Отзывы на книгу «Киногид извращенца. Кино, философия, идеология»

Книга состоит из четырех частей: 1. Два классика; 2. Два модерниста; 3. Два казуса постмодернизма; 4. Три казуса идеологии в сегодняшнем кинематографе.
Первая часть содержит анализ работ Э. Любича и А. Хичкока. Вторая часть посвящена А. Тарковскому и К. Кеслевскому. Третья, фактически повторяет отдельно выпущенную книгу «Дэвид Линч, или Искусство смешного возвышенного», плюс анализ «Матрицы». Четвертая содержит в себе разбор фильмов К. Бигелоу, К. Нолана и Д. Кэмерона. Параллельно затрагивается еще туча фильмов, но в целом, все те же лица, и все та же методология. Разбор Хичкока у Жижека встречается так часто, что утомляет уже с первых страниц, опять «Головокружение», «Психо», «Убийство», а вот разбор Тарковского и Кеслевского я встречаю у него первый раз и поэтому, после первой главы, вторая воспринималась как глоток свежего воздуха. Правда анализ фильмов Тарковского оказался схематичным и пустым, так же как и включенный в эту главу анализ «Пикника у Висячей скалы». С Кеслевским ситуация лучше, но и здесь методология Жижека дает сбой, делая из фильмов Кеслевского бесчувственную машинерию. Как обычно, по ходу Жижек рассказывает множество анекдотов, сыплет аргументами, которые выворачивает так, что изнанку от лицевой стороны уже и не отличишь, умудряется придти к взаимопротиворечащим выводам, и виртуозно закачивает главы знаком вопроса или многоточием.
Подводя итоги, прихожу к выводу, что четыре звезды ставлю книге преимущественно из-за разбора фильмов Линча, который присутствует не только в третьей главе, но рассыпан по всей книге, он не открывает чего-то принципиально нового, просто Линч для меня фигура притягательная, и все что с ним связано, представляет для меня позитивный интерес.

Для шаржа сие произведение слишком едко, для сатиры - недостаточно весело. Хотя вполне возможно, что какие-нибудь 150 лет назад кто-то над ним вдоволь ухохотался. Ухохотался бы, точнее, глядя на потуги поп-философа найти двойное дно там, где и основное донышко-то местами прохудилось.

...или взять, например, мультсериал «Смешарики» (스메샤리키) культового режиссера Дениса Чернова. Это, без преувеличений, аллюзия на современное общество, где главными героями становятся оппортунисты (Крош) или клинические идиоты, выбранные по гендерным или иным «ущемленным» признакам (Нюша). Они выстраивают сюжеты, они правят бал, призванные утолить жажду постсоветского зрителя к коммунистической идеологии, становятся проводниками трех (из четырёх) коней апокалипсиса - Маркса, Энгельса и Ленина - своеобразным островком «справедливости», какой её мнит типичный житель тридцатиквадратной хрущёвки в спальном районе провинциального городка, винящий с своём жизненном неуспехе и ограниченных перспективах своих детей, сидящих у телевизора вместо отдыха на Куршавеле во время зимних каникул, то ли проворовавшихся олигархов, то ли жуликов и воров - неважно, в любом случае это показательная сублимация, такой свойственный для России и даже обогащенный образ Ивана-дурака, центрального героя русской сказки, воплощения экзистенциализма, после тридцати лет на печи - или сразу после обсыхания молока на устах (никогда - после череды неуспехов и унижений) - без особых усилий, с помощью внешней среды, своеобразной sympathetic external environment, пробивающегося вперёд и почивающего на лаврах, не успев осознать пройденного им Пути.

Они - типичные дети революции, сметающие все на своем пути, готовые раздать заводы рабочим, а поля - крестьянам, и всем сестрам по серьгам, в то время как представители интеллигенции, эти, так сказать, travailleurs qualifiés, intellectuels et personnes dotées, остаются не у дел, играя унизительные роли - и не роли даже - этой самой «среды», пытаясь достучаться до этих привилегированных пустозвонов, призвать к необходимости взращивать, лелеять духовность, жить медленно и осознанно. В одной из серий Кар-Карыч, умудренный и просветлённый путешественник, пытается призвать выскочек к умеренности:

В Индии выращивают только чай - никто не жалуется!Они там все танцуют, поют песни, все такие радостные, такие счастливые, такие солнечные! Почему? Да потому что они питаются только солнцем и чаем!

К чему это приводит? К полнейшей профанации, подчёркивающей незаинтересованность этого «упрощённого класса» к духовным практикам. Конечно же, в ход идут аргументы об уникальности русского пути и русского климата, но постойте же, именитый специалист по урбанизму Илья Варламов в своем блоге уже не раз доказал, что стоит только построить хорошие дороги, как в Норвегии или даже Эстонии, как не страшны становятся морозы, как можно разъезжать на велосипеде всю зиму, одевшись чуть теплее, и русскость, идентичность и самость не являются - или не должны бы являться - в этом такой уж преградой.

Но скрепы оказываются важнее здравого смысла, в очередной раз. Наследие советскости, la période soviétique, ещё не раз даст о себе знать в творчестве кинохудожников. Позвольте мне провести параллель с «Ну погоди», где сосцы свиноматки, заботливо упакованные попарно в небольшие бюстгальтеры (премилые les soutiens-gorge), доказывают нам, что псевдоморальность становится лишь синонимом - или, если угодно, аллюзией - на опошление нравов, не в состоянии избежать субъектообразующей расщепленности, попыткой фрейдиста отвлечь наше внимание, но по факту ещё больше его приковывающей...

Мне понравилась вступительная статья Павлова. Сами эссе в сборнике были не на столько нудными, как я боялась, но из-за темы всё равно вышло нудновато. Действительно, читать эти эссе можно в отрыве от фильмов, Жижек всё объясняет сам и вводит в контекст, как и пишет Павлов. И все заключения выглядят вполне себе стройно и логично. А вот когда читаешь про фильмы, которые смотрел, то возникают вопросики. Какие-то философские темы со всякими Лаканами начинают казаться притянутыми за уши. Да и восприятие фильма Жижеком через его пересказ выглядит странновато, и не так, как есть в фильме. Мне кажется, у режиссеров всё-таки по большей части нет такой философской базы образовательной, как у автора, так что всё это они в свои картины не вкладывали. И справедливее было рассматривать фильмы как примеры для подтверждения теории, а не строить на их основе новые теории.

Славой Жижек "Киногид извращенца". Глава "Аватар: стратегии политкорректной идеологии" — рецензия строится вокруг данной главы как наиболее заинтересовавшей.

Черты фрейдомарксистской философии у Жижека сквозят в этой главе практически в каждом предложении. Рассмотрение заявленного фильма ставится у культуролога не во главу угла, так как привлекается и другое кино: "Титаник", "Матрица", "Он" Луиса Бунюэля, "Красные" Уоррена Бити, "Кунг-фу Панда" и т. д.

"Аватар" Джеймса Кэмерона Жижек именует "марксизмом по-голливудски" и объясняет это основным содержанием фильма: "парализованный морской пехотинец, которого отправляют на другую планету с заданием втереться в доверие к туземцам, чтобы его работодатель получил доступ к природным богатствам этой планеты". В размышлениях о вере в гиппереальность фильма, фантазмическую жизнь Жижек перекликается с другим видным деятелем марксистской критики — Энди Мерифилдом — и его идеями о магическом марксизме как вере в воображение и эйфорическое политическое видение, фантасмагорический радикализм. Интерпретация "Аватара" как трёхмерной гиперреальности соответствует концепции Жижека об идеологии, в основе которой лежат альтюссеровские идеи о религии, где третий аспект — наиболее важный для Славоя — формирует экран, который защищает от невыносимого столкновения с Реальным. Марксистские идеалы в фильме Жижек усматривает доведёнными до апогея: мироустройство как империалистический колониализм и бегство героя из настоящей реальности в фантастический мир. Как следствие, культуролог подчёркивает необходимость веры в реальный уклад без отчуждения от воображения, дабы не достичь лакановского состояния — le dupe de son fantasme [обман воображения]. Любовная линия в "Аватаре" для Жижека не более чем фрейдистские идеи, вследствие чего семья номенуется как фундаментальный идеологический базис, вокруг которого уже и строится канва фильма.

Подводя итог, стоит сказать, что "Аватар" по Жижеку это голливудский достаточно старомодный и консервативный марксизм Кэмерона, построенный на формуле создания пары, где явное предпочтение отдаётся низшим классам и карикатурному изображению жестокой самовлюблённости и оппортунизму богачей. Главный герой Кэмерона для Славоя — декартовский субъект с децентрированным мышлением, "человек, который хотел быть королём" и спасти расу туземцев, угнетённых деспотичной иерархией, от империалистической реальности.