И хотя Аллах не наделил меня красноречием и писательским даром, но искренняя любовь ко всему тому, с чем пришлось проститься навсегда, стали мне опорой: пока писала, я заново пережила все и забыла о своем одиночестве.
Автор данной книги Шадийе Османоглу — османская принцесса, дочь последнего султана Османской Империи Абдул-Хамида, свергнутого с престола. Воспоминания Шадийе посвящены ее детству при дворе и всей дальнейшей жизни уже после свержения султаната. Ее мемуары пережили множество переизданий прежде, чем были переведены в России в этом году. С того момента, как переводчица Аполлинария Аврутина объявила о выходе книги, я очень хотела её прочитать. И вот, когда книга появилась в электронном виде, я тут же проглотила ее за пару дней. Что могу в итоге сказать: я не совсем понимаю, почему мемуары Шадийе Османоглу так упорно переиздавались, а, значит, были важными для Турции многие годы. Очень неоднозначные чувства оставила книга Шадийе Султан. Во-первых, складывается впечатление, что воспоминания выхолощены, образ самой Шадийе и ее отца уж больно идеальные, оттого к концу книги остается ощущение, что ты совершенно не знаешь, какой была сама Шадийе и султан Абдул-Хамид. Они однобоко прекрасные, добрые, бескорыстные, возвышенные, отрицающие роскошь и ценящие простоту. Описание диалогов между Шадийе и вторым мужем тоже странные, даже принимая во внимание устои времени, все равно они выглядят странно. Герои книги словно блаженные или сошедшие со страниц шекспировских пьес. Тем не менее речь шла о ХХ-м веке, а не о XV-м.
"Мой милый Решад, сказала я, – страх – это низость, а храбрость несет в себе величие. Страх никому не поможет избежать предначертанного судьбой. Давай будем помнить о том, что в то время, пока мы в довольстве находимся у себя дома, там, под огнем, в грязи и дожде, отцы, израненные и уставшие, продолжают стойко бороться со смертью и защищать своих детей. Такие же, как я, матери бьются в слезах. Бежать? Брось, Решад! Не ожидай от меня подобного..[]" Глаза Решада наполнились слезами. Он ответил: "Милая Шадийе! Какое благородное у тебя сердце, как высоки твои принципы!".
И, во-вторых, почти все мемуары Шадийе Османоглу посвящены ее нехилым (в плане финансов), путешествиям и обедам в роскошных, как она сама иногда уточняла, ресторанах.
Париж славится своей красотой весной и осенью. Мы постоянно пили послеобеденный чай в разных приятных заведениях, а затем возвращались домой. Подобный образ жизни не утомлял нас. Наши чувства и мысли были едины. Наш первый совместный зимний отпуск мы провели в Виши. Когда наступила поздняя осень мы, желая весело справить Новый год, отправились в Ниццу, оттуда – в Канны, а после вернулись в свое уютное гнездышко в Париже. Во время подобных путешествий я с супругом посещала концерты и театры – мне уже не хотелось развлекаться в одиночку, как раньше.
Она всю жизнь моталась по роскошным отпускам, и все, что попроще ей казалось простеньким.
Конечно, Порнише был слишком простеньким местом по сравнению с тем, что я видела до сих пор.
В итоге и Париж ей наскучил:
Мы настолько привыкли к постоянной смене обстановки, к мягкому климату курортных городков, к духу путешествий, что теперь Париж в наших глазах начал утрачивать свою прежнюю прелесть [...]Здоровье, которое я годами так тщательно берегла в горах и на побережьях, в одночасье было испорчено парижской погодой. Теперь мне нельзя было купаться, что я всегда так любила. Так я лишилась одной из немногих радостей в жизни.
И все это, как я понимаю, на деньги султанской семьи, которые ей достались в наследство от отца. В таком контексте еще лучше понимаешь, почему султанат был свергнут, если только одной из 19 детей Абдул-Хамида денег хватало вот так десятилетия мотаться по курортам. Страшно представить, сколько государственных денег уходило на всех многочисленных отпрысков султана и всех его гаремных дам. Сама Шадийе была рождена от 7 (!!!!) жены султана, а всего их у него было от 13 до 16. И сама Шадийе писала, что у женской части дворца была только одна задача — наряжаться. Ткани, драгоценности, особняки - на все это, естественно, деньги шли нетрудно догадаться откуда. И раньше, и тем более после прочтения мемуаров дочери султана, подобные обстоятельства напоминали мне судьбу нашей царской семьи — при нищем народе, живущие на широкую ноги цари и их бесконечные родственники. Я всегда разделяла и поддерживала идеи кемализма, а после дневников Шадийе Османоглу поддерживаю с еще большей силой.
В конце мемуаров Шадийе в свойственной ей патетике возьмется размышлять, что материальное не значит ничего, что нужно довольствоваться малым, но ее собственная книга состоит практически сплошь из перечисления шикарных курортов, ресторанов и особняков. Я ее не поняла. Из ее книги я не узнала, кем же была Шадийе Османоглу, потому что из этого отполированного до скрежета на зубах образа невозможно узнать человека. Наоборот, подобное порождает только еще больше вопросов.
Я постоянно напоминала Санийе [дочь] о грехе меркантилизма, о том, как необходимо человеку довольствоваться малым, заработанным честным трудом.
Уж не знаю, объективная ли картина жизни Шадийе Султан складывается после прочтения ее воспоминаний или просто у нее так получилось рассказать о себе, на мой взгляд, не совсем удачно, но были и моменты, которые мне понравились. Некоторые истории из жизни Абдул-Хамида, любовь Шадийе к своему отцу, их любовь к животным. На долю Шадийе выпали очень тяжелые испытания, нельзя этого не признавать: свержение ее отца, ее дальнейшая жизнь в ссылке с отцом. Ранняя смерть первого мужа и такая же ранняя смерть второго мужа. Первая мировая война и вторая мировая война. Но в случае с войнами, в которые ей, конечно, как и всем, было очень тяжело, ей опять же помогали деньги и положение. Они с первым мужем, например, по ее собственному признанию, на черном рынке могли себе позволить покупать дорогостоящую в условиях войны муку, могли при помощи связей отца перемещаться по миру - да, без комфорта, но могли. Во время перемещения из Германии (которое стало возможно благодаря султанским связям), где обстановка становилась напряженной, домой в Турцию, они по обстоятельствам попали в отель, который оказался борделем — грязным и убогим. Они одну ночь перекантовались в этой гостинице-борделе, потом переместившись в лучший отель Будапешта были, видите ли, в постоянном напряжении, что эпизод с борделем может повториться. Ну вообще-то шла война, в которой есть обстоятельства и похуже. Кроме того, совершенно неуместные замечания по поводу внешнего вида постояльцев - до этого ли в условиях мировой войны?
Дурные воспоминания о первой ночи в Бухаресте все не оставляли нас. Даже несмотря на то, что нам предоставили лучший отель города, с самыми чистыми в городе номерами и самыми удобными кроватями, мы невольно оглядывали комнаты все с тем же тревожным беспокойством, словно боялись повторения случившегося. И все же, несмотря на сносные условия, постояльцы казались мне безвкусными и вульгарными, а женщины, обедавшие в ресторане, – излишне вычурно одетыми и вульгарными.
На корабле находилось множество французских офицеров и других военных высокого ранга, в предвкушении победы они выбирали самые хорошие блюда, пили только лучшие вина и шампанское. Меня встречали как высокопоставленную гостью, с готовностью потакая каждой прихоти. Ни о какой оплате угощений и речи не шло.
Да, деньги и положение от тягот войны полностью дочь султана не спасали. И не спасало ее это от потерь близких, но все же жизнь простых людей в те времена была куда тяжелее. Сочувствовать Шадийе Османоглу как-то очень искренне не всегда получалось.
Собственно, я ждала от этой книги другого и, скажем так, куда большего, чем на 70% описания мотовни османской принцессы по минводам Франции и прочим гедонистическим городам и весям. По итогу у меня остались лишь вопросы, некоторое недоумение и убежденность в том, что царей и султанов нужно вовремя задвигать. И мне искренне жаль, что сегодня идеи и достижения кемализма попираются невежественностью современной власти Турции.