский обер-полицмейстер Александр Александрович Власовский, сел как бы в круг вместе со всеми нами, но в тоже время на некотором удалении от нас.

– Родные, его Величество собрал нас, чтобы обсудить дальнейший ход праздничных торжеств, – взял на себя роль модератора Сергей Александрович. – Особенно его Величество беспокоят предстоящие народные гуляния на Ходынском поле.

– Спасибо, Сергей Александрович, – я решил взять инициативу с свои руки. – Особенно беспокоят меня два момента – обеспечение безопасности огромного количества собравшихся там людей и качество раздаточного материала, то есть подарков.

– Ваше Величество, волноваться не о чем. Поле огромное, почти 100 гектаров. По периметру поля мы поставили временные «театры», эстрады, балаганы, лавки, в том числе 20 деревянных бараков для бесплатной раздачи 30 000 вёдер пива, 10 000 вёдер мёда и 150 ларьков для раздачи бесплатных сувениров, «царских гостинцев» – 400 000 подарочных кульков, – Сергей Александрович отчитывался голосом бывалого администратора крупной филармонии.

– С подарками тоже всё хорошо, – забасил самый старший из братьев, кажется Владимир Александрович. – Комплект отличный – памятная кружка, ситцевый платок, фунтовая сайка из крупитчатой муки от Филиппова, полфунта колбасы, пряник вяземский с гербом, да мешочек со сладостями.

– Всё это, кроме саечки будет раздаваться завёрнутым в красивейшие ситцевые платки Прохоровской мануфактуры, – елейным голосом пытался нас убаюкать Сергей Александрович. – С одной стороны прекрасный вид Кремля и Москвы-реки, с другой – ты, Ника, с супругой. Да ещё жетончики памятные начеканили.

– Жетончики и прянички – это чудесно, – таким же ангельским голосом подхватил я, заметив этот внезапный переход на «Ники» в обращении. – А что Вы собираетесь делать с оврагами, промоинами и ямами по добыче песка и глины. Металлические павильоны на «Всероссийскую ярмарку» в Нижний Новгород вывезли, а ямы никто заделать не удосужился. Давку организовать желаете?

Александровичи удивлённо переглянулись. Такой въедливый Ники им явно был не по душе.

– Да, и ещё хотелось бы уточнить, сколько полицейских вы поставите в оцепление? – терять наступательную инициативу в мои планы не входило.

– Порядка 1800 человек.

– Этого крайне мало, отменяйте другие мероприятия на этот день и стягивайте все силы к месту народных гуляний. Полицейским установить двойную доплату, в четыре утра поле должно быть полностью оцеплено, людей пропускать группами организованно и сразу на входе вручать подарки, тогда многие сразу покинут поле вместе с детьми, останутся только любители праздника и медовухи.

– Александр Александрович, Вы слышали распоряжения Его Величества? – обратился Сергей Александрович к человеку, сидящему чуть поодаль.

Тот согласно закивал, покраснел и, явно преодолевая огромное внутренне сопротивление, поднял руку, как прилежный школьник. Я одобрительным кивком головы предоставил ему слово.

– Тут есть один момент, даже, право слово, не знаю, как лучше сказать, – наконец он собрался с духом и продолжил гораздо увереннее. – Дело в том, устройство «коронационных народных зрелищ и увеселений» в Москве изъято из ведения Московского Генерал-Губернатора Великого Князя Сергея Александровича и всецело передано Министерству Императорского Двора, равно как и принятие мер по охране и обеспечению безопасности народных гуляний.

– Это решение я отменяю, за безопасность на Ходынском поле с данного момента целиком и полностью отвечают московские власти, – уверенно заявил я, явно входя во вкус единолично принимать властные решения. – И последнее, подарки прошу хранить в прохладном месте, вдали от ярких солнечных лучей, на Ходынку завозить непосредственно перед мероприятием, а то всё либо сгниёт, либо будет испорчено крысами.

– Мне не нравится твой тон, Ники, – неожиданно взорвался Владимир Александрович. – Ты всегда должен помнить, что прежде всего ты наш родной племянник.

– Прежде всего я Император Российский, помазанник Божий, а от родственников своих жду помощи посильной, а не раздоров и противоречий, которые мной пресекаться будут в зародыше, – заявление «дяди» меня по-настоящему взбесило и в звуках моего голоса явно слышался металл. – А для бунтовщиков и разносчиков семян раздора у меня Сибирь есть необъятная, коей, кстати, тоже в ближайшее время стоит заняться всерьёз.

Мария Фёдоровна и Аликс, не проронившие ни слова за всё время «мужского» разговора с уважением и одобрением посмотрели на меня.

– Высокочтимые родственники, не смею более Вас задерживать, – с этими словами я встал из необъятного кресла, заставив этим всех последовать моему примеру.

– Ники, Аликс, можно вас буквально на несколько минут, – Мария Фёдоровна осторожно взяла меня за рукав праздничного мундира и поманила к малозаметной небольшой дверце, которая, как оказалось, скрывала небольшую, довольно милую комнату с камином и тремя компактными креслами.

Вдовствующая императрица показала рукой на кресла, и мы уютно расположились в них.

– Николай, ты взрослеешь прямо на глазах, – мать явно была довольна прошедшим семейным совещанием, – Надеюсь ты понимаешь, что одного металла в голосе недостаточно? У власти сейчас в основном стоят люди, назначенные ещё твоим отцом. Для них братья отца – это почти он сам, а ты – юный принц, чьи распоряжения далеко не обязательны. Надеюсь не обижу тебя, если дам совет.

– Конечно, матушка.

– Необходимо в срочном порядке поменять людей, занимающих ключевые посты в государстве, только так ты сможешь взять в свои руки все нити государственной власти. Предлагаю начать с Ивана Николаевича Дурново. Как председатель Комитета министров, он откровенно слаб, уж прости меня за сегодняшнюю прямоту. Между нами говоря, человек этот приятный и исполнительный, милый, очень хитрый, но в культурном плане довольно ограниченный, – Мария Фёдоровна пристально посмотрела на меня и продолжала. – Он, как хороший исполнитель, был довольно уместен в окружении твоего отца, но его идеи об умышленном удержании народа в глубоком невежестве явно не соответствуют времени. Здесь требуется кто-то более умный и современный.

– Витте? – со вкусом произнесла немецкую фамилию Аликс.