2. Эфесский собор

Кирилл Александрийский сообщил в Рим, а также многим восточным епископам о взглядах Нестория.

В 430 году в Александрии состоялся поместный собор, на котором Несторий был осужден за злохуления и вселенский соблазн. В том же году поместный собор, осудивший Нестория, прошел и в Риме. Папа Целестин повелел ему отказаться от своих заблуждений. Исполнителем постановлений Римского собора Папа Римский назначил Кирилла. Кирилл с большим рвением приступил к действиям. Он послал Несторию осуждающие постановления своего Александрийского собора, послание Папы Целестина и свои послания вместе с 12 анафематствованиями. Несторий ответил, что он готов слушать Папу Римского, но обвинения, которые тот выдвигает против него, к нему не относятся; в то же время он отметил, что в посланиях Кирилла содержатся заблуждения, например, о единстве природы во Христе (henosis physikē).

Константинопольский император Феодосий II созвал собор в Эфесе на Пятидесятницу 431 года (она приходилась на 7 июня). Папа послал своих легатов, но своим помощником назначил Кирилла. Тот открыл Собор 22 июня (в присутствии ок. 150 отцов, своих сторонников, хотя на Собор не успели приехать 68 епископов и Антиохийский патриарх Иоанн, а императорский сановник Кандидиан протестовал против такой поспешности). Было прочитано и одобрено Второе послание Кирилла Несторию; было также прочитано ответное послание Нестория, отвергнутое и признанное хулительным. Не было никакого анализа текстов, дискуссии и диалога. Не читались ни Третье послание Кирилла Несторию, ни 12 анафем, которые просто были присоединены к актам Собора, ни послание Папы Целестина; по ним не проходило голосование, а потому они не приобрели статуса соборного постановления; эти документы просто были включены в акты Собора. Второе послание Кирилла Несторию вошло в историю как подлинное учение Эфесского собора. К сожалению, в анафематствованиях содержались некоторые неточности. Термин hypostasis в одном случае ясно означает в них «лицо» (prosopon), а в другом – природу (physis). Собор не провозгласил никакого вероучительного определения как догмата. В отношении Богоматеринства Марии (Theotokos) было официально принято учение, содержащееся во Втором послании Кирилла Несторию. Решения Собора утвердил Папа Сикст III вскоре после своего избрания 31 июля 432 года.

Сохранился текст Второго послания Кирилла Несторию (самое важное свидетельство Предания о Богородице до 430 года)⁹:

Благоговейнейшему и боголюбивейшему сослужителю Несторию Кирилл о Господе (желает) всякого блага.

Некоторые своим суесловием, как слышу, хотят ослабить в твоем благочестии твое мнение обо мне, и это часто они делают, выискивая для этого то время, когда сановники составляют собрания, а иногда и потому, что этим надеются угодить твоему слуху. Они говорят такие оскорбительные слова не потому, что они обижены мною, но потому, что были обличаемы мною к их же пользе: один – за то, что притеснял увечных и бедных, другой – за то, что обнажил меч на свою мать, а третий – за то, что через свою служанку похитил у другого деньги, и всегда такой мучился подозрительностью, какой никто не пожелает самому злому врагу. Но о таких людях я не стану говорить много, дабы мои слова не переступили ту меру, какую указал Господь и учитель, а также и отцы. Нельзя никому избежать невежественной дерзости злых людей, какой бы кто ни избрал образ жизни. Они, у которых уста полны клятвы и горечи (Пс 35, 4; 13, 4), дадут ответ Судии всех. А я обращусь опять к тому, что более всего прилично мне: и теперь тебе, как брату в Господе, напоминаю, чтобы ты в поучительных словах своих со всякою внимательностью предлагал народу учение веры и имел в мыслях, что соблазнить и единого из меньших, верующих во Христа, заслуживает непощадный гнев Бога. И если теперь так много есть смущенных, то как нам не употребить всего старания не только для исполнения обязанности благоразумно прекратить соблазн, но и предложить здравое слово веры тем, которые ищут истины? Для этого самым правильным делом нашим будет то, если мы, обратившись к словам святых отцов, постараемся принять их за главное руководство и, испытывая, по слову Писания, самих себя, аще в вере есмы, наши собственные рассуждения будем, сколько можно, вернее соображать с их верными и непорочными мыслями.

Так святой и великий Собор изрек, что единородный Сын Бога Отца, родившийся от существа Его, Бог истинный от Бога истинного, свет от света, которым Отец все сотворил, сошел с небес, воплотился и вочеловечился, страдал, воскрес в третий день и восшел на небеса. Этим словам и догматам должны следовать и мы, вникая мыслью в значение слов: Бог Слово воплотился и вочеловечился. Мы не говорим, что естество Слова, изменившись, стало плотью, ни того, что оно преложилось в целого человека, состоящего из души и тела; но говорим, что Слово, соединив с собою в единстве лица тело, одушевленное разумною Душою, неизреченно и непостижимо для нашего ума, стало человеком, сделалось Сыном человеческим не волею одною и благоизволением, не воспринятием только лица; а говорим, что естества, истинно соединенные между собою, хотя различны, но в соединении обоих этих естеств есть один Христос и Сын. Это мы представляем не так, что в этом соединении уничтожилось различие естеств, но божество и человечество при неизреченном и неизъяснимом соединении пребыли совершенными, являя нам единого Господа Иисуса Христа и Сына.

Таким образом, говорим, что сущий и рожденный от Отца прежде веков по плоти родился и от Жены не так, чтобы Божественное естество Его приняло начало бытия в Святой Деве, и не так, чтобы Он после рождения от Отца имел нужду родиться от Нее. Ибо безрассудно и легкомысленно было бы говорить, что Тот, Который прежде всех веков всегда пребывает со Отцом, еще имеет потребность родиться, чтобы начать Свое бытие. Так как Он ради нас и ради нашего спасения родился от Жены, соединив с Собою, в Свою ипостась, естество человеческое, то поэтому и говорится, что Он родился плотью. Это не так, что прежде родился от святой Девы простой человек, а после сошло на Него Слово; но Оно, соединившись с плотью в самой утробе, родилось по плоти, усвоив себе плоть, с которою родилось. Таковым же мы Его исповедуем и в страдании, и в воскресении: не говорим, что Слово Бога по своему естеству подвергалось ударам, язвам гвоздиным и прочим ранам, потому что Божественное естество, как бестелесное, не причастно страданию. Но так как всем этим страданиям подвергалось Его Тело, которое есть его собственное, то мы и говорим, что Слово страдало за нас, потому что бесстрастный был в страдающем теле.

Равным образом мы разумеем и смерть Его; бессмертно по естеству, нетленно, жизнь и животворяще есть Слово Бога. Так как Его Тело благодатию Божиею, как говорит Павел, за всех вкусило есть смерти (Евр 2, 9), то говорим, что Оно за всех претерпело смерть; не то, что Оно подверглось смерти по своему естеству – говорить и думать так было бы безумно, а то, что Его Тело, как я сказал уже выше, вкусило смерть. Также, когда говорим, что воскресло Тело Его, опять к Нему же относим воскресение не так, чтобы Он подвергался тлению, нет, а так, что Его Тело воскресло.

Таким образом, мы исповедуем Христа единым и Господом не так, чтобы мы поклонялись Слову и вместе с тем поклонялись еще какому-то человеку; никакого представления о раздельности здесь не вводится при слове «вместе», но поклоняемся Единому и Тому же, потому что не есть что-либо особое от Слова Тело Его, с которым Он сидит вместе с Отцом, не два сына сидят вместе со Отцом, но один, соединенный со Своею плотью. Если бы мы стали отвергать ипостасное соединение как что-то непонятное и странное, то мы должны бы были признать двух сынов, потому что тогда необходимо было бы сделать разделение и одного называть собственно человеком, удостоенным звания Сына, а другого – собственно Словом Бога, как имеющего имя и достоинство сыновства по Своему естеству. Посему не должно разделять единого Господа Иисуса Христа на два сына. Правое учение веры нисколько не поддерживается и тем, что некоторые считают за лучшее допустить соединение лиц, потому что Писание говорит, что «Слово плоть бысть» (Ин 1, 14), а не то, что Слово соединило с Собою лицо человека. Выражение «Слово плоть бысть» [Слово стало плотью]означает только то одно, что Слово приискренне приобщися нашей плоти и крови (Евр 2, 14); наше тело Оно усвоило Себе, и от Жены произошел человек, не перестав быть Богом, рожденным от Бога Отца, и при восприятии плоти пребыв тем, кем Он был.

Таково учение правой веры, повсюду исповедуемой. Так мыслили святые отцы, как находим в их писаниях. Они дерзновенно говорили, что Святая Дева есть Богородица не потому, что естество Слова или Божество Его началось по бытию от Святой Девы, но потому, что от Нее родилось Святое Тело, имеющее разумную душу, – таким образом, Слово, соединившись с ним ипостасно, родилось по плоти [здесь и далее подчеркнуто о. С.Ц. Напюрковским]. Пишу к тебе эти слова, побуждаемый любовью во Христе, и, как брату, советую тебе и умоляю пред Богом и святыми ангелами Его одинаково с нами мыслить и учить, дабы сохранился мир Церквей и чтобы союз единомыслия и любви пребывал неразрывным между священниками Божиими.

Одобренное Эфесским собором Второе послание Кирилла Несторию ясно утверждает ипостасное единство человечества Христа со Словом Божьим, то есть субстанциальное единство. В послании говорится не о природном соединении, но об ипостасном. В нем четко и многократно говорится о том, что нет двух сынов, но один Сын. Из такой христологии делается вывод о Марии, что она – Матерь этого Сына. (Кирилл не поднимает здесь вопроса о том, верно ли именование Christotokos.) Второе послание Кирилла Несторию оставляет непроясненным вопрос о взаимном отношении обоих естеств во Христе.

Кроме этого послания в деяния Эфесского собора были включены анафемы Кирилла против Нестория. Они сыграли значительную роль в истории богословия. Их часто принимали за учение Эфесского собора, хотя он не утвердил их как собственное учение.

Через четыре дня в Эфес прибыл Антиохийский патриарх Иоанн с 50 сирийскими епископами, которых называли «восточными» (всего в эту группу входило ок. 100 епископов). Их очень задела поспешность Кирилла. На оппозиционном соборе они низложили как Нестория, так и Кирилла. Они осудили Кирилла за поведение, несогласное с канонами, а также за арианские и аполлинаристские заблуждения, содержащиеся в Анафематствованиях. 10 июля снова собралось большинство Собора, сторонники Кирилла. Они призвали Иоанна присоединиться, однако он ответил, что нужно подождать нового комита императора. Кириллово большинство с этим не согласилось и отлучило Иоанна вместе с его сторонниками. У Собора не было права распуститься без императорского чиновника. Тот прибыл вскоре (в начале августа), и не будучи в состоянии примирить стороны, представил декрет императора о низложении и Кирилла, и Нестория, вместо которого поставил Максимиана. Кирилл бежал в Александрию, а Несторий должен был вернуться в свой монастырь. Его изгнали оттуда в оазис Ибис в Ливийской пустыне. Папа принял назначение нового архиепископа Константинополя и утвердил решения кириллова большинства.