В произведении все события, равно как и персонажи, и их имена, выдуманы автором. Любые совпадения случайны.

Пролог

Городское кладбище «Скорбная тишина» было слабо освещено уже склонявшейся к горизонту неполной луной. Рассыпанные по ночному небу звёзды в этом ей были плохими помощниками. А тут ещё, из-за каких-то перебоев с электричеством, с самого вечера не горели фонари, и только благодаря белому покрывалу засыпавшего всё вокруг снега видимость там среди могил была не такой уж и плохой.

Кладбищенский сторож Захарыч и днём-то по кладбищу ходить не любил, а уж во время своих ночных дежурств тем более. Хоть за спиной у него уже и были сотни таких же ночей. Всякий раз, когда он заступал на очередную ночную смену, душу его неизменно сковывало страхом. А он ещё и принимал всё это за какие-то недобрые предчувствия! Вот и в эту ночь он не стал заходить на само кладбище, побродив только взад-вперёд вдоль его ограды по другую сторону от могил и «убив» таким образом время до часа, когда он обычно, дежуря по ночам, закрывался у себя в сторожке. Последняя представляла собой маленькую комнатку в строении около главных ворот кладбища, вход в которую, что было на руку трусившему Захарычу, был расположен с улицы.

То, что время укрыться в сторожке уже подошло, Захарыч увидел, когда, проходя в очередной раз мимо главных ворот, посмотрел на часы. Тут же ускорив шаги, он сразу поспешил ко входу в свою каморку, как вдруг ему показалось, что на охраняемом им кладбище происходит что-то необычное. Тут же повернувшись к нему лицом и даже, для верности, подойдя почти вплотную к воротам, он смог разглядеть на выходящей к последним центральной кладбищенской аллее, немного поодаль, какое-то непонятное движение. Из-за сильно заснеженных деревьев слабый свет застывшей в небе сбоку от аллеи луны на её дорожку почти не попадал, тем не менее, благодаря белизне покрывавшего всё вокруг снега получилось разобрать – по ней кто-то шёл! Шёл, похоже, по направлению к Захарычу и был явно не один…

Захарыч ничего не понял – что за чертовщина?! Снова посмотрев на часы, он ещё раз убедился, что время до полуночи ещё оставалось, и это помогло ему, человеку суеверному, сохранить на душе хоть какое-то спокойствие. Однако же… Кто здесь, среди ночи, может ходить? Молодёжь, что ли, какая взялась на кладбище, как они выражаются, тусить? А может, сатанисты какие-нибудь со своими ритуалами? И принесла же их нелёгкая!

Ворота с калиткой ещё с вечера были заперты на замок. Хоть и не стопроцентная, но всё же защита. Это добавило Захарычу ещё немного спокойствия, и он решил посмотреть на приближавшихся к нему непонятных типов повнимательнее. Подавшись к решётке ворот ещё ближе, он замер, не сводя глаз с их вырисовывавшихся на фоне снега силуэтов.

Странная толпа, идущая по центральной аллее, стремительно приближалась к главным воротам, и при этом, насколько можно было разобрать в полумраке, в неё с разных сторон стекались всё новые и новые, выходившие на аллею от могил, такие же непонятные фигуры. И многие из них поворачивали к главным воротам кладбища, не дожидаясь основного сборища. А значит, были ещё ближе к опешившему сторожу! Некоторые уже совсем рядом…

Убеждая себя, что это снова был всего лишь страх, который издевался над ним каждое ночное дежурство и из-за которого ему, бывало, мерещилось и не такое, что никаких незнакомцев на аллее на самом деле не было, Захарыч несколько раз очень крепко зажмурился, после чего попробовал попристальнее вглядеться за кладбищенские ворота. Однако теперь ещё чётче разглядел там всё те же странные и страшные, чернеющие во мраке, силуэты.

Часть кладбища, раскинувшаяся с одного бока аллеи, была закрыта от Захарыча расположенным возле главных ворот строением. Другая же его часть взору была открыта… В следующие мгновения, как-то интуитивно переведя в её сторону взгляд, Захарыч с ужасом увидел, что кладбище в той стороне, в том числе совсем рядом с его главными воротами, стало похоже на потревоженный муравейник. Меж надгробий и кустов там почти что кишели хорошо видимые на фоне снега, даже при таком слабом лунном свете, чёрные человеческие силуэты. И при этом очень многие из них как-будто поднимались на ноги с земли…

Всё это не находило в рассудке у бедного Захарыча никаких объяснений. Столько народу на кладбище ночью?! И почему многие из них лежат на земле?! Что это? Какие-то ритуалы? Всё это казалось невероятным. А может… От страшной догадки в следующий миг его бросило в дрожь. Ужаснувшись, Захарыч в страхе погнал от себя эти жуткие мысли.

Через несколько мгновений взгляд его вернулся на непонятное сборище, приближавшееся к нему по аллее, до которого уже почти не оставалось расстояния. И тут от той толпы до него донёсся хрипящий, вселяющий в сердце ледяной ужас, крик.

– Открой нам! – зло приказал ему кто-то тоном совершенно не терпящего от своего слуги возражений господина.

И это сразу же подхватило множество других, таких же жутких, голосов.

– Открой! Открывай! Отвори нам сейчас же! Отвори и иди сюда! Ты будешь первым… – сразу донеслось до Захарыча со всех сторон большое множество таких же хриплых выкриков.

Убедить себя, что и эти крики ему тоже со страху померещились, у Захарыча не получилось… Он и сам не понимал, чем те крики показались ему такими страшными. Но они показались… Не понимал, однако при этом как-то неосознанно чувствовал, – тех ребят, от которых они донеслись, испугаться стоило.

В следующие мгновения он медленно попятился от ворот. С непонятными незнакомцами лучше было не сталкиваться. Скорее, где-нибудь, да хоть в той же сторожке, спрятаться и переждать, пока всё это странное сборище не разойдётся!

И тут, как по заказу, на кладбище загорелись все его фонари. Вокруг главных ворот и на центральной аллее стало светло, почти как днём, благодаря чему появилась возможность тех незнакомцев, особенно уже подошедших к воротам ближе остальных, разглядеть. И от того, что увидел перед собой Захарыч, ему захотелось скулить. Как, бывает, скулят собаки, когда оказываются беспомощны перед какой-нибудь опасностью. Потому что вместо лиц, на которые сразу же упал взгляд Захарыча, у них оказались потрясающе кошмарные рожи то ли демонов, то ли вылезших из своих могил мертвецов! С испугу он даже не стал смотреть ниже…

От ужаса у Захарыча всё внутри похолодело. Застыв на месте, он не сводил с приближавшегося кошмарного сборища глаз. И тут в его рассудке молнией промелькнула мысль, от которой на сердце сразу же стало легче, – да это просто какие-то дебилы напялили на себя такие жуткие маски и шастают по кладбищу! Однако, уже в следующий миг, присмотревшись повнимательнее, Захарыч понял, – никакие это не маски. Масок, имитирующих такое, не бывает.

У самого первого из приближавшихся по аллее незнакомцев голова была наклонена вбок. И теперь бедняга-сторож с ужасом разглядел, из-за чего. Она была наполовину отрезана! Свесившись набок на уцелевших жилах и мышцах, словно нарочно раскрывая страшную рану в ещё державшей её шее, она зловеще покачивалась при каждом шаге своего хозяина!

Запаниковав, Захарыч метнул взгляд на ещё одного из оказавшихся ближе остальных кошмарных типов, – тот как раз выбирался к воротам из-за кустов сбоку. И его внешность оказалась не менее ужасной. Вернее сказать, её, – судя по одежде и длинным волосам, это была женщина… Её иссохшие лицо и шея были грязно-зелёного цвета, наполовину высыпавшие седые волосы, жидкими прядями свисая по бокам, почти не прикрывали отвратительных, изъеденных гниением и таких же высохших ушей. Глаза… Те оказались какими-то смятыми и полностью тёмными, а веки на них – это хорошо получилось рассмотреть, – неестественно оттопыривавшимися и похожими на скомканную и потом не до конца распрямленную, местами надорванную грубую бумагу. Такими же «скомканными» были и щёки, и подбородок, и шея… Нос казался изъеденным червями, особенно ноздри. То же самое было и с губами, сухими полусгнившими лохмотьями обрамлявшими раскрытый рот, почти не прикрывая в нём искривившихся рядов почерневших крошащихся зубов. Последние как будто охраняли жуткую непроглядную пустоту между ними…

Захарыч почувствовал, как его прошибло холодным потом, который тут же пропитал одежду. Что-то похожее ему доводилось видеть только в фильмах ужасов, но даже в них подобное было абсолютной ерундой в сравнении с тем, что приближалось к нему сейчас. Ибо последнее было реально. И теперь абсолютно все сомнения относительно того, кто наступал с кладбища, отпали напрочь! Это были самые настоящие, непостижимо как ожившие, мертвецы!!!

Так вот почему многие из них поднимались с земли! Они просто вылазили из могил!

Страх ещё больше сковал всё тело Захарыча. Теперь он не давал ему даже нормально дышать, не говоря уж о том, чтобы хоть что-нибудь делать для своего спасения. Предательски не могли бежать ноги, сделавшись вдруг тяжёлыми, словно были из свинца, и непослушными, будто оказались из ваты. Безвольно повисли вдоль туловища руки…

Между тем, к главным воротами высыпало всё больше и больше кошмарных мертвецов. Просовывая свои мёртвые руки между железных прутьев, они тянулись к к отошедшему совсем немного Захарычу, стремясь ухватить его хоть за что-нибудь. А какие-то из них уже карабкались на ворота…

– Открой нам! Открой! – хрипящими голосами выкрикивали те из покойников, у которых ещё было чем издавать голос.

До носа Захарыча от облепившей ворота нечисти донеслась нестерпимая вонь сырой могильной гнили и разлагающейся мертвечины.

– Так вот как у вас там воняет, – проговорил он чуть слышно, поёжившись в своём тёплом тулупе.

Тут, может, и не совсем вовремя, ему вспомнилось, как год назад их город будоражили слухи о поднявшейся из могилы бабке. Как он, безусловно во всё это поверив, тогда твёрдо решил с работы на кладбище уйти. Да только что-то потом засомневался, – куда б его ещё взяли, в предпенсионном-то возрасте? Потому и остался, в надежде потихоньку доработать. Доработал.

Отступив ещё на несколько шагов и оглядевшись, Захарыч с трепетом увидел, как немного в стороне несколько «обитателей» кладбища перелезли через забор и теперь странной ковыляющей походкой спешили к нему. Это вмиг отвлекло его от мимолётного раздумья, заодно подстегнув и будто задремавший инстинкт самосохранения.

И в следующий миг, всё-таки найдя в себе силы пересилить страх, он со всех ног бросился оттуда прочь.

А на только что брошенном им погосте из разверзнувшихся могил всё вылазили и вылазили похороненные в них покойники…