Восхитительная книга. Умная, сильная, живая – и очень, очень красивая. Я читала – и плакала. Читала – и смеялась. Читала – и целиком погружалась в сложный, волшебный, интригующе-новый и в то же время удивительно знакомый и близкий мир.
Там есть стимпанк – вёсельные пароходы, падающие дирижабли и механические тигры.
Там есть магия – стройная, красивая система, логичная и обоснованная до мельчайших деталей.
Там есть искусство – живое, обнажённое, позволяющее взглянуть по-новому на всем известные истины.
Там есть любовь – сильная и настоящая, которую двое строили долго-долго, и теперь она не боится никаких бед.
Там есть иные чувства – ломающие и исцеляющие, создающие миры и уничтожающие жизни.
Там есть русские сказки – без лубочной яркости, без имён и лиц, но с ощущением прикосновения сердцем к родному и понятному.
Там есть люди – и у каждого свой характер, своя судьба и своё понимание истории, в которую они попали.
Штефан Надоши – главный герой, владелец цирка и уникального техномагического артефакта. Здравомыслящий, адекватный, настолько здоровый психически, что зависть берёт – да он даже напивается рационально и разумно, взвесив предварительно все возможные последствия! Он ворчит, сердится, матерится, ехидничает, назло всему миру в любом дерьме находит положительные моменты – а потом снова ехидничает и снова ворчит. Он категорически не хочет никаких приключений, тайн и мистики – но ведёт читателя сквозь вот это вот всё так аккуратно и бережно, что поневоле перестаёшь бояться. Надёжный, сильный, ответственный, взрослый во всех смыслах слова – и очень классный.
Готфрид Рэнди – чародей-менталист, дезертир. Внешне спокойный, позитивный, общительный, любопытный – ну чисто котик, и в цирке колдует котика, и вообще его хочется погладить и почесать за ушком. Правда, Штефан периодически мечтает то ткнуть его гарпуном, то стукнуть прикладом, то забить насмерть пресс-папье, а что на самом деле думает о Штефане Готфрид, читатели не узнают. Зато узнают, вопреки чему он жив, почему завязывает шарф висельной петлёй, насколько больно ему колдовать и насколько сильно он умеет любить. А ещё у него зеркальце вместо портрета Бога, и можно придумать много вариантов ответа на вопрос «почему» – мне кажется, правильными будут все.
Хезер Доу – ведущая представлений в цирке Штефана, женщина, которую он представляет при знакомстве безликим «мой компаньон», но никогда не поправляет, когда ему говорят «ваша супруга». Она любит канареек и крупные яркие серьги, а просыпаться по утрам не любит совсем. Она подбирает на улице крыс и полудохлых чародеев, а Штефан всякий раз ворчит, но всякий раз уступает. Она любит Штефана, а Штефан любит её, и они ни разу за всю книгу об этом не говорят – он просто покупает ей серьги, или мимолётно касается её волос, или прячет разорванную кошкой крысу, или пинками поднимает с кровати сонного чародея, и сердце сжимается, и так сладко, уютно и правильно становится внутри…
Судьбы сплетаются в сюжет, словно волосы собираются в пряди, а те сплетаются в косу – длинную русую косу с колокольчиком на конце. Есть сюжетная линия цирка и Томаса: книга начинается едва ли не как производственный роман, и сперва кажется, что основная цель Штефана – спасти антрепризу и помочь другу и наставнику заработать денег на лечение матери. Очки, оставленные Штефану в наследство умирающим чародеем, могут помочь – они работают по принципу видеокамеры, при этом записывают не только то, что видит оператор, но и его чувства. Готфрид помогает разобраться с принципами их работы, Хезер собирает представление из разрозненных кусочков, и, казалось бы, всё должно закончиться хорошо…
Но тем, кто уже читал «Механических птиц» и знает о судьбе Томаса, очевидно, что просто не будет. Сюжет открывает новый слой, а производственный роман становится мистическим детективом со зловещей хозяйкой зловещей усадьбы. Штефан изучает очки и рассуждает об искусстве – и в теме он разбирается настолько хорошо, что из цитат можно составлять памятку для начинающего автора.
Параллельно раскрывается история Готфрида – «боевого мага, политического преступника и служителя, чей Бог жег города, которые не открывали ему ворот». А ещё уточняется место чародеев в мире – магический дар оказывается проклятием и грозит безумием, но отказаться нельзя ни от дара, ни от предначертанной для сильных чародеев судьбы. Готфрид, которого отец-военный научил слову «долг», и не пытался отказываться – до тех пор, пока…
Как справиться с сильными чувствами, которым нет места на войне? Что делать, когда чувств не осталось – лишь голодная чёрная пустота внутри? Как выжить, когда руки в крови, а от чувства вины не спасают ни зеркальце, ни белый шарф? Что будет, если позволить судьбе подхватить себя и нести – из революционного Морлисса в уютный Лигеплац, с палубы парохода на арену цирка, из кружевного Кродграда в далёкий дом в глухом лесу?..
Читайте сами.
О линии Иды, конечно, тоже нужно сказать, но это сложно сделать без спойлеров. Поэтому буду говорить о своих чувствах. Вот в сюжете появляется баронесса Вижевская, странная дама с мёртвыми глазами и мёртвым мужем – Штефану некогда бояться, но я опасаюсь её акварельной тени и искусанных в кровь губ. Вот чёрная тень появляется в цирке – и опасения крепнут. Вот Ида врывается в Соболиную усадьбу, и сцены с её участием начинают пугать, знать её тайн совсем не хочется, а Готфрид с его его долбаным любопытством наверняка плохо кончит, и чем вообще она могла его привлечь?!
А потом – наступает Пепельная ночь. А потом – финал. А потом я перечитываю книгу ещё раз – и восхищаюсь силой этой женщины, и сочувствую её бедам, и, Спящий, как она вообще жила все эти годы?! Как выжила – не сойдя с ума, продолжая любить? И приходит понимание, что чародей-менталист видел и знал куда больше, чем видел и знал Штефан, а Ида действительно заслужила – и живого мужа, и живых детей, и дом, в котором горит свет, а не воспоминания о давнем пожаре…
Хочется ещё написать отдельно об атмосфере. Сочетание стимпанка и магии я люблю нежно, но в «Дым под масками» добавлен ещё и русский фольклор – и вышло волшебно. Нет, герои не встречаются ни с Бабой-Ягой, ни с Кощеем, ни с домовыми-лешими – авторский мир полностью уникален. Лишь между строк аккуратно вплетены маркеры – снежная зима, чародейка, живущая в глухом лесу, собачьи черепа на пиках, река, которую можно пересечь лишь по мосту… Сказочная логика, сказочные законы: если герой от чистого сердца помог старенькой бабушке, то ему тоже обязательно помогут, а если вопреки предупреждениям спустился в запретный подвал… Ну, во всяком случае, его будет кому откачивать живой водой. Угадывать финал по знакомым сюжетам бесполезно, но книга влюбляет в себя в том числе благодаря чувству узнавания, близости, принадлежности к общему культурному полю.
Впечатления только положительные и так много, что всё, что хочется сказать, в одну рецензию не влезет. Оценки – все десятки.
Автору – моя горячая благодарность за прекрасную историю!
