Предисловие от издательства

Шарлотта Мэри Янг (Charlotte Mary Yonge; ее фамилия иногда транслитерируется как Йонг, Юнг или Йондж) родилась в 1823 году в Англии, в местечке Оттерборн. Девочка росла в семье со строгими религиозными устоями. С самого раннего детства она боготворила отца, который не только воспитывал ее, но и обучал грамоте, письму, математике, а также латинскому, греческому и французскому языкам. Обладая резким и суровым характером, он всегда требовал от дочери усердия и прилежания. Впоследствии писательница так будет вспоминать о нем: «То, кем я стала, – это заслуга отца, гнев которого приносил страдание только на время, а одобрение радовало всю жизнь».

Немалое влияние на формирование личности девочки оказал и живший неподалеку священник Дж. Кэбл. Он воспитывал юную Шарлотту в духе англиканской церкви, помогал ей укрепить веру и способствовал расширению ее кругозора в различных областях знаний. Во многом благодаря этому человеку Шарлотта смогла стать учительницей в воскресной школе (там она проработала всю жизнь), а с 1848 года и начать литературную деятельность.

Произведения писательницы имели большой успех и издавались значительными тиражами. Шарлотта направляла свои гонорары на благотворительность: помогала бедным семьям, делала пожертвования местной приходской церкви. Часть денег пошла на основание и издание журнала «The Monthly Packet», которым Янг руководила около сорока лет, совмещая эту деятельность с работой в школе.

Шарлотта Мэри Янг оказалась весьма плодовитой писательницей. За свою жизнь (умерла в 1901 году) она создала более 160 литературных произведений, большую часть которых составляли исторические и сентиментальные романы (российским читателям наиболее известны «Наследник имения Редклиф» и «Дейзи Чейн»).

Повесть «Графиня Кейт» была написана в 1862 году. Ее главная героиня – девочка-сирота, нашедшая приют в доме провинциального священника. Она искренне любит приемного отца и вполне счастлива. Но по иронии судьбы к Кейт неожиданно переходит графский титул и огромное состояние. В соответствии со своим новым положением девочка вынуждена теперь жить в доме опекунов, которые всячески стараются оградить свою подопечную от влияния прежней семьи.

На русский язык книга была переведена в 1865 году и с тех пор не переиздавалась. В настоящем издании текст приведен в литературной обработке.

Глава I
Дом у церкви Святого Джеймса

– Ну, я покончила со своими делами. Интересно, сколько сейчас времени?

– Часы только что пробили одиннадцать.

– Как одиннадцать? Эй, Сильвия, да ты, кажется, хочешь увильнуть от урока?

– Ах, душа моя! У нас ведь не будет ни минуты свободной перед обедом! О ужас!.. Ужас!.. Ужас!..

– Сильвия, это из «Гамлета»! А тебе прекрасно известно: я не люблю, когда к Шекспиру относятся без должного почтения!

– Некому спрашивать у нас уроки, Кейт! Скорее это должно было бы тебя волновать!

– Интересно, а где сейчас Мэри?

– Вероятно, болтает с кем-нибудь о пустяках!

– И это вместо того, чтобы заняться своими бедными маленькими сестрами! Эх, если бы папа был в состоянии взять нам гувернантку!

– Зачем это, Кейт? Во-первых, я наверняка ни одну из них не буду любить. А во-вторых, нехорошо желать быть богаче, чем мы есть!

– Я и не желаю этого, а только думаю, как было бы хорошо, если бы кто-нибудь дал нам большую-пребольшую кучу денег. Папа тогда переехал бы в красивый дом, например, как у Шектонов, и церковь у нас была бы прекрасная. И другая лошадка, а то и целых две, на которых мы с Чарли ездили бы верхом!

– Ага, и завели бы сад с оранжереей, как у мистера Брауна.

– И гувернантку, которая учила бы нас рисовать! А самое главное, Сильвия, я бы постоянно не думала, как теперь, о своем платье! Да ты смеешься, тебе легко! Но для меня нет ничего ужаснее, как поминутно думать о том, как бы не разорвать платье!

– Я что-то не замечала, чтобы ты слишком об этом беспокоилась! – расхохоталась Сильвия.

– Но, согласись, это очень странно: мои платья постоянно задевают за все гвозди!

– Однако, милая Кейт, дай мне, пожалуйста, закончить урок. А то придет Мэри и будет бранить нас за то, что мы с тобой все время болтаем!

– Я уже знаю урок, – ответила Кейт. – Заканчивай свой, а я пока нарисую картинку и потом все тебе про нее расскажу!

В маленькой комнате воцарилось глубокое молчание.

Это была не то гостиная, не то классная комната. Книг здесь было множество, стояло фортепиано, а мебель, хоть и заботливо покрытая чехлами, выглядела довольно потрепанной, что лишний раз доказывало, как ей доставалось от молодого поколения.

Двум девочкам, сидящим друг перед другом возле стола у окна, можно было дать лет по десять-одиннадцать, но за близнецов или даже за сестер принять их было нельзя: так несхожи они были и лицами, и сложением.

Платья из серой материи и темные полотняные передники на девочках выглядели совершенно одинаковыми, но у Сильвии передник был обшит красной тесемкой, а у Кейт – черной, и притом весь запачкан; да и платье ее носило следы частого штопанья. В сущности, новенькие платья не были бы лишними для обеих, но если старое платье Кейт пришлось бы бросить как ни на что не годные лохмотья, то одежда Сильвии вполне могла бы еще послужить маленькой Лили или каким-нибудь бедным детям в школе.

Темные волосы Сильвии были мягкими как шелк и очень послушными; каштановую с рыжеватым отливом шевелюру Кейт едва сдерживала сетка. Сильвия была меньше ростом, плотнее и крепче сложена; Кейт же была высока, смугла и тонка. Лицо у одной было круглым и румяным, у другой – худым и бледным; одна смотрела на мир серыми глазами, другая – темно-карими с голубоватыми белками. Крепкие пальцы Сильвии могли бы запросто раздавить маленькую ручку Кейт, но эта тонкая ручка была между тем ловка на всякого рода работы. Непоседливая Кейт не могла долго усидеть на одном месте, и ее часто бранили за то, что она изнашивала гораздо больше башмаков, чем спокойная в движениях Сильвия. Девочки, впрочем, звали друг друга сестрами, и действительно, кроме разницы имен, ничто не могло напомнить Кейт Умфревиль, что она не сестра Сильвии Вардур.

Отец Кейт был духовного звания и умер так рано, что она не успела его толком узнать, а мать пережила отца всего на три месяца. После их смерти маленькую Кейт взяла к себе сестра ее матери, миссис Вардур, у которой девочка и росла в тесном доме священника, неподалеку от приходской церкви Святого Джеймса в Олдбороу. Кейт росла с двоюродными братьями и сестрами, называла отцом и матерью мистера и миссис Вардур, а те, в свою очередь, одинаково любили и собственных пятерых детей, и маленькую племянницу.

Миссис Вардур умерла четыре года тому назад, и младших девочек учила старшая сестра Мэри, бывшая прежде в пансионе и теперь отвечавшая за их воспитание. Сам мистер Вардур занимался с меньшим мальчиком Чарли, пока тот еще не мог ходить учиться в городскую школу.

Старший сын Эрмин служил в конторе старого доброго адвоката, мистера Брауна, имевшего прехорошенький домик и землю в двух милях от церкви Святого Джеймса. Там дети священника всегда с удовольствием проводили послеобеденное время.

Когда Кейт приняли в дом Вардуров, Эрмину пришлось отказаться от поступления в университет и от намерения по окончании курса принять на себя, по примеру отца, духовное звание. У отца и без того было много забот и огорчений, поэтому Эрмин, чтобы материально поддержать родных, поступил на службу. И как же счастливо было на самом деле это семейство, в особенности по субботам и по воскресеньям, когда этот добрейший юноша возвращался со службы домой.

– Ну вот, я закончила! – воскликнула Сильвия, положив свой грифель, откинулась на стуле и зевнула. – Нам нечего делать, пока не придет Мэри! Где она может быть?

– Взгляни! – сказала Кейт, удовлетворенно разглядывая свой рисунок; она забывала обо всем на свете за большим листом рисовальной бумаги. – Знаешь, что это?

– Дай-ка рассмотреть хорошенько.

Сильвия протянула руку и вгляделась в рисунок, изображавший молоденькую леди, богатство которой выражалось сделанными оборками (или вырезками) на платье, браслетом на руках, похожих на колбасы, и ожерельем на шее.

– Это, должно быть, очень богатая девочка, не так ли?

– Да, это очень богатая и знатная леди Этелинда. Красивое имя? Как бы мне самой хотелось быть леди… Леди Кэтрин! Хорошо звучит, правда?

– А кому это она что-то подает? Только, пожалуйста, не рисуй мужчину или мальчика, у тебя мужские ноги всегда так смешно выходят!

– Действительно, они у меня никак не получаются. Но делать нечего, мне здесь нужен мужчина. Вот смотри: это Максимилиан, милейший двоюродный брат леди Этелинды. Он юрист, – видишь, у него и бумаги торчат из кармана.

– Прямо как у Эрмина!

– Леди Этелинда дарит ему ящик с отличным новым микроскопом, вот видна его верхушка. Рядом целая кипа книг, а здесь я постараюсь сейчас нарисовать лошадку. Посмотри вот сюда, – не унималась Кейт, продолжая рисовать. – Вот леди Этелинда в самой лучшей своей шляпке, к ней от своего сгоревшего домика идет бедная девочка. Видишь?

Сильвия призвала на помощь воображение, чтобы представить себе развалины. На листе бумаги, правда, были видны только две линии, соединенные каким-то зигзагом с кольцеобразными каракулями над ним, видимо изображавшими дым. Смелый карандаш Кейт рисовал далее целое семейство в бедных одеждах, леди Этелинда являлась теперь в наброске (безо всякой перспективы, похожая на наклоненное дерево!), почти скрытая ногами лавочника, у которого она покупала платья для несчастных.

Потом Кейт стала рисовать другую сцену, где представляла уже себя идущей за доброй леди. Сильвия внимательно следила за процессом рисования, поправляла и подсказывала. Ничто так не забавляло двоюродных сестер, как рисование разных сцен и сочинение к ним историй. На это удовольствие уходило много бумаги, и на ее покупку тратилась бо́льшая часть денег девочек.

– А ведь у леди Этелинды должны быть целые стопы бумаги! – заметила восторженно Кейт, когда дверь отворилась и на пороге показались пропадавшая Мэри и высокий серьезный мужчина – их отец.

– В самом деле? – спросил мистер Вардур. – И где же она, эта леди Этелинда?