Пролог

– Мистер Малкольм, объект у меня в прицеле. Он только что вышел из гостиницы «Хилтон» и сейчас направляется к парковке. Кажется, к черному «Форд Мустанг» девяносто восьмого года.

Стив Малкольм почесал большим пальцем висок и состроил мину, по которой решительно невозможно было понять, рад он этому или нет. Наконец разумное начало взяло верх над желанием закончить эту историю сразу и навсегда.

На линии громкоговорящей связи ждал его распоряжений снайпер. Президент «Хэммет Старс» покачал головой и с сожалением выдавил:

– Нет, не сейчас… Отбой, Гарольд. Снимайся и жди распоряжений.

Отключив связь, Малкольм взъерошил волосы и почувствовал приближение ярости. Но очень скоро он, как человек, обладающий силой воли, начал размышлять спокойнее… Если Эндрю Мартенсон, зная, что за любым углом в Нью-Йорке его ждут пуля или нож, спокойно выходит из гостиницы и садится в машину, значит, у него есть все основания полагать, что я не настолько глуп, чтобы отдавать приказ на его устранение. Это сигнал мне, сигнал… Мол, не торопись, босс, мне есть что тебе сказать.

И Малкольм похвалил себя за ясность ума и трезвость суждений.

Сейчас он сядет в кресло и будет ждать. Куда ему торопиться в конце шестого десятка?

Нью-Йорк… Город надежд и разочарований… Он и звучит при произношении так, словно состоит из одних ударений. Здесь рождаются на свет и проворачиваются в гигантской финансовой машине миллиарды долларов. Поражает своим величием красок Музей Гугенхейма, именно тут расположена самая главная финансовая улица всех городов и весей планеты – Уолл-стрит, и именно этот город избрала для своей атаки свора отморозков, похоронив под руинами World Trading Center 2749 человек. Именно столько людей здесь находилось в 8.46 по нью-йоркскому времени 11 сентября 2001 года, именно здесь, спасая погибавших, погибли 343 пожарных и 60 полицейских.

Подобный ужас Нью-Йорк испытал лишь весной 1911 года, когда случился крупнейший пожар на трикотажной фабрике Triangle Shirtwaist Company. 146 женщин погибли, сотни выбросились из окон восьмого и седьмого этажей (на фабрике работало 500 женщин, в основном еврейские иммигранты). Впоследствии оказалось, что владелец фабрики закрыл двери, чтобы никто не покидал работу раньше положенного времени. После этого трагического случая начались реформы трудового законодательства, которые теперь считаются самыми демократичными в мире… Здесь, на Уолл-стрит, кипят страсти на NASDAQ, самой известной бирже мира. Здесь, вообще, много чего происходит и случается. Этот район Нью-Йорка, по которому гнал взятый напрокат «Форд» гражданин США Эндрю Мартенсон, знает весь мир…

Он возвратился в этот город спустя всего несколько месяцев, но ему казалось, что он здесь впервые. Каждую минуту он наблюдал за появлением зданий и людей, встречавшихся ему ранее. Он точно знал, что сейчас пересечет Avenue of Americas и на противоположной его движению стороне увидит старика негра лет шестидесяти на вид, одетого в старое драповое пальто, с бейсбольной кепкой на курчавой седой голове и с неизменным New York Thelegraph в кармане. Газета будет, конечно, за вчерашнее число, и Мартынов, притормозив, протянет ему доллар, получив в ответ неизменное: «O’key, brother Andrey». Это Andrey всегда получалось у него смешно и всегда с трудом.

Он узнавал в этом городе каждую улицу, каждый дом, но поездка на родину превратила эти знания в фантастический мираж, путавший сознание Мартынова.

Этого не случилось бы, не отправься он по заданию босса, Стива Малкольма, на поиски сына известного советского боксера Виктора Малькова. Где-то там, в российской глубинке, затерялся призрак из 70-х, наследник десяти миллионов долларов, как часть большого плана Малкольма и Малькова-старшего. И этот план следовало переписать набело и объявить реализованным.

Мартынов должен был найти Артура, передать ему три миллиона долларов и возвратить из французского банка семь – для мистера Малкольма. Дельце, не самое мутное из тех, что предлагал Мартынову для выполнения президент «Хэммет Старс». За работу Мартынов должен был получить сто пятьдесят тысяч, и дело бы выгорело, оно обязательно выгорело бы! – если бы Малкольм не решился выступить в глупой роли организатора устранения Мартынова, теперь главного владельца тайны о десяти миллионах.

Пункты плана Стива сначала перепутались, потом из плана вылетели главные составляющие, а после и сам план рухнул, как карточный домик. Стиву Малкольму не нужно было мешать Мартынову… Это была ошибка, error. Боссом поставлено слишком много вопросов…

И теперь он, Мартынов, возвращается в Нью-Йорк для поиска ответов на эти вопросы. Его можно было спросить прямо сейчас, пока он не добрался до 10-й авеню, до офиса «Хэммет Старс»: Зачем ты следуешь туда, парень, имея на счету те самые десять миллионов, что перевел со счета французского банка на депозитный счет?

Но спрашивать пришлось бы на английском языке и думать над ответом пришлось бы тоже по-английски, потому что русский человек, особенно тот, кто побывал в России за решеткой, подобных вопросов задавать не станет. Тот, кто поставил проблему, должен обосновать необходимость ее решения, – таким может быть ответ на вопрос.

Крутанув руль, Андрей покинул центральную часть Манхэттена.

«А если размышлять проще, то мне просто хочется жить, – подумал он. – Но, как ни глупо это звучит, чтобы получить ордер на жизнь вечером, утром нужно ехать на приготовления к собственным похоронам».

Машину чуть отбросило в сторону – он случайно коснулся колесом бордюра.

«А там работы идут полным ходом, – усмехнулся он про себя, – человек десять рюшами гроб оббивают, не меньше…»

Он неплохо знал этот город и его историю. Сейчас, снова оказавшись в Манхэттене, душе Нью-Йорка, он смотрел из окна машины по сторонам и вспоминал, как пять лет назад появился здесь…

По требованию Флеммера, зятя Малкольма, он посещал тогда уроки английского и начальную школу для эмигрантов, в которой преподавались предметы, которые так необходимы дикарям, приехавшим в процветающий рай. На первом же уроке от учителя Эдвардса, седого негра, работающего в школе в качестве отбывания наказания за сопротивление полицейским в нетрезвом виде, Мартынов узнал, что город правильно называют New York City, официально – City of New York, а в простонародье – Большим яблоком.

– Нью-Йорк является не только одним из самых больших городов США, но и самым важным экономическим, политическим, торгово-финансовым, научным и культурным центром США, – говорил Эдвардс, по лицу которого нетрудно было догадаться, насколько велико его отвращение к русскому, чеху и всем остальным, кому по приговору суда он вынужден объяснять прописные истины.

В Нью-Йорке находятся сотни музеев мирового значения, галерей, театров, благодаря которым Нью-Йорк называют столицей культурного и развлекательного центра западного мира, – говорил мистер Эдвардс, и от него попахивало виски. – В настоящий момент в Нью-Йорке проживает свыше восьми миллионов человек. Общая площадь города – 309 квадратных миль…

К 2000 году валовый внутренний продукт большого Нью-Йорка составил 488,8 миллиарда долларов, – говорил ненавистный Мартынову ниггер, и первый не понимал, зачем второй ему рассказывает эти глупые вещи. Ответ нашелся позже, когда Эдвардс, чувствуя неприязнь русского, хрипло сообщил: – Для сравнения, ВВП во всей России в 2000 году был 433 миллиарда долларов… Нью-Йорк является одним из трех городов мирового значения, два других – Лондон и Токио. Именно здесь размещен главный офис Организации Объединенных Наций, работающий в Манхэттене с 1951 года…

Мартынов слушал, записывал и запоминал. Ему плевать было и на Эдвардса, и на его виски, и на гуманное американское правосудие, обязывающее учителей за мелкое хулиганство не мести улицы, как в России, а преподавать в школе для таких отбросов общества, как он, Андрей.

Выяснилось, что Нью-Йорк находится в сердце штата Нью-Йорк, в котором проживают более 22 миллионов человек. Город делится на пять районов: Бруклин, Бронкс, Манхэттен, Квинс и Стейтен Айленд, каждый из которых мог бы, в принципе, быть отдельным городом. Особенно Бруклин, с населением в 2,5 миллиона человек…

Вырулив на Fives Avenue, Мартынов невольно улыбнулся.

Воспоминания, воспоминания… С этим городом, особенно с главной частью его – Манхэттеном, его связывали самые лучшие моменты. Тут он научился зарабатывать и быть независимым. Во всех остальных районах Большого яблока он выживал и только изучал азы независимости. Причина такого удивительного несоответствия крылась, по-видимому, в том, что большая часть населения города – иммигранты из 180 стран мира. Недаром Нью-Йорк называют Столицей Мира! В 2003 году Нью-Йорк попал в десятку самых безопасных городов США, а тогда, в 2000-м, все было не так безоблачно.

Выбравшись благодаря Флеммеру из подземки и пересев на новенький «Мустанг», Мартынов совершил ошибку, которую совершает каждый, кто начинает передвигаться по городу не под землей, а по его дорогам. Там, в зашарканных вагонах метрополитена, он даже с закрытыми глазами знал, в какую сторону ехать можно, а в какую лучше не следовать ни при каких обстоятельствах. Утомившись от езды в первый же день на первой своей личной машине, Мартынов вдруг с удивлением обнаружил, что катит не по сияющим огнями улицам с домами, крыши которых расположены высоко под облаками, а мимо разукрашенных граффити бетонных стен и завешанных грязным бельем хибар. Через десять минут, попытавшись выяснить, где находится, Мартынов получил от первого встречного бейсбольной битой по ветровому стеклу сияющего лаком «Мустанга», и в этот момент что-то подсказало ему, что звание мастера спорта СССР по боксу в этом районе не сработает. Так Андрей познакомился с местечком Cross Bronx Expressway в Бронксе.

Через час Флеммер, смеясь, скажет ему:

– Ты бы еще в Гарлем заехал и попросил местных гидов показать тебе достопримечательности! Например – в квартальчик Эль-Брио! Там вообще английской речи не услышишь!

Любые знания приходят постепенно, и через месяц Мартынов догадался, почему с лица учителя Эдвардса, когда он рассказывал о гостеприимности Нью-Йорка, не сходила ядовитая, как мышьяк, улыбка. Помимо Бронкса и Гарлема в Нью-Йорке есть еще целый список мест, куда без автомата и дюжины телохранителей как в темное, так и в светлое время суток лучше не соваться. Например, Центральный Парк, точнее – северная часть его. Каждый день в этой «зоне отдыха» случаются ограбления, изнасилования и убийства. И по неписаному закону гражданам, не входящим в банды Нью-Йорка, после пяти вечера вход в эту зону заказан.

Уже через полгода проживания в Большом яблоке Мартынов выучил все правила проживания и прочно обосновался в Манхэттене. Жизнь здесь дорого стоила в смысле трат на содержание жилья и услуг, однако здесь гарантировалась сама жизнь, что для Мартынова тогда имело решающее значение…

Сейчас он ехал и смотрел на Манхэттен. Многое у него случилось в этом городе… Чего-то и не произошло, но не окажись он в нем, встретил бы он тогда Машу и ее сынишку? Эти двое дорогих людей не выходили у него из головы все то время, когда он пытался убедить себя в необходимости на несколько часов отвлечься, чтобы думать о главном.

Офис, который Мартынов решил посетить в первую очередь своего пребывания на берегах Гудзона, располагался на одной из самых известных улиц города – Tenth Avenue, в западной части Манхэттена. Небоскреб, возвышающийся на ее пересечении с 13-й стрит, был одним из 48 известных нью-йоркских небоскребов. На этой улице – единственный.

Снова вспомнив первого учителя, рассмеялся.