Читать книгу «Светорада Золотая» онлайн полностью📖 — Симоны Вилар — MyBook.
cover

Симона Вилар
Светорада Золотая

Глава 1

Весна 898 года

Песок под ногами проваливался, сползал по склону, и Ольга все топталась на месте, увлекаемая назад тяжелым заплечным мешком с камнями. Новый рывок, еще один шаг, сбивающееся дыхание… Песок опять поддался, такой тяжелый и сыпучий, сбегающий вниз, словно вода по крутому склону.

А вверху песчаного откоса, там, где стояли уже взобравшиеся на кручу дружинники, слышались шутки, смех, даже обидный свист. Они уже одолели подъем, их не затянула эта сыпучка, не опрокинули тяжелые мешки за спиной. Ольга же все месила песок на одном месте, веселя наблюдавших сверху дружинных побратимов. Тоже мне, побратимы… Хотя, не будь она так утомлена после бессонной ночи, после страстных ласк молодого князя, не чувствуй она обычной бабьей слабости в пору беременности, может, и она смеялась бы над кем-то, взбежав на кручу раньше других.

Молодой князь Игорь – красивый, статный, с разметавшимися по плечам темными волосами, с упавшей на синие глаза седой прядью – тоже хохотал. Даже выкрикнул:

– Что ж ты за воин, девка, если склон пустячный одолеть не можешь!

Допустим, не такой и пустячный. Кручи военной крепости Самват высоко поднимают срубы построек над Оболонью. Но раньше Ольга справлялась с этим немудреным восхождением, взбегала не хуже других.

Песок все осыпался, дыхание срывалось… А тут еще силы иссякли, заплечный мешок стал вообще неподъемным. Она так и опрокинулась, съехав вниз на спине. Вверху раздался новый взрыв смеха. Ольге было обидно до слез. На хохочущего Игоря и глядеть не хотелось. Ведь целовал же, миловал, сплетался с ней в жарких объятиях до самой зорьки. Другая после столь бурной ночи и встать бы не смогла. Она же присоединилась к дружинникам и на утренней разминке-потехе носилась со всеми, прыгая через жердины, ныряла с кручи в холодную при нынешней запоздалой весне днепровскую воду, плыла сильными гребками. Когда же Игорь велел взвалить на плечи камни и бежать по склону… А ведь она сказала ему этой ночью, что понесла от него… Игорь будто и внимания не обратил. Держался невозмутимо, как всегда, погнал ее на обычные воинские упражнения – не хотел, чтобы остальные знали, что у него страсть Удова[1] с поляницей[2] из дружины…

Отряхиваясь от песка, Ольга попыталась подняться. Но тело не слушалось, мешок снова опрокидывал ее на песок. Барахталась, как… Как дура какая-то слабая. Как жук-рогач, который упал на спину и сучит жалко лапками…

Она заметила, как один из побратимов, стрелок Стемка, соскочив с кручи, хотел подойти помочь.

– Стоять! – крикнул Игорь. Зло так крикнул, гневно. – Ольга желала нам всем показать, что ей нипочем стать поляницей киевской. Вот пусть и покажет.

У Ольги слезы навернулись на глаза. Ну погоди же! Справлюсь, смогу! Она перевернулась на бок, крепко ухватилась за врезавшиеся в плечи ремни мешка и сумела-таки подняться. Тяжело поднялась, едва не со стоном. И мелькнула вдруг страшная догадка: не нарочно ли Игорь ее гоняет, чтобы скинула нагулыша от него девка настырная.

– Стема, стоять! – вновь прикрикнул Игорь сверху, когда паренек все же сделал несколько шагов к ней вниз по склону.

Увязая босыми ногами в песке, Ольга дышала тяжело, двигалась рывками. В какой-то момент различила, что смех наверху вроде притих. И раздался голос – спокойный, властный, твердый:

– Делай, что собирался, Стемид. Помоги девице.

Даже не взглянув, Ольга узнала в говорившем Олега, князя старшего. Ему Игорь не указ, оттого тот и смолчал. Правда, оглянулся резко на Олега, поглядел потемневшими от гнева глазами.

Стема наконец поймал Ольгу за локоть, помог одолеть остаток песчаной кручи. Наверху она скинула тяжелый мешок и несколько мгновений не могла выпрямиться, стояла наклонившись и упершись руками в обтянутые кожей штанов колени, дышала жарко. Вокруг было тихо.

– Это мой отряд, – негромко, но с нажимом сказал князю Олегу Игорь. – Ольга сама решила войти в дружину, и послаблений ей не будет. Даром что краса. А баловать ее начнешь… Забирай, откуда привез!

Ольга все же взглянула на старшего князя. Олег сидел верхом, богатый синий плащ сколот на плече красивой пряжкой, на длинных светлых волосах обшитая соболем шапочка. Лицо спокойное, полное достоинства. Зеленоватые прищуренные глаза глядят с какой-то легкой печалью. На нее глядят, на Ольгу. На Игоря князь и не посмотрел, когда, перегнувшись в седле, протянул девушке руку.

– Со мной поедешь.

Она послушно вложила руку в сухую, горячую и сильную ладонь князя. Поставила босую ногу на его узорчатый сапожок в стремени, ощутила рывок и сама подалась вверх. Мгновение – и она уже сидела на крупе коня за спиной Олега.

– Вот-вот, забирай ее! – крикнул им вслед Игорь. – Навязал мне девку псковскую, а я возись. Много о себе возомнила… Прекраса, мать ее…

Олег неожиданно повернул коня. Ольга спряталась за его плечом. Больше всего она опасалась, что все вокруг… что Игорь заметит, как глаза ее наполнились слезами.

– Игорь, приедешь вечером ко мне в детинец[3], – не повышая тона, молвил Олег.

Он вообще редко когда повышал голос. Ему это было без надобности – могущественного князя русов Олега Вещего и так слушались с полуслова, с полувзгляда. И только Игорь, Рюриков сын, мог иногда быть дерзким с мудрым старшим соправителем. По сути – правителем. Ибо Олег так и не отдал власть в Киеве сыну Рюрика.

Князь правил конем, а Ольга сидела за ним, понурив голову. Как ни сдерживалась, слезы все-таки полились из глаз. Даже всхлипнула горько. Олег сразу это заметил.

– Не реви. Будущей княгине срам на людях слезы лить.

– Какой княгине? – вновь всхлипнула Ольга. – Он меня как… Ох, пора, видимо, мне возвращаться на Псковщину.

– И не думай о том!

Олег пришпорил коня. За ним поскакали трое его верных кметей[4] – свита.

Ольге хотелось верить Олегу. Вещему Олегу, который все знал обо всех, мог и будущее предугадывать. Вот сказал же – княгиней будет. Ольга отвела от лица выбившиеся из косы пряди волос, гордо вскинула голову. Хотя какая тут гордость – сидит за князем растрепанная, босая, как чернавка какая-то, рубаха пузырем полощется на прохладном весеннем ветру. Штаны кожаные лопнули на колене. Княгиня… Хм.

Но каковы бы ни были ее обиды, все же она ехала на одной лошади с могущественным князем. Они уже миновали низинные земли Оболони, проехали и гору Щекавицу с башенками теремов наверху, оказались в шумной толчее Подола.

Люди расступались перед княжеским конем, снимали шапки, кланялись.

– Сам Вещий, гляди-ка!

– Многие лета тебе, князь пресветлый.

– Меду стоялого не желаешь ли изведать, Олег Киевский?

Князя в Киеве признали, полюбили. Кто теперь вспомнит, что прибыл он в стольный град на Днепре захватчиком нежданным, что погубил прежних князей – варягов Аскольда и Дира… Людям не то важно, что один варяг скинул других, а то, что не предал город разорению и пожару. Более того – сказал: быть Киеву матерью городов русских! И ведь не обманул. Разросся при нем Киев-град, разбогател, возвысился. Все племена окрестные ему теперь дань платят: и древляне лесные дикие, и богатые хлебом мехами, и радимичи осторожные. А когда поляне дань хазарам-степнякам платили – в Киеве о том уже и не вспоминают.

У подъема на Гору Старокиевскую, где высится кремль-детинец и терема самых нарочитых[5] людей стоят, начинался пологий широкий подъем – Боричев узвоз. Здесь Олег придержал коня, пропуская вперед медлительных круторогих волов, тащивших возы с гладко оструганными досками и длинными бревнами, – видать, строится кто-то на высокой горе, украшает свое жилище. Олег довольно улыбнулся в бороду, однако тут его внимание привлекли неожиданно возникшие сбоку два всадника на лохматых горячих лошадках, – оба чернявые, с завитыми усами. Их округлые шлемы были низко надвинуты на лоб, у коней с удил свисали пышные лисьи хвосты.

Это были угры, степной народ, кочевники. Пришли они не так давно к киевским кручам несколькими родами, просились пожить тут, пока остальные родичи их угорские не подтянутся. Ну а там, уверяли, переправятся через широкий Днепр и двинутся дальше на заход солнца. Дескать пострадали они от кого-то в степях, житья не стало, вот и надумали переселиться.

Их пустили. Киев город торговый, сюда кто-то только не приезжает по делам или по пути в свою сторону. Уграм даже выделили место в стороне от града, на берегу Днепра под кручами. Даже стали называть то место Угорским. А потом стали замечать, что похоже пришлые никуда особо не торопятся. Более того, чем больше их отрядов и их кочевий прибывало, тем они больше окапывались, обживались, а с местными держались все более дерзко.

Вот и сейчас князь наблюдал, как два конных угра, стремясь обогнать на подъеме возы, стали теснить их, один даже принялся стегать плеткой возничего. Да еще кричал:

– Ходи прочь – я тут еду!

Олег повел глазом на своих кметей, и те выехали вперед, держа длинные копья поперек седла. Внушительного вида рослые русы в добротных кольчугах и высоких шишаках сразу потеснили пытавшихся устроить беспорядок пришлых. Послышалась ругань, кто-то схватился за кривую саблю, залопотал что-то на своем языке.

Олег быстро выехал вперед:

– Пошто вы, угры буйные, забываете уговор?

– Какой такой уговор? – огрызнулся один из них. – Не знаем никакого уговора.

– Не знать не худо. Худо знать, а дурнями прикидываться.

Угры разразились громкой бранью, один из них даже поднял на дыбы коня.

– Я покажу тебе, пес русский, как меня…

Он не успел договорить – один из кметей князя ловко ударил его по лицу древком копья, так что дерзкий кубарем слетел с седла, упав на дорогу. Вокруг засмеялись киевляне. Однако в воздухе все же чувствовалось напряжение. Кто-то крикнул:

– Бей их, витязь! Покажи диким уграм, что значит нашего князя так называть!

Олег поднял руку, призывая к вниманию.

– Бить их не станем, однако пусть уходят прочь. А вам, – обратился он к встававшему с земли угру и к его товарищу, который сдерживал волнующегося коня, – вам я напомню уговор: въезжать угорским торговым людям в Киев позволено, но на Гору хода нет. Как и не дозволяется чинить в городе бесчинства и устраивать беспорядки. Поэтому отправляйтесь отсюда подобру-поздорову. Вам отведено урочище под Угорской горой – там и держитесь себе.

Угры сердито переглядывались, но, заметив с каким глухим ропотом вокруг них сжимается толпа, предпочли посторониться. Они уже отъезжали, а вслед им все еще неслись брань и свист.

– Видишь, что творится, Прекраса? – выезжая на подъем, заметил Ольге Олег. – Боюсь, добром это не кончится.

– И зачем ты, княже, позволил уграм стоять станом подле Киева? Шли бы себе и шли куда подалее.

– Думали, миром с ними уладить, – не оглядываясь, ответил Олег. – Сперва ведь их совсем немного было, жалкие, потрепанные, с женами, детишками. Другие степняки печенеги, дескать их прогнали с привычных угодий. Но опасаюсь теперь, что схитрили угры. Вон их сколько прибывает и прибывает. И про уговоренный переезд не вспоминают.

– Значит, быть сече?

Олег чуть повернул к ней голову.

– Это ты речи Игоря повторяешь или как?

Ольга промолчала. О том, что Игорь ждет не дождется, как бы схлестнуться с уграми, она знала. Но сказала другое:

– Сечи теперь избежать трудно. Но, опасаюсь, стон и плач тогда над Киевом будут стоять. Угры в бою смелы и решительны, а дружины киевские после походов ослабели. Вот если бы собрать такое воинство, чтобы угры не единожды подумали, что им предпочтительнее – идти на земли новые или омыть угорской кровью берега Днепра, тогда и можно было бы думать о сече.

– Все ты, Прекраса, верно говоришь. Все понимаешь, – усмехнулся Олег. Но через миг, посуровев, добавил: – Одного только не уразумела: если за молодым князем Игорем бегать будешь, не то что княгиней его не станешь, а даже почтение к себе потеряешь.

Ольга вздрогнула. И вновь вспомнилась недавняя обида. Зачем только Олег напомнил… Но не напомнил бы, сама извелась бы кручиной. А как не кручинитьс? Забыл видно Игорь, как сам же позвал ее из Пскова в Киев, женой, суложью милой, обещался назвать, княгиней своей сделать…

Князь Олег въехал в мощные ворота детинца. Здесь все было прочным и надежным. Огромные срубы башен высоко возносились над кручами, между ними земляные насыпи с крепким тыном заостренных бревен, на деревянных заборолах[6] воины несут службу. Посредине – терем-житница князя Олега. Срубленный еще при Дире с Аскольдом, он сделан основательно, но, на взгляд Ольги, уж больно грубо. Будто это не жилище могущественного владыки, а простая изба, разве что размером побольше да со вторым поверхом рубленым. Игорь тут бывает редко, предпочитая больше времени проводить в Самвате с верной дружиной.

Когда Ольга вошла в гридницу[7], она ожидала, что Олег начнет с ней речи вести, как бывало прежде. Она любила беседовать с ним, любила, когда мудрый князь разговаривал с ней не как с девкой обычной, а как с мудрой советчицей: спрашивал ее мнения, а что-то и сам советовал. Но Олега с утра дожидались бояре да старшины городских концов[8], поэтому он только указал девушке в сторону лестницы, уводившей в верхние покои.

– Там дожидайся. А еще лучше ляг отдохни. Усталой выглядишь, словно и не спала.

И вроде бы ничего такого не сказал, а Ольга так и вспыхнула. Олег – он Вещий. Ей же совсем не хотелось, чтобы князь знал, что между ней и Игорем прошлой ночью происходило.

А ведь происходило же… И счастлива она была, когда, прильнув к сильному телу любимого, умирала от томления в его объятиях сладких… Ради этих мгновений она на многое пошла. Ради этого она вообще приехала в Киев.

В верхней горнице на бревенчатых стенах развешаны оружие и пушистые шкуры. Вдоль всего помещения – лавки, крытые алым сукном. Таким же сукном накрыт и стол у окошка. Над ним висит щит самого Олега – округлый, из литого металла, гладкий, но с красивой чеканкой по ободу.

Для Олега это только щит, а для Ольги… Она торопливо огляделась – не видит ли кто, и, быстро подойдя, всмотрелась в свое отражение. Металл выпуклого щита искажал изображение, и все же Ольга могла рассмотреть себя. Высокая, полногрудая, со стройной белой шеей, прямым разворотом плеч. Словом, видная девица, даром что в простой рубахе. Лицо продолговатое, рот яркий, пухлый, нижняя губа чуть раздвоена – как плод вишни. И ямочка под губой такая славная. Да и нос не подкачал – прямой, удлиненный, с изящно вырезанными ноздрями. И пусть выбившиеся русые пряди висят жалко вдоль лица, зато переброшенная на грудь коса, толстая и длинная, – и впрямь девичья краса. Но особенно хороши у Ольги глаза – светло-серые, словно туман, и осененные длиннющими, красиво загнутыми ресницами.

Ольга вздохнула. Три года назад и заприметил ее из-за этих ресниц прибывший из Киева в Псков молодой князь Игорь Старый. «Старым» его называли из-за пряди рано поседевших волос, особенно заметной на фоне остальных, темно-каштановых, почти черных. Ольге тогда так и сказали: мол, прибыл седой князь из Киева, страсть как понравившийся девкам псковским. И ей стало любопытно глянуть, чем это седой князь так псковитянок покорил. Но оберегавшие ее волхвы Даждьбога плодородного идти в город тогда ей не велели. Вот она и отправилась рыбачить на реку. И, как оказалось, на свою беду.

Вспоминая это в горнице киевского князя, Ольга глядела на оплывавшую в высоком шандале свечу. Огонек чуть колыхался от ветра, влетавшего в отодвинутый ставень. На улице давно рассвело, а свеча все горела. Об этом напомнила Ольге, буркнув, старая ключница Олега, которая принесла гостье перекусить. Старуха она была верная, но ворчливая. В тереме детинца она жила хозяйкой еще у прежних князей, за всем следила, все берегла. Вот и теперь, поставив на стол миски со снедью, прежде всего задула свечу.

– Что ж ты, девка, воск-то жжешь без надобности? Ишь, не свое – не жалко. А вот жила бы тут да помогала мне по хозяйству, глядишь, и Игорь бы к тебе чаще наведывался. И что за стыдоба такая – девкам в портки рядиться да с мужиками в дружинной избе жить! Не иначе как от варягов пришлых обычай такой негодный переняли.

Ольга не желала спорить с дурой бабой. Молча сняла с казанка вышитый рушник – масленая гречневая каша лежала в казанке горкой, рядом на блюде – пироги с капустой, в глечике глиняном маринованные белые грибы. Ольга достала длинный нож и отрезала себе большой кусок ароматного сала копченого. Поглядев, как гостья орудует тесаком, старая ключница только сплюнула возмущенно.

– Завели обычай – девкам в парней рядиться.

Однако Ольге это было привычно. Она и в Пскове все парнишкой наряжалась. Но там ей сами волхвы велели, имелась на то причина. Ольга Псковская была внучкой Вадима Храброго[9], память о котором чтили славяне, живущие вокруг Новгорода. Немудрено, что Рюрик желал от потомков недруга избавиться, да только волхвы спрятали сына Вадима. Тот жизнь прожил короткую и тихую, женился на псковитянке, дочь породил, да и отлетел душой в светлый Ирий[10].

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Светорада Золотая», автора Симоны Вилар. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Исторические любовные романы». Произведение затрагивает такие темы, как «сильные женщины», «повороты судьбы». Книга «Светорада Золотая» была написана в 2008 и издана в 2023 году. Приятного чтения!