Цитаты из книги «Любовь к деньгам и другие яды. Исповедь адвоката»

Что самое важное в работе адвоката? Идиотский вопрос. Вопрос, изобличающий дилетанта, к какой бы профессии он ни относился. Спросите прыгуна с шестом, водителя автобуса, врача, космонавта, бетономешальщика, что самое важное в их профессии? Если человек профессионал, он вам сразу не ответит. Подумает. А потом опять не ответит. Да все самое важное! Все. Знание. Информация. Вежливость. Улыбка. Свежий запах изо рта. Как бы ни старались люди отделить свои человеческие предрасположенности от Закона, придав ему максимально возможную строгость, жесткость и точность формулировок, все равно многое (иногда слишком многое) решают человеческие отношения. Можно ли бесстрастно отнестись к человеку, чья физиономия выводит вас из себя?

Над Москвой в бархатной пустоте раскинулся Млечный Путь. Галактика, по сравнению с которой не то что этот замерший в вечных пробках город, но вся планета, вся Солнечная система не песчинка даже, не волосок, но бесконечно малое ничто. И галактик таких миллиарды миллиардов, и свет, который я вижу, возможно, свет уже давно погасших звезд, и вот в этом-то огромном ничто и нигде есть человек, который едва на десятую часть спектра способен видеть эту бессмертную, по его меркам, красоту и вопреки всякой логике удостоился везения быть. И человек этот…

Все мы ожидаем от себя определенных реакций в определенных ситуациях и очень бываем удивлены, если ожидаемое с действительным не совпадает. Очень это нас огорчает, потому что лишний раз показывает, что среди всего того немногого, что мы в этом мире знаем, нас нет. Ну нет. Не знаем мы себя.

Горит беспомощным зеленым, сзади уже сигналят, требуют, чтобы я выехал на перекресток. Зачем? Что мне это даст, лишние десять метров? Перекресток только заблокирую. Меня обгоняет, режет нос новенькая тройка BMW. Останавливается на перекрестке, больше негде. Зачем? Зачем он это сделал? Плетнев. И водитель этот, зачем? В чем смысл? Почему все стоят? Почему все злые, что никто никогда никуда никого не пропускает, но сами не пропускают? И стоят поэтому. Зачем они паркуются в три ряда? Потому что нет парковок. Потому что машин в Москве в десять раз больше, чем могут вынести эти дороги. Почему кругом плетневы? В BMW за рулем – плетнев. Убить готов за место под светофором. NN – огромный плетнев, готов убить, и убил бы, если бы не полозовы, всех, встал бы на всех семи холмах аки член и помочился бы на Златоглавую – знай всяк, кто здесь хозяин. И в бога верят по-плетневски: тут богово, а тут вот – мое. Не тронь, убью!

Любая дверь может открыться, даже нарисованная, и это нужно учитывать, прежде чем стучаться во все подряд.

Желание унизить характерно для того, кто был унижен сам. Унижен, оскорблен и закреплен в этом положении как в нормальном. Такова наша суровая российская действительность – унижай или будешь унижен: более 70 % заключенных российских тюрем вновь возвращаются обратно. Норвежские же «сопли в шоколаде» приводят к тому, что всего 20 % людей (людей!), вышедших из норвежской тюрьмы, попадают туда

А может, я не прав, и бояться нечего? В конце концов, что такого уж страшного произошло? Прецедент? Разруха в головах? Все пройдет. И это тоже. Пройдет настоящее, и настанет будущее. Такое же, только хуже. В котором будет больше оправданий и меньше правды. И однажды, когда дети спросят нас: «Эй, как же так?», мы, покачав седыми головами, будем привычно оправдываться: «Время такое, детки… Никто не виноват… Что тут поделать… Мир прекрасен, и люди кругом смотрите какие хорошие…» Они боятся эвтаназии, потому что –

Богатые люди – особые. И вот вы уже готовы платить миллионы за родословную: «Имею честь приветствовать, Николай Петрович Козлов-Барыкин, четырнадцатый герцог Мальборо! Снимайте ваши валенки, герцог…»

Вам необходимы эти дома в Австрии и счета в Лихтенштейне, необходимы бриллианты, часы, картина Пикассо в коридоре, средневековые гобелены, платиновый нож для разрезания электронных писем, золотой унитаз, икона в позолоченной оправе, бриллианты, норковые шубы, шелковые простыни, вам нужен кондиционированный воздух лжи, подвалы особой жадности, забитые винами редчайшей глупости, редкие сыры из молока ослиц, супы из черепах, салаты из гнезд птиц, хрящей акул и глазных яблок осьминога, вам нужно наслаждение, которое вы привыкли получать, добавляя в свой ежеутренний (самый дорогой в мире) кофе из полупереваренного кошачьего дерьма щепотку чьих-то несбывшихся мечтаний мелкого помола. Ведь именно то, что у вас есть, а у других нет, и делает вас богатым, не так ли?

Представьте себе, что вы хотите убить кого-то. Не то чтобы вы остались без еды и находитесь на грани голодной смерти, а ваша жена вынуждена подмешивать в молоко собственную кровь, чтобы дети не умерли от голода. Нет. У вас все еще есть десять миллионов долларов. Вы по-прежнему богаты. Просто если бы не он, у вас было бы не десять, а двадцать миллионов. Это никак не изменило бы вашу жизнь, ибо вы по-прежнему не смогли бы съесть два обеда, надеть два костюма, поиметь десять женщин одновременно, и количество денег на вашем счету уже давно ничего не решает для вас в материальном смысле, оно по-прежнему гораздо больше, чем вам может понадобиться для того, чтобы жить: и на тысячную долю этих денег вы можете безбедно жить до самой своей смерти. Так чем же двадцать миллионов долларов лучше, чем десять? Да всем. Всем. В какой момент возможности, которые дарят человеку деньги, становятся зависимостью? За все в мире надо платить. Так уж устроен этот мир, не вы его создавали, и нечего теперь винить вас в его несовершенстве! Да. Если каждый будет думать, что он может завладеть тем, чем намерены были завладеть вы, что же станется со старым добрым миропорядком, где каждый обязан за все платить? За еду, здоровье и красоту. За секс, сон и мечты. За веру в будущее, прошлое и настоящее нужно платить! А если так, то незачем притворяться и делать вид, что мир вокруг – нечто большее, чем свалка отходов человеческого духа, где на перегное традиций буйно разрастается «новая» мораль вседозволенности. Они все жалуются на времена. Болваны. Тупоголовые плебеи. Не было никаких других времен! Никогда! Всегда, во все времена были те, кто считал, что они должны миру, и те, кто считал, что мир должен им. Большинство же вообще ничего не считало, но просто пыталось выжить. И что же делать, если для выживания вам просто нужно больше, чем большинству?