1 глава

Телефон в кармане брюк вибрирует не переставая. Я сбрасываю третий или четвертый звонок с неизвестного номера и опять перевожу взгляд к панорамному окну. Затягиваюсь сигаретой и наблюдаю за танцем девчонки, прищурив глаза. Музыка доносится из тренировочного зала глухими непонятными отголосками, но я как будто слышу ее в пластике красивого гибкого тела. Неужели оно на такое способно?

– Не насмотрелся еще? – усмехается Леднёв, застегивает куртку и поднимает воротник.

На улице холодина, ветер пробирает до костей, но уходить не хочется. Девочка завораживает. И заряжает. Эмоциями. Делаю еще одну затяжку.

Свободные раскованные движения, копна темных волос достает почти до поясницы. Ассоциации вызывает хорошие. В девчонке есть эстетика. Характер. У спортсменов это нередко встречается. Дисциплина и режим кого хочешь воспитают, но здесь еще и энергетика чувствуется. Мимо такой не пройти.

Наверное, я слишком активный наблюдатель. Красавица оборачивается, чувствуя мой взгляд, и мы встречаемся глазами. Через стекло. Она недовольно хмурит утомленное лицо, упрямо вскидывает подбородок и, изящно крутанувшись, продолжает тренировку.

Пламя. Вот как бы я ее охарактеризовал одним словом. Маленькое солнце, несмотря на черный жгучий взгляд и такого же оттенка волосы. И судя по глазам, в которых мелькнуло каменное равнодушие, мне ничего не светит. Я так на подчиненных смотрю, когда они на планерке зачитывают еженедельные отчеты.

– Не знаешь, кто такая? – спрашиваю у Миши. – Я не видел ее раньше среди пловчих.

Девчонка даже не смущается, что за ней наблюдают. Спокойно продолжает заниматься и танцевать, будто рядом нет зрителей.

– Ну так, в общих чертах, – отзывается Леднёв. – Какая-то знакомая Кати из Москвы. Та сказала, что цветочек не из пловчих. И занята другим шмелем-опылителем. Чтобы мы руки свои к ней не тянули во избежание всякого рода недоразумений и проблем.

– Цветочек? – хмыкаю я. – Похожа.

Выдыхаю струю дыма в воздух, опуская взгляд к стройным ногам и упругой заднице девчонки. Длинные волосы в движении хлещут по телу. Красиво. Может, цветочек не только в спорте такая гибкая, но и в других сферах податливая? Мне плевать, кто там ее окучивает и протежирует. Мы сейчас не в Москве. Нужно только момент подходящий выбрать, чтобы познакомиться и прощупать почву. Все равно заняться особо нечем.

Я допиваю кофе и выкидываю окурок. Еще раз смотрю на объект своего интереса. Бешеная энергетика. Чувствую, веселая предстоит командировка. Не зря на базу приехал.

Миша ухмыляется, заметив мой прищуренный и заинтересованный взгляд.

– Как думаешь, ее покровитель сколько ребер тебе сломает, когда узнает, что ты к ней подкатывал?

– Хм… – задумываюсь, не отводя глаз от цветка. – Я бы за такую живого места не оставил на похотливом садовнике.

– Съезжу завтра в город, закажу тебе сорокоуст.

– Аминь.

Миша ржет и уходит, а я остаюсь у окна. Выкуриваю еще сигарету, наблюдая за девушкой в тренировочном зале. Их там много. Шанаева своих гоняет, а цветок сама по себе. Сразу видно, что не из пловчих: плечики аккуратные, талия тонкая, ноги стройные, попка круглая. До этого дня меня совсем не впечатляли спортсменки, а здесь что ни движение, то учащенное сердцебиение. Глаз невозможно отвести. И ведь заметно, что девочке больно делать некоторые связки, особенно когда нагрузку переносит на правую ногу. Сильно морщится, но продолжает трудиться. Упертая. Пока не знаю, хорошо это или плохо, позже разберемся. А если она планам своим не изменит и в восемь появится на тренировке, то познакомимся. Поближе.

Я иду в дальний корпус, чтобы поработать. Состояние полукоматозное. Дел, как всегда, до хрена, а в голове кисель. Почти неделю во Владивостоке, но никак не привыкну к разнице во времени с Москвой.

Мрачно смотрю в монитор несколько часов, а потом возвращаюсь к тренировочному залу, где у цветочка новая попытка самоистязания.

Я даже не пытаюсь скрыть своего присутствия и интереса. Молча курю и наблюдаю. Ее умения в другую бы плоскость перевести.

Цветок не обращает на меня внимания. А может, правда, не видит? Отвлекаюсь на тлеющий кончик сигареты, всего на мгновение, и вдруг слышу приглушенный вскрик. Обвожу цепким взглядом помещение, а девчонка уже лежит неподвижно на полу в другом конце зала. Самоубийца какая-то. Я тушу окурок и иду к ней. Девушка плачет. Беззвучно. Плечи трясутся, и такая она хрупкая в это мгновение, так беззащитно выглядит, что царапает где-то внутри. Присаживаюсь на корточки, и цветок, заметив меня, вздрагивает. Приподнимается. Нервно сглатывает. Вблизи она еще красивее. Губы сочные, глаза бездонные. Утонуть хочется. И не только в них. Запоминающаяся родинка на щеке, которую издалека было не заметно. Действительно, маленькое жгучее солнце.

Цветок опирается на руку, пытается встать. Получается. Делает несколько шагов. Походка шаткая. Девчонка хватается за правую голень и тут же опять оказывается на полу.

Я усмехаюсь и снова сокращаю между нами дистанцию.

– Где болит?

Она упрямо молчит.

– Никогда не делай того, чего не сможешь быстро объяснить врачам скорой помощи. Вот эти вот штуки – быстро не объяснить. Где болит? – повторяю вопрос.

Блядь, немая, что ли? Так и знал, что должен быть какой-то изъян. Хотя это с какой стороны посмотреть… Стонать, судя по всхлипываниям, может, и ладно.

Я протягиваю руку и и глажу цветок по лицу, вытирая пальцем мокрые дорожки. Девчонка смотрит с такой безнадежностью, что дыхание перехватывает. Неужели так больно? Или это от отчаяния?

Она качает головой, пытается отвернуться. Так красиво смущается. Искренне.

– Перестань за мной подглядывать. И так ничего не получается, – начинает злиться. – А ты еще больше смущаешь.

– Мне кажется, ты себя недооцениваешь.

Девушка смотрит на меня огромными глазами и не шевелится. Замечаю, как сквозь черную ткань ее спортивного комбинезона проступают маленькие соски, и моментально пересыхает в горле.

– А мне кажется по-другому. Обычно больно там, где никому не видно. Но я тебе покажу. Сейчас…

Она кивает на сумку, которая лежит на полу, и просит дать ее в руки. Достает телефон, открывает видео и поворачивает ко мне экран. Я зависаю на полминуты, смотря, как четыре девочки лет семи-восьми, в коньках, наперегонки нарезают круги на катке. На старте темненькая падает, сильно отстает, но на пятом или шестом круге вырывается в лидеры и обгоняет всех с большим отрывом. Упертая. Но это я сразу заметил. Расплываюсь в улыбке. И смотрю в красивые глаза. Черные как у дьявола. Контраст такой. И несоответствие. С виду цветочек очень милая. Неужели это лишь обманчивая оболочка?

– Мне тут семь. Недавно я получила травму и больше не смогу вернуться в спорт. Карьера закончена, планы полетели к чертям.

Девушка поджимает губы и в это мгновение выглядит так, что я жалею, что не волшебник и не могу залечить ее травмы взмахом руки, чтобы она завоевала все медали и кубки, о которых мечтала. И стояла бы на пьедестале с торжествующей улыбкой на лице, покорив сердца миллионов.

– Я второй вечер наблюдаю за тем, как ты себя истязаешь тренировками и растяжкой. Может, вместе подберем щадящий комплекс упражнений, от которых ты не будешь плакать и испытывать боль?

Беру ее за подбородок и поворачиваю заплаканное лицо к себе, обжигаю горячими губами скулы, пока красавица в замешательстве.

Напряжение такое сильное, что я чувствую, как начинает подергиваться вена на лбу и в паху ощутимо пульсирует. Цветок напрягается всем телом в ответ и выставляет руки вперед. Упирается ими в мою грудь, прожигая возмущенным взглядом. Вижу в ее пламени свое отражение. Что-то не так, солнышко?

Понимаю, что сейчас спугну девчонку своей дерзкой уверенностью и, скорее всего, получу отказ, но ее хочется встряхнуть, пусть даже и шокирующим предложением. Потом же сама спасибо скажет, когда окажется подо мной и забудет о своих тренировках.

– Хватит уже себя мучить. Давай я? Тебе понравится, – произношу тихо.

Цветок кривит губы в усмешке, в глазах мелькает разочарование.

– Я с тобой о серьезных вещах, а ты о сексе? Нет, спасибо.

Она снова отталкивает. Сильнее, чем в первый раз. Я поддаюсь. Какая отчаянная, дерзкая и упрямая. Это почему-то начинает раздражать.

– Я не за тем сюда приехала. Поищи для себя другой вариант. – Девушка дышит тяжело и прерывисто.

– Этими тренировками ты лишь больше загоняешь себя в тупик. Тебе нужно отдохнуть и переключить внимание.

– Вот ты и переключи его. На кого-то еще. – Она пытается встать.

Я ухмыляюсь. С радостью бы. Только неизвестно, где находятся эти переключатели. Ладно. Я тоже упертый.

– Если ты думаешь, что я не в теме, то ошибаешься. О травмах и поломках очень многое знаю. Не меньше твоего. Не нужно с таким настроением заниматься. Ты сама в себя не веришь. И не с того начинаешь. Так в уныние себя загонишь. Я в прошлом боксер. А недавно брат со скалы сорвался, полгода в больнице поломанный лежал. Потом мы с ним расхаживались, тренировались, я ни на шаг от него не отходил.

Девчонка смотрит заинтересованно. Но не верит. Я тянусь за телефоном. Сейчас будет обмен видео. Хотя не особо люблю смотреть, но то, которое собираюсь показать, в свое время засмотрел до дыр. С меня не убудет, если цветку станет легче. Травма и крах карьеры – это еще не приговор. Есть вещи куда страшнее. Самое главное в этих ситуациях – не терять веру и желание жить.

Нахожу в облаке файл, открываю и показываю девчонке. Она смотрит видео два раза. Молча. В глазах нет больше слез. Только потрясение. Да, спорт и амбиции – прекрасно, но, если что-то вдруг не срослось, это не конец света. Когда-то я тоже думал, что бокс в моей жизни навсегда, но оказалось, ошибался.

– Он же сорвался со скалы… Боже… какой кошмар… – Цветочек поднимает на меня огромные глаза.

– Мы в связке были. Я ошибся, и он отсоединил защиту, чтобы вдвоем внизу не лежать. Брат долго в себя не приходил, под вопросом было, останется он полноценным или будет инвалидом.

– С ним правда все хорошо? – спрашивает цветок.

– К счастью. И как ты, он не ревел, а вставал с кровати через боль, пару месяцев жил на одной лишь силе воли, брату до сих пор бывает несладко. В позвоночнике и плече пластины, но он нашел в себе силы вернуться к прежней жизни. И ты найдешь. Могу помочь.

Девчонка выразительно закатывает глаза. Потрясающий вид. Хочу. Только чтобы от экстаза так делала.

– Как тебя зовут? – продолжаю я напирать.

– Алёна.

Не сдерживаюсь и улыбаюсь. Теперь понимаю, почему всю ночь преследовала буква «А». Неужели снова все начинается?

– А меня Ян.

– У тебя пальцы дрожат, Ян, – замечает Алёна.

Сегодня можно не притворяться, что я со странностями. Пальцы дрожат, в ушах шумит от желания обладать. Еще и видео… Всё в совокупности – мощный удар по эмоциям. Давно такого куража не ловил. И забыл, какое это потрясающее чувство.

– Это из-за видео. До сих пор, бывает, кошмары снятся. Пережил непростой период. Выпьешь со мной кофе? – предлагаю я.

– Я не пью кофе.

– Чай?

– И чай тоже.

– Что ты любишь?

– Ничего.

– Я очень настойчив.

– Я вижу… – говорит она с укором. – Знаешь, какой у меня был псевдоним?

– Ну? – вопросительно изгибаю бровь.

– Шип.

Я смеюсь. Алёна Шип? Так вот почему цветочек?

– Намекаешь, что поцарапаюсь?

– Прямо говорю, что ничего со мной не светит. Не люблю настойчивых мужчин, которые не умеют держать себя в руках.

Похоже, у тебя проблемы, солнышко.

– А что так? Обижали?

Алёна встает, игнорируя мой вопрос, и неуклюже опирается на правую ногу. Тихо охает, морщится, чуть не падает. Я встаю с корточек и удерживаю, обнимая за талию. Алёна отстраняется. Поднимает на меня глубокий черный взгляд, снова обжигая жгучим пламенем.