Глава 1

Горечь, с которой было произнесено «Мадонна миа!», могла сравниться разве что с горечью сицилийских лимонов, но Джессика ни на секунду не оторвалась от своего занятия: уборки кабинета. А смотреть на Сальваторе значило потерять концентрацию и вообще забыть, что она тут делает. Уж лучше уставиться в пол, орудуя шваброй.

– Что с этими женщинами не так? – с жаром спросил Сальваторе. Не получив ответа от темной фигурки в углу, он сощурился. – Джессика?

Она вынуждена была поднять голову, собираясь с силами перед тем, как увидеть этот идеальный образчик мужской красоты. Впрочем, собирайся не собирайся, но противиться впечатлению, которое он производил на женщин, было невозможно.

Кроме несомненной мужской привлекательности, Сальваторе Кардини – глава могущественной семьи Кардини – был известен своим высокомерием и особенно вспыльчивым характером.

– Да, сэр? – спокойно произнесла Джессика, что сделать было не так-то просто под пристальным взглядом ярко-голубых глаз.

– Вам не пришло в голову, что я разговариваю с вами?

Джессика поставила швабру рядом с ведром.

– Вообще-то нет, не пришло. Я решила, вы просто думаете вслух.

На огне, который полыхнул на нее из этих голубых костров, можно было что-то поджарить. Или кого-то…

– Я никогда не думаю вслух, – ледяным, в контраст его взгляду, тоном произнес Сальваторе. – Я хотел услышать ваше мнение. Если бы у вас было хоть сколько-нибудь понятия, вы бы сообразили.

Скрытый смысл его слов, как предположила Джессика, заключался в том, что если бы она обладала хоть каким-нибудь умом, то работала на более престижном месте, а не драила бы полы в его офисе. Однако за прошедшие месяцы с тех пор, как влиятельный владелец «Кардини индастриз», оставив свою родную Сицилию, обосновался в Лондоне, Джессика быстро поняла, что в ее же интересах побыстрее приспособиться к подобным вспышкам своего работодателя. Если синьор Кардини изъявляет желание поболтать с ней, то, пожалуйста, пусть болтает. Как сейчас, например. Конечно, тогда она позже попадет домой, ну да ладно…

– Прошу прощения, сэр, – смиренно сказала Джессика. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Сомневаюсь. – Сальваторе мрачно изучал экран монитора. – Завтра вечером я приглашен на деловой ужин.

Джессика не знала, что ответить, поэтому вежливо сказала:

– Очень за вас рада.

– Вы бы еще сказали «очень мило», – фыркнул Сальваторе, отрываясь от монитора и глядя на нее. – Почему англичане почти на любую фразу отвечают, как попугаи, «очень мило»? Как необходимость может быть «милой»? Этот чертов ужин необходим лишь для обсуждения одного делового вопроса!

– Прошу прощения, но тогда я действительно не понимаю, в чем проблема и при чем здесь я.

– Проблема заключается в том, что… – Сальваторе прочел электронное письмо еще раз. Его губы искривились. – В том, что мужчина, с которым я должен кое-что обсудить, придет со своей женой. Насколько я понимаю, довольно настырной особой. А у нее есть подруги. Полно подруг. «И Эми, – прочел он вслух, – просто жаждет с тобой познакомиться, так же как и несколько ее подруг, которые убеждены, что домой ты вернешься женатым еще до того, как закончится этот год».

– И что тут такого? – пожала плечами Джессика. Странно, откуда у нее странное чувство потери и этот легкий укол ревности в сердце?

Сальваторе неприятно хмыкнул.

– Почему люди обожают совать нос в чужие дела? – требовательно спросил он. – И особенно женщины? Почему они решили, что мне нужна жена?

Джессика снова беспомощно пожала плечами. Оставалось надеяться, что вопрос был риторический и Сальваторе не ждет от нее никакого ответа.

Лично она, несмотря на привлекательность своего босса, считала, что в его чертах можно было заметить проступавшую жесткость. Да, конечно, четко очерченный рот с чувственной нижней губой сглаживал это впечатление. Но иногда он мог бросить такой уничижительный взгляд, который заставлял человека буквально вмерзать в пол… Впрочем, благодаря внешности Сальваторе можно было простить все что угодно. И, как правило, он бывал прощен…

Сама она несколько раз становилась свидетельницей, как особо впечатлительные секретарши начинали чуть ли не заикаться в его присутствии. Да что там молоденькие девушки! Даже зрелые женщины, забывшие о том, что их молодость уже позади, начинали суетиться вокруг этого мужчины…

Да просто смотреть на него было одно удовольствие! И сейчас Джессика тоже им любовалась. Высокий, стройный, мускулистый. Белая шелковая рубашка казалась ослепительной, невольно вызывая мысли о том, какой смуглой должна быть под ней кожа и каким рельефным обтянутый ею торс… Смуг лая кожа лица и цвета воронова крыла волосы завершали картину южной мужской красоты. И разительный контраст с этим знойным видом составляли глаза: чистейшего цвета прибрежных морских волн, пронизанных солнечными лучами в летний день…

Джессика никогда не думала, что у выходца со Средиземноморья могут быть глаза иного цвета, нежели черные, как их темные ночи. Невероятная глубина этого голубого цвета, казалось, впитывала в себя все, на что бы ни обратил свой взгляд их обладатель. Когда Кардини смотрел на Джессику, у нее начинала кружиться голова. Как в эту минуту.

– Возможно, они считают, что вам нужна жена, сэр, потому, что вы… потому, что в вашем возрасте люди обычно вступают в брак, – решила она высказать свое мнение.

– Вы правда так думаете? – сощурился Сальваторе.

Джессика почувствовала ловушку. Точнее, она уже была в ней. Сальваторе Кардини загнал ее в угол своими вопросами. И чего он к ней привязался? С чего ему вздумалось интересоваться ее мнением?

– Вообще-то нет, сэр. Ваша личная жизнь меня не касается. Однако что касается конкретно желания людей, с которыми вы завтра ужинаете, вас женить… Вы же знаете людей. Когда мужчине за тридцать и он не женат, все начинают гадать: когда же он обзаведется семьей?

– Да, – кивнул Сальваторе, задумчиво проведя рукой по подбородку, на которой уже проступила легкая щетина, с ней не могло справиться ежедневное бритье. – И у нас люди думают совершенно так же.

Он даже покачал головой от разочарования. Неужели он действительно всерьез рассчитывал, фактически сбежав с Сицилии, что в Англии будет иначе? Да, наивно и глупо, конечно, но именно так он и предполагал. Уже не впервые Сальваторе начинал думать о том, что, не носи он фамилию Кардини, ему бы жилось гораздо проще, особенно на родине.

На родной Сицилии жить ему стало совсем невмоготу. Маленький в общем-то остров, на котором все знают друг о друге. Стоило ему пробыть с какой-нибудь девушкой хотя бы несколько секунд, как весть об этом тут же достигала ушей ее обрадованных родителей, которые спешно начинали готовить приданое и с нетерпением ждать того момента, когда их дочь станет хозяйкой всей собственности Сальваторе Кардини.

И женщины – что там, что здесь – были совершенно одинаковы. Они устраивали охоту на одинокого зрелого мужчину почти сразу, как только он попадал в поле их зрения, а узнав приблизительное состояние его счета, просто вцеплялись в него мертвой хваткой бульдога. Сальваторе так устал от этого, что даже не помнил, когда последний раз спрашивал у женщины номер ее телефона. Впрочем, в этом не было необходимости, так как после первых же фраз, когда он даже не успевал узнать их фамилии, девушки сами с готовностью предлагали обменяться номерами. Сальваторе же был воспитан в строгих традициях и считал, что инициатором в таких вопросах всегда должен выступать мужчина.

– А проблема заключается в том, что мне с этим делать… – задумчиво произнес он.

– Все зависит от того, какой у вас есть выбор, сэр, – дипломатично вывернулась Джессика.

Сальваторе забарабанил по гладкой и блестящей, как зеркало, поверхности стола длинными пальцами. Эта дробь совпала с каплями дождя, стучащимися в огромные окна его офиса на верхнем этаже лондонского здания.

– Одна из возможностей выбора, которая у меня всегда имеется, – отказаться от приглашения.

– Но для этого все равно нужна какая-нибудь причина, – посмела уточнить Джессика.

Сальваторе тряхнул головой:

– Я мог бы сказать, что мне надо вымыть волосы – обычно этот предлог используют женщины, но в моем случае это будет звучать не совсем правдоподобно. Как вы думаете, может, лучше сказать, что я простудился?

Джессика не смогла удержаться от улыбки: трудно было представить себе такого сильного мужчину беспомощным и слабым.

– Насколько я поняла, сэр, вы совсем не хотите встречаться с этими женщинами. Если вы назовете в качестве причины своего отсутствия болезнь, вам просто предложат перенести встречу. Так мне кажется, – добавила Джессика.

– Тогда что вы думаете о том, если я выступлю хозяином ужина и составлю свой гостевой список так, чтобы видеть на ужине только тех, кого хочу?

Джессика покачала головой:

– Я не уверена… Разве это вежливо, когда вы так очевидно демонстрируете свое желание держать ситуацию под контролем? Как говорится, все шито белыми нитками.

Сальваторе кинул на нее задумчивый, почти оценивающий взгляд. Джессика спохватилась. Кажется, она произнесла что-то не то…

А Сальваторе думал о том, почему он спрашивает совет у уборщицы. Может, потому, что однажды эта девушка поразила его тем, что говорила вещи, которые он не часто слышал от подчиненных? Он как будто даже начал доверять ей. И это уж совсем удивительно, так как на такие темы Сальваторе не разговаривал даже со своими многочисленными ассистентками и секретаршами.

Он откинулся на спинку кресла и задумался над словами Джессики.

Нет, он даже в мыслях не держал, чтобы обидеть или тем более оскорбить Гаса Сомервилля, показаться снобом его жене или ее горящим энтузиазмом подругам! В конце концов, разве такое с ними впервые? Он знает наперед все ужимки и уловки подобных женщин.

– Да, – негромко согласился он. – Это, конечно, покажется невежливым и грубым.

Джессике надоело стоять без дела, поэтому она достала тряпку, смочила ее чистящим средством с запахом лимона и, словно не замечая Сальваторе, стала протирать его стол.

– Если это весь ваш арсенал причин отказа, тогда вам все-таки придется показаться на этом ужине.