Красота природы par excellence заключается, по-видимому, в нормальном, здоровом, сильном типе всякого вида. Такое понимание в достаточной мере точно соответствовало бы, в общем, определению всякого вида по его существенным или преобладающим признакам, даваемому нам зоологами или даже геологами, если бы эстетический выбор, обусловленный такой идеей красоты, не принимал большей частью антропоморфического и крайне индивидуального характера.