Под редакцией Дэвида Годмана

The shining of my Lord

Selected Verses from Sri Ramana Jnana Bodham and Other Muruganar Texts

Composed by Muruganar

Translated by T. V. Venkatasubramanian and David Godman

Edited by David Godman

Перевод с английского: Олег Коротков, Михаил Роттер, Ольга Кальмус

© David Godman. 2017

© ООО ИД «Ганга», 2019

Вступление
Муруганар и его литературная деятельность

Муруганар (1890–1973) по праву считается одним из самых выдающихся учеников Бхагавана Шри Раманы Махарши. Он содействовал написанию Бхагаваном стихов, составивших «Улладу Нарпаду» и «Упадеша Ундияр» – двух главных философских поэм Бхагавана, – и сам сочинил тысячи стихотворений, воспевающих Бхагавана, передающих его учение или выражающих благодарность Бхагавану за то, что тот установил его в истинном Я^[1].

Муруганар родился в 1890 году в округе Раманатхапурам. В свои ранние годы он был известен как С. К. Субраманья Айер, хотя родители звали его Самбамурти. Окончив школу, он продолжил обучение и стал выдающимся тамильским пандитом. Он преподавал в женской гимназии «Норвич Хай Скул» в Мадрасе и был членом Комиссии по составлению словаря тамильского языка (1913–1919), которая в 1920 году выпустила многотомный словарь. Некоторое время он также давал частные уроки. Как и многие другие люди его поколения, он был ревностным патриотом, принимавшим активное участие в борьбе за независимость Индии. Он сочинял стихи и песни, которые пропагандировали идею политической независимости от Великобритании. Позднее они были объединены и изданы под названием «Сутантара Гитам». После своего приезда к Бхагавану в 1923 году он оставил свою политическую деятельность и поклялся, что с этого момента будет писать только стихи, посвященные Бхагавану и его учению. Когда в начале 1930-х годов Махатма Ганди ненадолго заехал в Тируваннамалай, Муруганар собрал все экземпляры книги «Сутантара Гитам», которые у него были, и раздал их последователям Ганди, пришедшим его послушать.

Несмотря на политическую активность, у Муруганара было сильное желание встретить Гуру, который бы своей силой и присутствием пробудил его талант и, в конечном итоге, даровал ему освобождение. Примером таких отношений между Гуру и учеником для него были имевшие место в истории отношения между Шивой и тамильским святым девятого столетия – Маниккавачагаром. Шива явился Маниккавачагару в образе Гуру, когда тот отправился на базар, чтобы купить лошадей для царя. В эту первую встречу Шива настолько покорил сердце Маниккавачагара, что тот оставил данное ему поручение царя и вверил себя и царские деньги своему новому Господину. Впоследствии Шива вдохновил его на написание гимнов преданности, которые были объединены в сборник под названием «Тирувачакам». И по прошествии более тысячи лет этот сборник считается классикой тамильской религиозной поэзии.

Тесть Муруганара, Дандапани Свами, уже был знаком с Раманой Махарши. Дандапани Свами переехал в Тируваннамалай, когда Бхагаван еще жил в Скандашраме. Он был одним из первых преданных, которые основали новую коммуну Раманашрама, выросшую у подножия горы после того, как мать Шри Раманы была похоронена там в 1922 году. Примерно в 1927 году он также был управляющим Раманашрама.

Муруганар (слева) заседает в составе Комиссии по составлению словаря тамильского языка. Период между 1913–1919 гг.

В 1923 году, когда Муруганару было 33 года, Дандапани Свами навестил его и подарил ему экземпляр «Акшараманамалай» – поэму, состоящую из 108 стихов, восхваляющую гору Аруначалу. Бхагаван написал ее где-то в 1914 году. Чем больше Муруганар читал эти стихи, тем уверенней становился, что написал их тот самый Гуру, которого он так искал. Вот так он впоследствии описывал влияние, которое на него оказали эта поэма и визит Дандапани Свами:

Буду ли я, недостойный невежда, допущен стать преданным Господа Шивы, который, как Божественный Гуру, несущий изобилие Милости, ясно показал миру величие Маниккавачагара? И даже если я получу этот шанс, смогу ли я, подобно «Тирувачакам»^[2], славить Его изливающие Милость стопы?

Как и множество других мыслей в моем уме, эта мысль когда-то возникла и исчезла, подобно всполоху молнии в небе.

Потом я услышал от преданных, что они обрели вновь Себя, прибегнув к поддержке Милости пребывающего в Тируваннамалае – кто есть воплощение истинной джняны, сияющего как пламя истинного тапаса. Говоря о величии Его Милости, они растворялись в радости. Услышав их, я утонул в восхищении и нескончаемой радости^[3].

В сентябре 1923 года Муруганар решил нанести визит в Тируваннамалай, чтобы подтвердить свое предположение о том, что он нашел своего Гуру. Перед самым прибытием в Раманашрам он остановился в храме Аруначалешвары в Тируваннамалае, где сочинил 11 стихов, которые, главным образом, представляли собой мольбу о милости, обращенную к Бхагавану.

Во время первого визита Муруганара Бхагаван все еще жил в маленькой соломенной хижине, которая была построена на месте захоронения его матери. Муруганар не знал, как правильно подойти к Бхагавану, поэтому некоторое время стоял возле хижины, раздумывая что же ему делать. Бхагаван разрешил этот вопрос, выйдя из хижины и спросив: «Enna?» («Что»?). Это общепринятый в Тамилнаду способ спросить, чего хочет посетитель.

В ответ на его вопрос Муруганар начал читать стихи, сочиненные им в храме, но эмоции взяли верх над ним. Его глаза наполнились слезами, и он уже не мог продолжать.

«Вы не можете читать? – спросил Бхагаван. – Дайте мне. Я сам прочитаю».

И Бхагаван стал читать стихи вслух. До этого времени Муруганар очень скрупулезно относился к тому, чтобы наделять свои сочинения определенной рагой, или мелодией, поскольку по традиции определенные размеры или темы должны исполняться особым образом. После этой первой встречи с Бхагаваном он уже никогда не декламировал свои стихи^[4]. Муруганар описал свой первый даршан такими прекрасными словами:

Тогда Высочайший, сострадательный, наделенный джняной, решил в своем сердце быть моим Господом и Учителем.

Подобно тому, как воск тает от огня, при виде стоп Его ум мой растворился, утратив свою форму. Подобно теленку, нашедшему свою мать, сердце мое растаяло и возрадовалось у стоп Его. Волоски на моем теле вздыбились. Преданность поднялась во мне, как океан при виде полной луны. Милостью читшакти (силы, присущей Сознанию) душа моя была в экстазе.

Неуверенным и дрожащим голосом я прочитал одиннадцать стихов и положил их к Его стопам. В тот самый миг Он милостиво посмотрел на меня своими лотосными глазами. С того дня все славословия, слетавшие с моего беспристрастного языка, принадлежали только Ему.

То, как Он даровал свою Милость, став моим Господом и Учителем, окончательно убедило меня, что Он – сам Шива. В качестве моего нового господина, Он сделал мое «я» и «мое» Своим. Даже если я попаду в трясину [ада], то никогда не забуду неизмеримое великодушие щедрого дарителя Милости^[5].

До конца своей жизни Муруганар придерживался спонтанного решения, принятого им после первой встречи, в будущем писать стихи, посвященные только Бхагавану. За свою удивительно плодотворную литературную карьеру он написал где-то около 25 000 стихов, посвященных Бхагавану, его учению и тому преобразующему влиянию, который оказал на него Шри Рамана.

Дандапани Свами, тесть Муруганара и тот человек, который познакомил его с работами Бхагавана, держит котелок и палку. Муруганар стоит справа от него. Фото датировано 1923 годом, когда произошла первая встреча Муруганара с Бхагаваном

Первые впечатления сразу убедили Муруганара в том, что он нашел того Гуру, которого искал. В свой первый визит он пробыл с Бхагаваном несколько дней, но на третий день ему не повезло. Кто-то из местных садху, скорее всего, дал ему большую дозу настойки конопли. Вот как описал этот опыт Муруганар в своей беседе с Нарасимхой Свами в 1930 году:

На второй или третий день после моего приезда мне дали какое-то лекарство. Я не знаю, что это было такое, но я ощутил перевозбуждение и огромный прилив сил. Я сидел перед Махарши и сосредоточивал свой ум на его личности. Через несколько минут у меня появилось видение яркого света. Этот свет разливался по всему его телу и вокруг него. Тело, однако, можно было отличить от окружающего его света. Не знаю, как долго это длилось, поскольку я полностью утонул в созерцании этого видения. Кунджу Свами, Дандапани Свами и Аруначала Свами присутствовали при этом. Потом Махарши явился мне в виде Христа, не могу сказать, по какой причине, а потом как Мухаммад и другие великие души, тоже по необъяснимым причинам^[6].

Возможно, что стих ниже основан на воспоминаниях об этом случае:

О, величественный!

Великий Господь Рамана!

Следует ли мне говорить, что Ты – великий преданный?

Следует ли мне говорить, что Ты – Всевышний?

Следует ли мне говорить, что Ты – сострадательный Христос?

Следует ли мне говорить, что Ты – освобожденная душа?

Следует ли мне говорить, что Ты – Мудрец?

Следует ли мне говорить, что Ты – пророк Мухаммад?

Следует ли мне говорить, что Ты – джняни?

Следует ли мне говорить, что Ты – непорочный [архат, джайнский мудрец].

Следует ли мне говорить, что Ты – доблестный Будда?

Следует ли мне говорить, что Ты – Шива?

Следует ли мне говорить, что Ты – Его сын Кумара^[7]?

Далее Муруганар продолжает свой рассказ о первой встрече с Бхагаваном:

В этот период я потерял свою прежнюю личность – она потонула и потерялась в гигантской океанской волне нового состояния духовности. Вопреки ощущению, что я все еще находился в состоянии бодрствования, я чувствовал, что все переживаемое похоже на сон, смутный, нереальный и таинственный. Я был одержим страхом, будто мое прежнее состояние земного бодрствования заблокировали, мое прежнее «я» утратило чувство индивидуальности и реальности. Я ощутил, что вследствие этого могу оказаться навсегда привязанным к этой странной жизни в Тируваннамалае и навеки буду потерян для моей матери, для которой я был единственной поддержкой.

Поэтому я прокричал: «Вот банда грабителей, зовущихся сиддхами (садху со сверхъестественными способностями), и во главе их Рамана Махарши! Все они замышляют захватить души, которые приближаются к ним в бодрствующем состоянии, тут же околдовать их этой своей жизнью сиддхов и присоединить к своей группе! И раз моя мать или кто-либо еще не в силах увидеть меня здесь или забрать меня обратно из их железных тисков, я должен сейчас же убраться отсюда!»

Я также добавил, смотря на эту ослепительную фигуру Махарши и обращаясь к нему: «Вот я, неспособный даже на несколько мгновений вынести этот свет. Как удивительно, что женщина, твоя мать, носила тебя в своем чреве девять долгих месяцев».

И в этом возбужденном состоянии, в этом исключительном напряжении я продолжал докучать ему своими разговорами больше часа, прерывая свои высказывания неоднократными простираниями перед Махарши. После этого часов до трех утра я бродил в округе с Кунджу Свами и Аруначалой Свами, в основном, у Пали Тиртхама и Ченгам Роад. Я чувствовал, что все попытки сбежать из ашрама будут тщетны, так как весь Тируваннамалай вызывал у меня то же самое подавляющее чувство, затопляя мою индивидуальность. [Я чувствовал,] что Тируваннамалай и Махарши – одно нераздельное целое^[8].

В 1980 году в беседе с Кунджу Свами я спросил его, что он помнит об этом случае, поскольку его упоминали как одного из тех, кто присматривал за Муруганаром. Вот его ответ:

Мы не знали, в чем было дело. Он бессвязно бормотал и выглядел очень взбудораженным. Бхагаван попросил нас присмотреть за ним, потому что он, похоже, не мог позаботиться о себе сам. Даршан Бхагавана иногда оказывал сильнейшее воздействие на новых посетителей. Мы знали, что с посетителем не могло произойти ничего плохого пока он был под защитой Шри Бхагавана, и поэтому я не особенно тревожился из-за поведения Муруганара. Ему просто нужно было, чтобы кто-то присмотрел за ним в течении нескольких часов пока он не успокоится^[9].

Ближе к концу своего первого визита у Муруганара было еще одно видение в присутствии Бхагавана:

Во время той же самой поездки в Тируваннамалай, несколько дней спустя, когда я уже не принимал никакие снадобья, оказывающие возбуждающий эффект, я снова сел перед Шри Бхагаваном и испытал похожее переживание. Снова фигура Махарши стала светиться, и мое чувство индивидуальности исчезло. Вновь поднялись страхи по поводу того, что если я останусь дольше в его присутствии, то буду потерян для моей матери. Поэтому я поспешил из ашрама в город и переночевал в доме одного из своих учеников^[10].

Замечание о его матери довольно важно. Муруганар был ей очень предан. Его отец умер, когда он был совсем юным, и его ранняя смерть означала, что теперь Муруганар нес финансовую ответственность за свою мать. Когда он почувствовал, что задержка в Раманашраме может привести к тому, что он оставит свои мирские обязанности, чтобы проводить все свое время с Шри Раманой, он силой заставил себя покинуть ашрам. И пока его мать не умерла, он стойко сопротивлялся желанию навсегда переехать в Раманашрам. В последующие годы он посвятил матери два своих произведения – «Гуру Вачака Коваи» и «Шри Рамана Саннидхи Мурай».

Тремя месяцами позже, в декабре 1923 года, Муруганар посетил Раманашрам во второй раз. С собой он привез поэму, которую назвал «Тирувембавай». Изначально, как предполагается, более известный вариант этой поэмы был написан Маниккавачагаром, когда он бродил у подножья Аруначалы более 1000 лет назад. Эта поэма тематически и стилистически повторяла оригинал. Представляя ее Бхагавану, Муруганар косвенно намекал ему на свое желание быть с ним в таких же отношениях, как и Маниккавачагар с Шивой. Первый стих, который Муруганар сочинил в храме Аруначалешвары в свой первый визит, выражал это желание, но казалось, что неприятные события, связанные с этим первым приездом, мешали его осуществлению^[11].

Садху Ом описывает то, что произошло далее:

Он (Муруганар) однажды сочинил свою «Тирувембавай», которая начиналась со слов «Аннамалай Рамана». Видя то, что стихи этой поэмы были полны возвышенных восхвалений, какими отличалась «Тирувачакам» Маниккавачагара, Шри Бхагаван шутливо спросил: «Можешь ли ты пропеть ее как Маниккавачагар?»

Однако Муруганар воспринял эти слова как священный приказ своего Гуру и с мольбой ответил: «Возможно ли сравнивать божественный опыт истинной джняны Маниккавачагара и мое состояние аджняны (незнание истинного Я)? Только если Бхагаван своей милостью устранит мою аджняну, тогда я смогу петь как Маниккавачагар. Невозможно петь так, как он, имея только талант обычного эго».

Как только он взмолился об этом, Бхагаван даровал ему свою милость. Воспевая эту милость, Муруганар говорит так в стихе «Нул Варалару» из «Шри Рамана Саннидхи Мурай»:

Я сказал: «Где мой невежественный ум – подобный сове, слепнущей от яркого солнечного света, – который темнее темной черноты? И где его переживание истинного Я, вздымающееся как подлинная джняна, свободная от темного заблуждения? Сравнить меня с ним все равно, что сравнить светлячка с солнцем!»

Сказав это, я опечалился. И как только я опечалился, то Господь, сияющий в моем Сердце, встряхнул ум мой и силой Своей Милости заставил его расцвести. Вот так, без моего участия, сотворил Он «Шри Рамана Саннидхи Мурай», для того, чтобы слава Его ширилась, а свет усиливался.

Таким образом, став объектом божественной любви Бхагавана, Шри Муруганар превратился в возвышенного божественного поэта. Подобно тому, как Господь Шива вдохновил Маниккавачагара петь «Тирувачакам», даровав ему непосредственное переживание истинного Я, так и Шри Бхагаван вдохновил Муруганара создать «Шри Рамана Саннидхи Мурай», схожую с «Тирувачакам», в один миг изменив его ум своей Милостью, тем самым наградив его таким же анубхути (непосредственным переживанием)^[12].

В течение последующих трех лет Муруганар был постоянным посетителем Раманашрама. Он приезжал каждый раз, когда у него находилось свободное время. Он был настолько привязан к пребыванию в присутствии Бхагавана, что зачастую оказывался физически неспособен сесть на обратный поезд. Он ждал на платформе вокзала в Тируваннамалае, смотрел, как отходит поезд, и потом возвращался в Раманашрам. Когда его спрашивали об этом, он говорил, что его тело было не в состоянии шагнуть в поезд. После того, как это повторилось несколько раз, Бхагаван стал отправлять кого-нибудь на вокзал вместе с ним, чтобы заставить его сесть в вагон.

В те годы он работал над сборником стихов «Шри Рамана Саннидхи Мурай», на написание которого его вдохновил Бхагаван. Отдельные стихи сборника часто напоминают стихи из «Тирувачакам», однако, если в «Тирувачакам» Маниккавачагар прославлял Шиву и описывал переживание божественного Единства, дарованного ему Шивой, то Муруганар в «Шри Рамана Саннидхи Мурай» восхваляет Бхагавана, которого он считает воплощением Шивы в человеческой форме.

В 1927 году Муруганар принялся сочинять стих для поэмы «Шри Рамана Саннидхи Мурай», за основу которого он взял «Тирувундияр» – стих из «Тирувачакам», состоящий из 20 строф, повествующих о некоторых божественных деяниях Шивы. Для своей версии Муруганар использовал то же название. В этом стихе он представляет Бхагавана в виде различных индуистских богов. Многие известные пуранические сказания были рассказаны заново, в них Бхагаван играет роль всех богов, истории которых повествуются в этом произведении. На 102 строфе Муруганар завершил рассказ о том, как Шива проявил себя в лесу Даруки, с целью преподать урок риши. В классической тамильской версии этой истории обитающие в лесу мудрецы являются сторонниками карма мимамсы —