Глава 1

Кристина

– Нельзя тут парковаться! Нель-зя, млять!– гаркнул в который раз безжалостный пожилой охранник, а я тяжко подосадовала:

– Нель-зя, млять… А надо!– буркнула под нос, а мужику нарочито жалостливо протянула:

– Но я не смогу припарковаться там!– я ткнула пальцем в кусок улицы, видимый с территории крытой парковки. Для пущей картины придала лицу налёт наивняшности, отыгрывая на все сто блондинку, коей не являлась, но перехитрить охранника не удалось. Потому горестно вздохнула, чертыхаясь про себя, а в ответ получила только хмуро-упрямый взгляд “а придётся!”

Чёрт!

С параллельной парковкой у меня хуже, чем с право и лево. Я больше смерти боюсь цепануть своей погремушкой дорогущий Лексус или Мерседес, а там выбор велик, аж глаза разбегаются и нервный тик начинается от страха.

– Ну етить-колотить, ты первый день за рулем что ль? Там места вагон, ну!– охранник подкрепил фразу жестом “Кыш отсюда, курица!”. Даже досадно стало. Нет, он прав, конечно. Я тут совсем не по правилам остановилась, а на улице места навалом, но неужели нельзя меня несчастную чутка пожалеть?

– Можно сказать, что первый,– проворчала я недовольно, и, с сомнением покосилась на открытую парковку, прикусив губу.

 Вот не верилось, что на гигантской современной парковке не нашлось бы места моей крошке— машинке.

– Я опаздываю на важную встречу,– ещё более страдальческий вздох, вроде как угодил в сердечко охраннику.

Он окинул и меня и мою машинку скептическим взглядом, а потом сжалился и кивнул на пустое место под вывеской «Парковка только для клиентов “Программа-Реклама».

– Спасибо! Спасибо! Спасибо!– я хотела было тронуться с места, но придержала на себе внимание охранника.– А вы… не покажете куда идти?

– Да етить-колотить!– недовольно плюнул мужик.– Ты что за сотрудница такая непутевая? А? Иль из этих?– он как-то неопределённо мотнул головой, я не разгадала почему и зачем.– Да не,– сам спросил, сам ответил— идеальный собеседник,– там девки-то смышлёные…– Я чуть напряглась, даже смутно не понимая о ком речь.– Тьфу на тебя,– устало отмахнулся охранник,– паркуй свою коробушку и пошли, горе луковое.

 Охранник был колоритный, несмотря на стандартную форму: тёмно— синие штаны, светло— голубая рубашка без рукава с тёмными вставками на карманах, плечах. И конечно галстук, куда без него?! Голову покрывала кепка, а из нагрудного кармана кроссворд торчал. Но самое шикарное в мужике— это усы. Конечно, мало кто такими похвастается. Седые, но пышные, а самое крутое, что на концах залихватские кончики, как в фильмах про запорожцев.

 Мы миновали парковку, лифт и вышли на этаже «Программы— рекламы». Просторный холл состоял сплошь из белых акриловых панелей, отражающих глянцевые блики.

Я перевела дух, замерев на секунду, а словоохотливый Дядя Витя, с которым мы успели познакомиться, пока ехали в лифте, ткнул меня кроссвордом в ребра:

– Етить-колотить! Краля! Чего стоишь, как дуб?– усмехнулся в усы.

– Простите…– я прокашлялась, прогоняя свой чрезмерно трогательно— наивный образ. Вот вечно со мной так, в новом месте с первого взгляда всем чужим кажусь серой мышью без голоса.– Тут так круто, не ожидала просто…

Цепляла взглядом каждую детальку и мысленно хихикала, потому что теперь была уверена— я просто обязана получить эту волшебную работу, чего бы то не стоило.

– Дядя Витя…

– Ась?– за этого его “ась”, аж расцеловать мужичка захотелось. Ну нельзя быть таким аутентичным и милым. Теперь при слове “охранник” до конца жизни буду вспоминать дядю Витю с парковки.

– А почему часы неправильно идут?– я кивнула на шикарные зеркальные часы главного холла, в которых все было идеально, кроме точности хода часовой стрелки.

– Как же шь, сем часов почти!– Дядя Витя произносил семь без мягкого знака, вновь подтвердив первое мнение о нём— безумно колоритный тип, аж на душе потеплело.

– Без десяти шесть, Дядя Витя,– поправила я с милой улыбкой старичка, но охранник даже бровью не повёл.

– Сем,– его уверенный тон мог бы убедить кого угодно, но только не меня. Тайм— менеджмент— моя фишка! Я пунктуальна до невозможности и точнее Кремлёвских часов. Кристина Кравчик никогда не опаздывает!

– Шесть,– не переставала давить улыбку, будто знала какой-то секретик, а дяде Вите не говорила, и вот теперь время пришло.

– Ха! Дурная ты башка,– хмыкнул охранник беззлобно.– Смотри, краля!– достал свою доисторическую “Нокию” и ткнул в экранчик. Потом показал свои наручные часы. Затем потащил к стене с часами, которые я и так видела. После— пришла очередь гигантской плазмы, на которой крутилась заставка “Программы— рекламы”. Везде было почти семь часов вечера! И только мой телефон упорно сообщал, что сейчас почти шесть. Я своему гаджету верила. Из рук его не выпускала с того момента, как вышла из дома, нет— нет, да и поглядывая на цифры, словно могла их заставить стопорнуть на нужное время, чтобы дать мне возможность не опоздать на первое собеседование в моей взрослой, не студенческой жизни.

– Ну ты дурилка, ха!– вновь хмыкнул в усы охранник.– Ты по сторонам-то посмотри!– демонстративно огляделся дядя Витя, показывая, какая я невнимательная.– Народу никого! А нынче понедельник!– он ткнул пальцем вверх для значимости.– Ну!

– Ну…– повторила я, уже начиная понимать кромольность ситуации и то, что всё— таки опоздала!– И что же мне делать…– пробормотала я скорее себе, чем ему, потому что хаотично соображала, как могла накосячить со временем.

– Часы переводить нужно было ночью,– благородно подсказал дядя Витя.

– Чёрт!– прикусила губу, с натяжкой вспоминая, что краем уха слышала о переводе, но напрочь забыла из— за затяжного разговора с Максом, моим женихом. Он-то как раз меня и отправил в эту фирму на собеседование.

– Чего забыла-то тут?– вырвал из неутешительных мыслей старичок.

– Да устраиваться пришла на работу,– просипела я тихонько, будто к доске меня вызвали, а урок я не выучила от слова “совсем”.

– Ну так ты к Роману Игоревичу?– задумчиво предположил охранник.

– Н— наверное…– я потянулась в сумку за блокнотом, в котором по— старинке всё записывала обычной авторучкой.– Какой-то мужчина вроде…– блокнот был найден и теперь я торопливо перебирала цветные стикеры— выделители которые использовала для обозначения разных групп задач, в поисках заветного лилового.– Роман или Вадим какой-то, но точно Игоревич… Чёрт!..

 Запись имелась, но написана была в спешке— только отчество я и смогла разобрать.

– Мммм… Игоревич,– вздохнула я, пытаясь припомнить таинственное имя.

– Ну эт тебе девонька повезло! Только Ммм… Игоревич и остался,– с гордостью заявил охранник.– Вон туда ступай!– махнул на роскошный зал с ресепшеном.– Ток я не пойду, сама иди,– дядя Витя, как истинный Харон, подтолкнул меня вперёд и ретировался быстрее, чем кот от огурца.

 А я осталась перед вратами Ада, так мне казалось, хотя на деле всего лишь перед массивной дверью в кабинет “директора”, с золотистой табличкой “Кирсанов Роман Игоревич”. За ресепшенном секретаря уже никого не было и даже жалюзи были закрыты, но воображение разыгралось настолько, что я представила себя античной богиней, спустившейся на самое дно порока и разврата.

Сглотнула внезапно пересохшим горлом. Воздуха для решительности набрала и робко постучала:

– Можно?

И услышала нетерпеливо брошенное “войдите”, что уже было хорошо. Меня ждали и даже примут несмотря на опоздание.

***

– Сань, поясни, какого х*я я должен разбираться с тем, что вы зафаршматили “Лексус” за шесть лямов? Вы что не можете накатать на тачку наклейку? Это так сложно? Или мне самому мотаться по установкам? Я вообще не должен касаться этих вопросов. Мы создали специальный отдел, занимающийся мелочевкой и назначили ответственного, чтобы мне не парили мозги по каждой х*рне, которую выкинет твоя криворукая команда победителей! Кто этот человек?..– секундная пауза.– Да ладно? Ты? А ПОЧЕМУ МНЕ ЗВОНИТ ДИРЕКТОР АВТОСАЛОНА И ГОВОРИТ, ЧТО “МОИ МАЛЬЧИКИ” ЗАФАРШМАТИЛИ “ЛЕКСУС” ЗА ШЕСТЬ ЛЯМОВ? Сань,– в мужском голосе звучал металл,– я очень уважаю тебя, как профессионала. Ты молодец! Ты шаришь! Но, с*ка, увольняй! своих! рукожопов! Потому что если я услышу о ещё одном косяке, я клянусь, я вые…

Рычащий в трубку человек не был страшным. Ну да, он немного пугал громкостью и зашкаливающей агрессией по отношению к “ Уважаемому Сане и его криворукой команде победителей”, но в целом ужасным не был.

Мужчина за тридцать. Темноволосый, во время разговора он нет— нет, да и взъерошивал густую чёлку пятернёй. В полумраке кабинета я с трудом могла его разглядеть, но мне его лицо как-то сразу показалось приятным.

Я вообще не сильна на первые впечатления. Красавчик может мне показаться посредственным, а уродец— приятным, отчего довольно трудно потом делиться с кем-то личным впечатлением о человеке. Тут я однозначно и уверенно, сказала бы что он невероятно хорош собой, но барышня я, более чем, впечатлительная, так что сразу же списала всё на магию полумрака. Магнетизм директорского голоса. Мощную силу жестов…

Пока он не поднял на меня глаза.

Синие, даже с такого расстояния это было понятно. А ещё очень— очень живые, про такие говорят, что они никогда не лгут. И могут утопить своей глубиной.

Он смотрел на меня пристально: я могла поклясться, что уголки его губ чуть поднимаются в мимолётной улыбке, но потом он снова начал ругаться, и я осознала, что это была игра воображения.

Такие суровые боссы не улыбаются!

Пока разглядывала, он продолжал:

– Сань, я отдал тебе всю мелочевку от и до! И отдал тебе процент за неё!– каждая фраза звучала громко и чётко, как удар молота по наковальне.– Я скинул этот вопрос целиком, в надежде, что больше не буду отвлекаться на решение таких задач, как оклейка тестовых, мать их, машин. И надеюсь, что ты будешь отвечать за эти вопросы! Сам!– припечатал категорично.– Это ПРОСТАЯ задача. Рядовая! И очень мало отношения имеющая к рекламе. Мне проще избавиться от этих заказов вообще, а соответственно и от всей твоей команды, чем забивать ими голову…– он помолчал немного, выслушивая Саню, а потом ровно бросил:– Разберусь,– и прервал разговор.

Я уже хватанула воздуха, чтобы представиться, как он выставил вперёд руку, мол, ещё минутку. Я покорно кивнула. Мужчина набрал другой номер. Замер в ожидании ответа, снова возвращаясь ко мне взглядом. Он будто чего-то от меня ждал. В нём читалось задумчивое ожидание и молчаливый интерес. Это было странно и пугающе волнительно. На секунду показалось, что вот сейчас он уберёт телефон и обратится ко мне, вместо разговора с новым собеседником. А потом ему ответили и он… тут же отвернулся, словно между нами не было зрительного контакта.

Всего секунда! А я растерялась так, точно меня засыпали вопросами на самом сложном выпускном экзамене. И эту секунду я не знала что делать: бояться или гордиться таким вниманием, а теперь снова оказалась в одиночестве без пронзительного взгляда умных, очень внимательных, синих глаз.

Я не на шутку испугалась, что суровый босс, Роман Игоревич, станет опять кричать, срывая злость на мне!. Я очень не любила попадать под горячую руку. Всегда становилось обидно за такие ситуации.

 Пока мой— возможно— будущий— босс беседовал, я осмотрелась по сторонам. Являясь совершеннейшим визуалом, всегда отмечала каждую мелочь. Порой ещё с человеком не говорила, а уже, как Шерлок, дедуктивным методом вычисляла, хотя скорее, напридумывала про него всякого. Знакомство с Романом Игоревичем началось с приятного открытия: у нас с ним много общего по части организации рабочего пространства. Всё на своих местах, стол идеально… пуст. Ну ненавижу я пылесборники. Нефункционально, глупо, вечно грозит превратиться в бардак. Кажется, Роман Игоревич тоже сторонник чистоты и порядка: на столе только телефон для внутренней связи, ультра-тонкий закрытый ноутбук и коврик для мыши, а вот сама мышь отсутствует. Никаких стикеров, никаких “органайзеров” для ручек— карандашей. Прелесть! Точная копия моего рабочего стола— мечты.

 Я окинула взглядом весь кабинет. Панорамные окна, безо всяких шторок— жалюзи и прочей ерунды. Единственное настенное украшение— огромное зеркало, встроенное в стену без всяких рам. Вообще стиль его кабинета можно было одним словом назвать “без всяких”. Ни стеллажей, ни полочек, ни ковриков, ни цветов в кадках а— ля “домашний уют”. Никогда не понимала этих псевдо— домашних изысков на рабочем месте. Может кто-то и сказал бы, что кабинет безлик и холоден, а мне тут было нереально комфортно, как дома.

 Интерьером нашей с Максом квартиры я не занималась— не позволили, потому жила в музее современного искусства, и на уборку тратила по итогу пол дня. Зачем? Кому это нужно? А вот тут и убираться нечего. Пол протёр, стол протёр, зеркало помыл и готово! Идеально. Взгляд зацепился только за переполненную мусорную корзину со смятыми бумагами, будто совсем недавно кто-то в неё прицельно швырялся, да ещё, пожалуй, я бы с освещением поработала.

 Беседа Романа Игоревича, кажется, шла к завершению…

– Да,– пауза.– Нет,– пауза.– Да,– пауза.– Да,– пауза.– Да. Понимаю,– пауза.– Нет,– пауза.– Конечно,– пауза.– До завтра,– пауза.– Надеюсь,– пауза.– И мне.

 Ответы были короткими, чёткими, как выстрелы. Я немного расслабилась, ну хоть с криками покончено.

– Здравствуйте,– поздоровалась наконец, когда мужчина отложил мобильный на стол и откинулся в кресле, устало прикрыв глаза. Он не ответил, и я с чистой совестью продолжила:– Напряженненько у вас тут…– наверное болтала лишнего, но молчание напрягало, мне было неуютно.

– Именно,– неожиданно активно ответил мужчина. Встал с кресла и подошёл к панорамному окну, из которого открывался потрясающий вид на вечерний город, всё больше утопающий в огнях.

 Со стороны показалось, что он просто собрал в себе последние капли энергии и теперь работал на них. Вид был усталый, вымотанный морально, будто весь день на его голову только и делают, что сыплются проблемы. Несколько секунд молчаливо смотрел в окно, а потом повернулся:

– Как тебя зовут?

– Кристина…– бодро начала.

– Кристина,– вторил глухо, не дав договорить фамилию,– тебе чего— нибудь налить?– кивнул на мини— бар, который оказался встроенным в шкаф в углу кабинета.

– Нет, спасибо,– немного ошарашенно мотнула головой я.