Цитаты из книги «Бывшая Ленина»

В нашу эпоху, да и всегда, главное – родиться, жить и умереть так, чтобы самому не мучиться и других не мучить. И оставить нужное наследство тем, кого считаешь своими, при этом не оставить никакого беспорядка и мусора. Тогда, может, и впрямь вспомнят.

Если проблема не решается, все издержки вешаются на главу, и он списывается – в отставку или даже в тюрьму, как и положено расходному материалу, проходящему по графе «никто».

Детей готовят к жизни даже не в сегодняшних, а во вчерашних условиях, а жить приходится в завтрашних – все равно что фабрике, которая ухнула все силы и средства в производство видеокассет в момент массового перехода от дивиди к стримингу. Хороший родитель должен учить ребенка замечать такие изменения и пользоваться ими, не зарываясь, ловить волну, чтобы удержаться на ее гребне, а не уйти на дно, захлебнувшись.

Даже если согласиться с тем, что просто-таки вся-вся жизнь прошла зря, – а это неправда, – то впереди этой жизни еще столько же. Если книга, которая нравилась, к середине оказалась совершенно дурацкой, можно ее выкинуть, чтобы больше не расстраиваться. Но можно и продолжить чтение – хотя бы для того, чтобы с мстительным любопытством узнать, как выкрутится автор. Тот факт, что автором являешься ты сама, любопытство только обостряет. Потом, никто же не гарантировал, что книга состоит из одного романа. Может, их там два или несколько – и вот ровно на середине книги один трагически или глупо кончился, и начался другой, захватывающий, позитивный, классный – какой уж получится у автора.

И посидели сегодня хорошо, ну пусть не хорошо, но по-человечески. Хоть это успела. Лиля подумала

Вечная история – одни подкрадываются, другие спасаются или не успевают, а я смотрю, подумала Лиля. А если бы не смотрела, было бы то же самое – одни бы крались, другие бы пытались спастись. И до меня так было. И когда меня не будет, все останется таким же. А я думала, все это ради меня. Как глупо. И как несправедливо.

Настоящая семья – она как хороший древний флакон с притертой пробкой: внутри может карбид бурлить, но наружу не просочится ни флюидика.

Порцию со своей тарелки Лиля незаметно перебросила Дане – ну как незаметно, Лена заметила, конечно. Виду не подала, на том спасибо. – Свекровь моя говорила: пока тёбе́ не съел, умирать нельзя, – огорченно сказала Лиля и пояснила Лене: – Тёбе́ – это дно, самое вкусное. – Да-да, помню. Тогда мы брать не будем, вам оставим, а вы не ешьте, – сказала Лена, привычно заливаясь негромким звонким смехом. – Нет уж, куда мне, старой. Возьмете, Сашеньке… А, да. Она когда приедет-то?

Картошка проварилась, мясо под вилкой было мягким, тесто – тонким и твердым, пирог наверняка обжигал нёбо, таял во рту, падал в желудок и оттуда почти слышно звал следующий кусок. Но все равно съесть удалось только крышку и треть начинки.

Нормальный мужик хочет бабу всегда, даже когда не может. Нормальная баба хочет мужика гораздо реже, чем может принять, а так, чтобы до томления, слабости, напряжения и истекания где положено – еще реже. Мы ж не суки, слава богу, от течек освобождены – а некоторые самки, говорят, дохнут, если самца не найдут.