Но то, что во мне взыграло, когда пришлось заступиться за нее перед стервами, это была явно не жалость. Во мне проснулся какой-то собственнический инстинкт. Возникла необходимость оградить дорогого мне человека от всего, что может принести ей вред. Как физический, так и эмоциональный.