Пролог

Почему, почему, ПОЧЕМУ??

Рука дрожала.

Когда-то совесть меня доконает – моя судьба закончится так же, как у Курта Кобейна.

«Куртка Бейна». Я улыбнулся.

Мой дневник представлял страшное зрелище. Здесь было записано всё про меня и мои чувства.

Архангел, 21 год.

Это не настоящее имя, а лишь прозвище, к которому я привык. Меня так называли из-за того, что очень много раз спасал жизнь своим товарищам по службе.

Да и зовут меня Михаил. Так что, вполне оправданная кличка.

Я работаю стражем службы порядка в особо опасном районе. Моя задача – подавлять страйки и противостоять незаконным военным формированиям, которые угрожают территориальной целостности государства.

Звучит красиво, но я вижу свою работу под другими глаголами. «Убивать» и «калечить».

А протестуют местные против нового режима в стране, который бросил многих за черту бедности. Урезали льготы, зарплаты, искусственно подняли цены на продукты. Вот люди и не знают, как выживать.

На протесты правительство не реагируют никак, кроме усиленного контроля полицией и вооружёнными силами.

Я не боюсь к ним присоединиться. Я понимаю, что любой переворот, любая революция – это часто путь к хорошему. Но путь через ад.

Потому что революция ставит в правительство новых людей. Но кто знает, каких…

И любая демократия становится под угрозу.

Поэтому я против мятежников.

Мне пришло уведомление. Это писал мой друг Александр.

Опять длинное сообщение с размышлениями.

– Я вот подумал, так красиво, когда светит Солнце. Мы любуемся закатами и рассветами – когда всё начинается и когда всё заканчивается. А когда светило посреди неба – мы спешим от него закрыться…

Мне очень жаль, что его светлый солнечный день закрывается тёмной тучей под названием «рак».

Его диск уже почти скрылся за ней, осталась каёмка. К сожалению, всё ещё не существует средства победить рак – нет сильного ветра, который направит тучу в обратную сторону.

Моё светило светит ясно. Но в любой момент может быть извержение вулкана – и меня закроет густым дымом.

Может, уже сейчас. Последние несколько минут я нервно вслушивался в выстрелы и крики, происходившие на улице.

Да, мне придётся выйти опять.

Я надел бронежилет, шлем и перчатки. Автомат оказался в руках, пистолет – на поясе.

– Ты куда, милый?

– Проверю, что там. Не нравятся мне эти выстрелы.

Её лицо стало вдруг грустным.

– Береги себя, пожалуйста. Ты мне очень дорог.

– Ты мне дорога не меньше. Буду жить и беречь себя ради тебя.

Мы крепко обнялись, и я вышел на улицу.

Глава 1

Я думал о мятежниках.

Мест в тюрьме посадить их просто нет. Выстрелы в воздух их не пугают.

Выстрелы по ногам их не пугают.

– Их, сука, ничего не пугает!

Я сказал это, проходя мимо детской площадки. Девушка, гуляющая с маленьким ребёнком, посмотрела на меня с укором.

Мне показалось странным, что они не спрятались дома, пока в городе такое творится. И забыл извиниться.

– Мам, а что дядя сказал? – прозвучал тонкий, словно лепесток ромашки, детский голосок.

Я улыбнулся, но снова помрачнел, услышав новые выстрелы.

Даже если убивать – они не расходятся.

Можно ли поступить по-другому? Рассказать всем, что они выступают за хорошую идею, но лучше точно не получится?

Я пытался. Я вывешивал плакаты, я записывал видео, я расклеивал листовки. Проплачивал рекламу, но ситуация лучше не становится.

Видео не смотрят, плакаты забрызгивают краской.

Сегодня они убивают правоохранителей, а правоохранители – их. Завтра, если им повезёт, будет новое государство.

Но через полгода будет то же, что и сегодня.

«Если у них получилось, то и у нас получится».

Поэтому эту революцию надо гасить. Выжить ведь можно, не морят насильно голодом.

Размышляя, я вскоре пришёл к месту столкновения. Мятежники заняли площадь, соорудив баррикады из досок, дверей и прочего хлама.

Я быстро узнал, что их успели выгнать с улиц и окружить. Значит, тут справятся без меня.

Поэтому я ушёл, чтобы не набирать на себя ещё убийств, количество которых исчислялось сотнями. И потому, что я обещал Лилии беречь себя.

Глава 2

Смутное предчувствие настигло меня на обратном пути. Как будто то было подстроено специально, чтобы отвлечь основную массу.

И оно меня не подвело. Я проходил мимо ювелирного магазина и увидел, как больше десятка человек зашло внутрь.

Не только мне удалось заметить эту группу. Армейский в полном вооружении (в таком, как я) побежал к двери.

Выстрел – и он упал. Снайперская винтовка со скоростью вылета пули 800 м/с. Даже каски из полимерных материалов не выдерживают такого.

Кстати, это единственные измерения, где я за всю жизнь заметил м/с вместо км/ч, не считая уроков физики.

Я уже бежал по ступенькам. Если правильно определил, откуда был выстрел, то снайпер может лежать на крыше одного лишь здания.

Если он наверху, а не внутри.

– Ну, Архангел, давай. Раз, два, три…

Я ударил автоматом в крышку – послышался треск, но люк поддался – и вылез наверх. По мне открыли огонь два человека – в шлем врезались пули, но я оказался удачливее.

Ещё два трупа. Остался парень, который лежал с винтовкой.

– Пиф-паф, ойойой, умирает снайпер мой…

Он не успел (или не додумался) выбросить винтовку на землю.

Я лёг на крышу и, слегка поднимая голову, осмотрелся. Вроде никого.

Перевесив винтовку через плечо, спустился вниз и прошёл по коридору на третьем этаже.

Я постучал в один из офисов. Мне не отвечали – сделав несколько шагов назад, я разбежался и выбил дверь.

На меня устремилось два перепуганных взгляда – мужчина в костюме и девушка в рубашке и мини-юбке сидели на полу, спрятавшись от того, что происходило за окном.

– Полиция, – сказал я. Наверное, их это не сильно успокоило.

Мой взгляд упал снова на юбку девушки – она сидела в такой позе, что открывала мне своё нижнее белье. Я заставил себя отвести взгляд и подбежал к окну, открыл его, поставил винтовку на подоконник и достал автомат.

Прицельная дальность у неё было больше километра, и я мог бы рассмотреть лицо каждого в окне ювелирного магазина.

Я нажал на курок. Стекло разлетелось вдребезги, послышались крики на улице.

– Первый есть.

Я резко закрыл окно.

Предполагая, что девушка с кружевными трусиками завизжит, я замахнулся на неё рукой, как только она раскрыла рот. Тут же мне приставили к виску пистолет.

– Тронешь – убью, сказал мужчина в костюме.

Я убрал руку и приказал ему присесть.

В ответ на мой выстрел грабители начали вылезать из магазина и палить по тем окнам, где было видно людей.

– Самое время, – сказал я, выбив стекло автоматом и запустив очередь по выходящим из ювелирного. Легло пятеро, ещё двое оставались.

Также, прилетело несколько пуль в мой бронежилет.

Я взял винтовку и выкрутил прицел на минимум. Когда моё лицо снова показалось в окне, те двое забегали за угол здания.

Но два выстрела всё же настигли их. В ответ полетели новые выстрелы, но они не попали по мне. Разбилось ещё одно окно, осколками засыпало девушку.

Пули пробили натяжной потолок в трёх местах.

Я снова выглянул – в этот момент в кабинет летела граната. Я выстрелил в неё – она разорвалась в воздухе, взрывной волной нас нас троих лишь откинуло от окна.

Офис загорелся. Побоявшись слов, которые могут прилететь мне в спину, я встал и выбежал на лестничную клетку.

Сработала пожарная сирена, громкоговорителями было сообщено об экстренной эвакуации.

Хоть бы не было ещё одной бомбы…

Воспользовавшись ЧП, я выбежал через задний вход и оказался во дворе. Тут меня никто не поджидал, и я побежал домой. Идти против остатков нападающих было слишком рискованно; бронежилет – не вторая жизнь – и может не спасти.

А грудная клетка и так болела.

Казалось бы, очень просто – почему не сделать толще защиту?

Просто есть ограничение по весу. Слишком тяжелый шлем, к примеру, сломает тебе шейные позвонки, отражая выстрелы, а бронежилет и без того мешает нормально двигаться и бежать.

Глава 3

Лилия плакала – как и каждый раз, когда я ввязывался в эти разборки. Со слезами на глазах, она набросилась на меня, как только я зашёл.

Мы обнялись. Мне показалось, что она ударилась о винтовку, но Лили виду не подала и ощупывала меня – будто не верила, что я – человек, а не призрак.

– Что это? – лицо её было взволнованным.

И спрашивала она не за винтовку. Я потрогал свою шею и нащупал пару ожогов, покрывшихся сукровицей.

– Где это ты так?..

Она, наверное, чувствовала больше боли, чем я за прошедший час, пока слушала пересказ произошедшего.

За девушку в юбке я умолчал, чтобы не дразнить Лилию.

После того, как она обработала мои ожоги – Лиля пошутила, что во мне просыпается «зелёный человечек» – я показал ей свою «добычу». Это была обычная армейская винтовка Драгунова – или те отобрали во время очередного нападения, или кто-то из военных перешёл на их сторону.

Или, что вряд ли, её купили. Любой сценарий меня не удивит.

Сейчас у них недостаток денег – пока мы ещё можем сдерживать их вылазки. Стоит им захватить хоть кусок города надолго – и средств хватит даже на несколько танков. Распродать содержимое завода, фабрики, отеля или даже музея – вот и колоссальная прибыль.

И уж точно найдётся тот, кто продаст.

Я снова писал в блокноте. Винтовка пополнила ряды трофеев: самодельные гранаты, мины и другие взрывчатки, а также пулемёты разных калибров, скоростей стрельбы и разных прочих характеристик.

Это не просто восставшие, это целая армия. Пока ещё не окрепшая.

Я уже не боюсь того, что они могут сделать. Я уже ничего не боюсь и не чувствую.

Кроме несправедливости. Одни умирают, идя целенаправленно на смерть. Другие борются с непобедимыми болезнями и радуются каждому часу даже мучительной, но жизни.

Шум на улице немного утих. Битва на площади должна уже была закончиться.

Я продолжил писать:

Возможно, я ощущаю некую вину за разгромленный ювелирный прям у моего носа. Но владелец сам виноват – сейчас такое содержать очень опасно.

Даже все банки вывезли средства ближе к столице государства. Там было поспокойнее.

Они могут только разрушать и нападать. Они не думают, что, придя к власти, придётся это всё отстроить.

А денег на это не найдётся. Потому что они грабят страну, и всего лишь.

Просто нашлись «умные» псевдопатриоты, которые и руководят этим всем ради своей выгоды. А за ними пошли сотни тысяч по всему государству.

Пока записи ложились нервным почерком в строчки на бумаге, я обсуждал это со своей девушкой.

Она не видела ничего в том, что я делал. Потому что одно дело – слышать об убийстве, а другое дело – убивать.

Да, каждый раз это даётся легче. Но совесть не даёт спать с такой же силой.