© Зверев С., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Капитан спецназа ГРУ Борис Гаврилин ринулся в плотные ветровые струи безграничного Пятого океана и камнем полетел к земле. Она стремительно неслась ему навстречу. Пятикилометровая бездна довольно глубока.

Случись не раскрыться парашюту, этому весьма полезному изобретению Глеба Котельникова, то времени будет вполне достаточно. Успеешь припомнить всю свою жизнь, почти тридцатилетнюю. Правда, только в том случае, если смертный ужас неминуемой гибели не остановит мысль, не обратит ее в нескончаемый однообразный вопль, наполненный тупым ожиданием своего последнего мига и жуткого, беспощадного соприкосновения с твердью земной. Да, страшновато вот так, без надежды на подстеленную соломку оказаться в роли бескрылой птицы.

Вот для этого сегодня и проводятся учебные прыжки. Надо отработать варианты выживания в самых экстремальных, совершенно невероятных ситуациях.

Гаврилин в нужный момент раскрыл купол. Через несколько секунд он краем глаза увидел заместителя командира взвода старшего сержанта Петруху Смирнова. Тот стремительно приближался к нему сверху, чуть наискосок.

Еще через мгновение они довольно жестко соприкоснулись. Спецназовцы могли бы тут же разлететься в разные стороны, как шарики пинг-понга, если бы не вцепились друг в друга мертвой хваткой. Скорость их совместного спуска под одним куполом тут же заметно увеличилась, но не настолько, чтобы стать убийственной.

– Порядок, Дед! – проорал Смирнов. – Разъединяемся?

– На счет «три»! – ответил Борис.

Еще через пару секунд они оттолкнулись друг от друга. Петруха тут же ухнул вниз, словно гиря в колодец. Через несколько секунд над ним тоже раскрылся купол парашюта, и последние метров триста Смирнов спускался, как это назвали спецназовцы, с комфортом.

Хотя о каком комфорте может идти речь? Как ни смягчает падение шелк, натянутый уплотнившимся воздухом, ноги парашютиста при ударе о землю все равно испытывают нагрузку, минимум такую же, как если бы он спрыгнул без подстраховки с высоты второго этажа. Уж такой он суровый, этот экстремальный комфорт.

Когда весь взвод отработал сегодняшнее задание и собрался у штабного вагончика на полигоне, Борис объявил:

– Ставлю всем положительную оценку, но могли бы сработать и лучше. Сейчас на обед. Передышка не более получаса, а потом – кросс на половину марафона. Стрельба из автомата на ходу, одиночными и очередями. На финише – лабиринт и полоса препятствий.

– Товарищ капитан, а лабиринт который – первый или второй? – с хитроватой надеждой в голосе уточнил Леня Костков, уроженец Самары, недавно зачисленный во взвод.

Саратовец Мишка Дубаров иронично обронил:

– Размечтался! Конечно, второй! Первый у нас и дошколята проходят на раз.

Все бойцы «Рыси» – элитного подразделения спецназа ГРУ – уже не раз испытали на собственной шкуре лабиринт-один и лабиринт-два. Эти изобретения какого-то садюги, мастера по части всевозможных каверз и подвохов, были знакомы всякому, кто проходил подготовку в этом подразделении российских спецслужб, мало кому известном.

Что такое лабиринт-один? Та же полоса препятствий, только тянущаяся в основном под землей, с минимумом ложных маршрутов и всего парой примитивных ловушек.

А вот лабиринт-два – это, можно сказать, шедевр пыточного искусства. Здесь один только удавчик – многометровая извилистая труба с несколькими ложными ответвлениями – стоит всего первого лабиринта. А уж самый сложный отдел удавчика, интеллигентно поименованный сучьей глоткой, не рисковали упоминать всуе даже самые прожженные спецназовские корифеи.

Года три назад одному американскому журналисту удалось посетить базу «Рыси». С первого же взгляда было яснее ясного, что он разведчик до мозга костей, но высокое руководство – начальник отдела зарубежных операций генерал-майор Дроздых и командир «Рыси» полковник Красницкий – дало-таки на это свое добро. Впрочем, как оказалось позже, это было сделано не без определенного умысла, с дальним, стратегическим прицелом, который себя полностью оправдал.

Американца привезли на базу с завязанными глазами, еще в Москве переодели вплоть до трусов. Понятное дело, при себе он не имел никаких гаджетов, даже телефона и наручных часов.

Контачили с ним на базе офицеры-хозяйственники, не участвующие в операциях за границами России, да человек пять старичков, которые уже собирались на дембель, в связи с чем тоже не принимали участия в серьезных делах.

Оказавшись на сверхсекретном объекте российского спецназа ГРУ, американец поначалу был несколько разочарован. Обычная военная база, похожая на любую другую. Да и эти парни его не особо впечатлили. Мол, видывали мы у себя, в Юнайтед Стэйтс, суперменов и покруче!

Но вот когда ему предложили пройти минималку для салаг, самый легкий вариант программы подготовки желторотых новичков, скепсиса у него резко убавилось. Дистанция была выбрана щадящая, всего-то десятикилометровая четвертинка марафона при полной выкладке. Уже к середине маршрута он обливался потом, сбивался с ноги и дыхания.

Журналист с недоумением и завистью глядел на спецназовцев, резво бегущих по тропе, тянущейся вверх по склону холма, да еще и подначивающих друг друга. Им как будто не в тягость был груз, куда более тяжелый, чем у него, оттягивающий плечи к земле. Чуть ли не спринтерский темп бега их почему-то не слишком изматывал.

К его вящей досаде, эти чертовы русские стрельбу тоже продемонстрировали весьма завидную. Добежав до очередной огневой позиции, его спутники привычным движением на ходу изготавливали автоматы к бою и, ни на секунду не задерживаясь, поражали мишени одиночными выстрелами или короткими очередями. Американцу же всего лишь раз или два удалось более-менее удачно шмальнуть в нужном направлении.

Ближе к концу марш-броска спецназовцы забрали у дорогого гостя и автомат с подсумками, и вещмешок. Поэтому на территорию базы он вернулся, что называется, налегке.

Как оказалось, на маршруте они находились не более сорока минут. Но бедолаге-журналисту это время показалось долгими часами.

После некоторой передышки сопровождающие предложили визитеру пройти небольшой, простенький тренировочный лабиринтик. Американец забрался в недра этого «рашен кошмаринга» и вдруг отчаянно захотел вернуться домой, в родной и любимый округ Колумбия.

Он оказался в кромешной темноте и угодил в первую же ловушку, хотя его о ней предупредили заранее. Тут-то этот фрукт и понял на собственной шкуре, что именно испытывают караси-идеалисты и премудрые пескари, оказавшись в пасти щуки.

В принципе, выбраться из ловушки мог любой салажонок, явив минимум гибкости и некоторую смекалку. Но гостю базы было не до этого. Он минут пятнадцать пробарахтался в веревочных тенетах и нажал на кнопку вызова помощи. Менее чем через минуту к нему на выручку пришел спецназовец, который сноровисто помог гостю выбраться на свободу.

Русский боец предложил визитеру пройти лабиринт до конца вместе с ним. При этом американца поразило отличное владение этим парнем разговорным английским. Но геройствовать дальше журналист категорически отказался. Его внезапно охватил приступ клаустрофобии и отбил всякую охоту углубляться в недра этого жутковатого места.

Тем же днем американец отбыл с базы, даже не дождавшись ужина. Трудно сказать, что он написал в своем отчете. Но вскоре начался очередной мировой чемпионат спецназа разных стран. Американцы, в том числе и их разрекламированные морские котики, наотрез отказались участвовать в нем, когда услышали, что русские приедут обязательно.

Обед, как и всегда, прошел оживленно, в непринужденной обстановке. На базе работали повара весьма высокого класса. Бойцы взвода Гаврилина употребили армейские деликатесы, приготовленные для них, и отправились в свою казарму. Парни на ходу обсуждали предстоящие полмарафона, то есть двадцать километров по пересеченной местности, которые им сегодня надлежало преодолеть за час с небольшим. Весь вопрос был в том, какой именно маршрут выберет Дед. Относительно легкий, по равнине, или куда более трудный – по лесистым холмам?

Однако уже в казарме бойцам стало известно, что Гаврилина только что зачем-то срочно вызвали в штаб. Это тут же дало богатую пищу прогнозам и предположениям. Были озвучены несколько разных версий дальнейшего развития событий, однако все их объединяло одно ключевое слово – «командировка». Это будоражило спецназовцев, пенило кровь ожиданием возможности где-то побывать, что-то увидеть, испытать азарт и риск опасных приключений.

Борис Гаврилин услышал пиликанье своего телефона еще в столовой и тут же интуитивно понял, что это неспроста. Он увидел на мониторе номер полковника Красницкого, с которым они общались утром на разводе, и окончательно убедился в том, что случилось нечто, достаточно серьезное. Поэтому ему вполне может светить деловая поездка.

– Борис, зайди ко мне. Есть разговор, – произнес тот сухо и спокойно, после чего послышались короткие гудки.

Гаврилин положил гаджет в карман, отодвинул стакан с недопитым компотом и вышел из столовой.

Полковник сидел за рабочим столом и перебирал какие-то бумаги.

Он взглядом указал капитану на стул, откинулся к спинке кресла и спросил:

– На Балтике побывать нет желания?

Борис сразу же сориентировался, улыбнулся, пожал плечами и ответил:

– Она большая, Виталий Эдуардович. Но аллергии к ней я не испытываю.

– Вот и замечательно! – Полковник одобрительно кивнул. – Тогда ближе к делу. Ситуация, в общем, такая. Наш источник недавно сообщил о том, что на небольшом островке Фишфанг, где-то между Калининградом и Швецией, начала какую-то непонятную, но довольно-таки бурную деятельность некая частная компания, зарегистрированная на Каймановых островах.

– А остров этот чей? – уточнил Гаврилин.

– Шведский. – Красницкий коротко развел руками. – Еще со времен короля Карла Двенадцатого. Ну да, того самого, которого под Полтавой разгромил Петр Первый. Островок безлюдный, представляет собой голые скалы и лесистые низины. Его размеры – километр на три. Насколько мне известно, там еще до войны проживали несколько семей рыбаков. Но потом на острове начали хозяйничать немцы, и шведы его покинули. До самого конца войны он считался собственностью Германии. Потом Швеция снова объявила его своим. Хотя если копнуть в историю глубже, то задолго до появления Швеции им кто только не владел. В частности, племена славян-венедов, хозяйничавших на территории современной Калининградской области. Так что, если хорошенько подумать, то…

– То получается, что на него могла бы претендовать и Россия, – закончил Борис его мысль и рассмеялся.

– Ясно. А что эти непонятные, мутные граждане могут делать на острове?

– Точной информации на этот счет нет. – Полковник задумчиво потер переносицу. – Официально там работают некие зоологи-экологи, которые якобы исследуют пути миграции местной разновидности леммингов. Это зверьки такие. Брехня, конечно, полнейшая. Есть предположение, что там ведутся изыскательские работы. Но какого именно профиля – об этом мы пока можем только строить догадки. Мне кажется, они собираются делать что-то очень серьезное, раз так это все засекречено, обеспечено информационное прикрытие.

– Может быть, они там что-то ищут? Например, ту же янтарную комнату? – Гаврилин вопросительно взглянул на Красницкого.

Тот немного подумал и ответил:

– Версия, конечно, очень интересная, но маловероятная. Видишь ли, согласно архивным данным и показаниям очевидцев, янтарная комната, скорее всего, была спрятана где-то в Альпах, конкретно – на территории Австрии, или же в Кенигсберге. Но, как бы там ни было, нам надо точно знать объект интересов наших, так сказать, партнеров. Вдруг они ведут предварительные изыскания, чтобы в дальнейшем тайком оборудовать там пункт электронной разведки? Или, например, намереваются разместить там базу противокорабельных ракет? Это куда серьезнее. В общем, Борис, тебе и твоим орлам надо втихую отправиться на этот Фишфанг и все хорошенько там разузнать. Сколько бойцов ты взял бы с собой?

– Человек шесть, не меньше, – ответил Борис. – Персонально думаю взять Федькина, Зубово, Гольчакина. Кого еще? Ну, Кипреева, наверное, Артура Романиса, Мишу Дубарова.

Спустя тридцать минут в кабинет Красницкого вошли спецназовцы, отобранные капитаном для участия в операции. Полковник знал всех и остался доволен командой. Он вкратце высказался о некоторых нюансах предстоящего задания, особо подчеркнул необходимость сработать чисто, без малейших помарок.

Что ни говори, а излишне экзальтированная Швеция и по прошествии нескольких веков все еще живет неприятными воспоминаниями о Полтаве. При малейшем подозрении о присутствии российских военных на ее территории она гарантированно закатит всемирную истерику. Из-за своих исторических обид шведские политики нередко творят совершенно глупые вещи, порой даже себе в убыток. Например, ее представители в ООН в пику России практически всегда голосуют диаметрально противоположно ей, что уже не раз становилось поводом к всевозможным анекдотам.

Да и ребята из Вашингтона были бы несказанно рады обнаружению российского спецназа на острове, подконтрольном Швеции, пока еще нейтральной. А как же! Это был бы лишний довод за то, чтобы и Стокгольм сунул свою шею в петлю НАТО, начал бы отстегивать немалые средства в североатлантический общак.

В ходе разговора были рассмотрены и варианты проникновения спецназовцев на Фишфанг. Полковник Красницкий рассказал, что генералом Дроздых принято решение отправить их к острову на малотоннажной подводной лодке. Высадка произойдет в ночную пору, когда большая часть контингента, работающего там, отбывает в Швецию. Выгружаться придется на глубине, с дыхательными аппаратами, через специальный шлюз.

Первым делом на острове нужно будет найти хорошее убежище. По некоторым данным, там есть множество пещер, пригодных для временного проживания.

Полковник протянул Гаврилину принтерную распечатку плана острова, выполненного на основе спутниковых снимков. По своей форме Фишфанг сверху немного напоминал латинскую букву «S». На его восточной и западной оконечностях, судя по специальным значкам и отметкам, вздымались невысокие холмы. Скорее всего, каменистые. Средняя часть острова представляла собой мешанину из сопок, покрытых клочками лесистой поросли, нескольких небольших пресных озер и отдельных скал.

– Прежде всего вам нужно будет установить плотное наблюдение за людьми, находящимися на Фишфанге, – сказал полковник и устало вздохнул. – Анализ их работы, прослушка разговоров и прочее должны позволить нам выяснить, чем же они там занимаются и что вообще замышляют. Уверен, за всем этим стоит НАТО и кураторы из США.

– Ясно. – Борис утвердительно кивнул.

– Получишь на складе хорошие, современные средства маскировки и радиоэлектронной борьбы. Но! – Красницкий сделал небольшую паузу. – В руки противника они не должны попасть ни целиком, ни частями. С аппаратом подавления электроники вы, по-моему, уже работали? Вот и отлично. В тех местах, где ваши подопечные выполняют какие-то свои работы, будете устанавливать видеоаппаратуру.

– Сделаем. – Борис положил план на стол, на мгновение закрыл глаза.

Пары минут ему хватило на то, чтобы запомнить географию Фишфанга во всех подробностях. Теперь он мог, даже не заглядывая в оригинал, выполнить его точную копию на бумаге.

Полковник окинул спецназовцев суровым взглядом и продолжил:

– Я твердо уверен, что всевозможные «вдруг» для вас начисто исключены. Но если кто-то вдруг окажется засвеченным и попадет в руки западных спецслужб, то не возбраняется объявить себя немецким или каким-то еще авантюристом, занимающимся нелегальным кладоискательством.

Полковник предупредил спецназовцев о нежелательности даже мимолетных контактов с людьми, работающими на острове. Нельзя было дать даже намек на свое присутствие. Сработать следовало так, словно их там никогда и не бывало. Появились, сделали дело, исчезли.

– Даже если кто-то кого-то при вас станет убивать, то вы не будете иметь никакого права вмешаться в происходящее! – сурово отчеканил полковник. – Я понимаю, это звучит жестоко. Никуда от этого не деться. Такова специфика нашей профессии.

Красницкий рассказал историю, услышанную им еще курсантом военного училища от старого фронтовика.

В сорок третьем году двое разведчиков возвращались из глубокого немецкого тыла. В лесу у какой-то деревни они стали свидетелями готовящейся казни десятка женщин и детей. Разведгруппа должна была доставить командованию важнейшую, бесценную информацию и рисковать не имела никакого права. Но они не выдержали и срезали из автоматов двух немцев и нескольких полицаев.

Людей спасли, но за ними тут же началась охота. Разведчики едва смогли добраться до линии фронта и пересечь ее. Командир группы, кстати, и рассказавший эту историю, был серьезно ранен. А когда он вышел из госпиталя, его едва не отдали под трибунал за нарушение приказа.

– Как вы думаете, почему? – Красницкий окинул своих собеседников вопросительным взглядом. – Да потому, что если бы разведгруппа не доставила сведения, то в ходе дальнейших боев погибли бы многие сотни, а то и тысячи наших солдат. Могла быть сорвана важнейшая операция. Вот такие дела! Отправляясь в тыл противника, все свои эмоции и чувства вы должны оставить дома. Вы – люди-тени, и этим все сказано. Меня все хорошо поняли?

– Так точно! – негромко, но уверенно откликнулись спецназовцы.

Дизель-электрическая подводная лодка самого малого класса была прозвана военными моряками «Ершом». Причины – предельно малые размеры при достаточно мощном вооружении. Рыбка невелика, зато задиристая и колючая.

Ранним утром она вышла в море со своей стоянки на военно-морской базе в Финском заливе. Помимо экипажа из шести человек в ее обтекаемом, изящном чреве разместились еще семеро пассажиров, которых надлежало доставить до острова в акватории Балтийского моря, преодолеть около четырехсот морских миль со средней скоростью двадцать узлов. Им предстояло провести почти сутки в тесноватой каюте «Ерша» и к месту назначения прибыть только под утро следующего дня. Тоска и скука!

Но спецназовцы были народом нетребовательным, привычным к любым, даже самым некомфортным условиям. К тесноте они отнеслись абсолютно спокойно, стоически, с юмором переносили свое подводное путешествие.

Хотя по большому счету назвать так их пребывание в подлодке было бы слишком громко. Путешествие – это на поезде, в самолете, на автомобиле, да хоть верхом на палочке. Там можно видеть дорогу, деревья, людей, дома. Пусть даже облака – и то неплохо.

А в подводной лодке перед тобой только стены. Загрузился в нее, сиди и не отсвечивай. По ощущениям она час, два, сутки стоит на одном и том же месте. Особенно этот «Ерш», обладающий едва ли не нулевым уровнем шума. Хотя на самом деле позади ежечасно остаются многие мили маршрута.

Гаврилин внимательно изучил географию острова, заранее прикинул, с чем они там могут столкнуться. Он не раз прокрутил в голове все, что им придется проделать.

Вот, например, высадка. Перед отплытием им показали шлюзовую камеру и объяснили принцип ее действия. Собственно говоря, ничего особенного. Учебные высадки они уже выполняли не раз. Пусть и с других типов подлодок. Выходить из «Ерша» им придется на семиметровой глубине, в два приема, по трое. Тоже ничего сложного.

Выгрузка произойдет около трех часов ночи. Темень кромешная над водой, тем более под ней. У каждого на руке будут электронный компас и радиомаячок. Но все равно лучше плыть к берегу всем вместе.

Компактные дыхательные кислородные аппараты спецназовцев не имеют демаскирующего выхлопа отработанного воздуха. Они способны обеспечить почти четырехчасовое пребывание под водой без движения и двухчасовое, если плыть достаточно интенсивно. Так что к берегу парни могли бы приблизиться совершенно незаметно и днем. Главное тут – не распыляться, действовать согласованно, как единый организм.

Тем более что устройство подавления работы электронных приборов у них одно на всех.

Поэтому вариант высадки на сушу тут может быть только таким. Он первым приближается к берегу, включает подавитель, попросту именуемый глушилкой, дает сигнал своим подчиненным. Они все вместе без проблем уходят в глубину острова.