Глава 1

Провинция Бадахшан.

Афгано-таджикская граница,

2001 год.

Отрезанная голова смотрела на спецназовцев Ильи Бойцова с немым укором. Голова мужчины была насажена на невысокий, метра полтора, необструганный шест. Дерево в этих местах всегда было в большом дефиците. Даже в показательных целях палачи не стали тратить его больше, чем положено.

Обезглавленное тело лежало метрах в пяти от шеста. Возле трупа уже прыгал стервятник. Он, казалось, совсем не боялся стоявших рядом людей. Но это впечатление было обманчивым.

Хитрая птица не спешила приступать к пиршеству, хотя вид запекшейся крови, трубок артерий и белых хрящей шейных позвонков возбуждал у падальщика аппетит. От волнения птица противно поскрипывала клювом, при этом недоверчиво косясь на внезапно появившихся пришельцев.

Один из них поднял камень:

– А ну, тварь пернатая, проваливай отсюда, пока я тебе башку не снес.

Стервятник, распрямив крылья, заковылял прочь. Он не спешил набирать разгон для взлета. Отойдя на некоторое расстояние, сложил крылья, остановился и, нахохлившись, принялся наблюдать за чужаками. Он чувствовал, что людям не до него. Падальщик умел ждать, полагая, что каждое живое существо – это его потенциальный ужин или обед. И что это лишь вопрос времени. Кроме того, он первый заметил добычу, и теперь она по праву принадлежала ему. Но вожак стаи людей – падальщик определил его безошибочно – полагал, видимо, по-другому.

– Отставить, Шваб! Хватит дурью маяться! – Командир спецназовцев капитан Илья Бойцов вытер пот с лица. – Птица тут ни при чем.

Довольно высокий белобрысый солдат с типично прибалтийской внешностью аккуратно опустился на корточки и столь же аккуратно положил камень на место. Он не бросил его, не швырнул небрежно в сторону, а именно положил на прежнее место. В этом скупом жесте угадывалась выучка. Лишний шум, бездумные разрушительные действия, неосторожные движения были так же противоестественны для бойцов спецподразделений ГРУ, как работа нестерильными инструментами и немытыми руками для классного хирурга.

А тишина в здешних краях стояла необычайная. Казалось, воздух можно резать ножом. Таким, почти осязаемым на ощупь, он бывает только в горах. Даже ручей, огибавший крохотную долину с северо-востока, был словно гигантская серебряная подкова, брошенная рукой великана и беззвучно лежащая тут с незапамятных времен. Его вода перекатывалась через сточенные камни почти без звука. И эта сонная, немая долина пряталась в тени угрюмо молчащих гор.

Горы были повсюду. Их хребты закрывали горизонт, карабкались к небесам, старались занять собой все пространство.

Для человека, родившегося и выросшего в среднерусской полосе, богатой на луговые просторы и ласковые березовые рощи, здешние края могли показаться адом. Мрачный пейзаж с преобладанием темно-красных, охристых и терракотовых тонов лишь в некоторых местах разбавляли пятна чахлой зелени. Бог поскупился на нее для здешних мест.

Всевышний будто предвидел, что в этих мрачных горах люди испокон веков будут истреблять друг друга. Что в здешних пещерах, долинах совьют гнезда самые отъявленные религиозные фанатики, которые, прикрываясь именем Бога, начнут творить зло. Что через горные перевалы по дорогам, ведущим в среднеазиатские республики, а оттуда в Россию и Европу, потечет героиновая дурь, в которой захлебнется и пойдет в страшных муках на дно не одна молодая душа. Бог, если он действительно всемогущий и всевидящий, предвидел участь этой несчастной страны под названием Афганистан и ее части, пустынной горной провинции. Может, поэтому он сотворил этот край таким суровым, негостеприимным и малопригодным для жизни.

Но в эту минуту, всматриваясь в остекленевшие глаза мертвеца, капитан Илья Бойцов меньше всего был склонен предаваться философским размышлениям о тонкостях сотворения различных частей этого бренного мира.

Несколько дней тому назад его группа была доставлена «вертушкой» без опознавательных знаков в заданный квадрат. Десантирование производилось скрытно, с соблюдением максимальных средств предосторожности. Группа, совершив изматывающий марш-бросок, сразу покинула квадрат высадки.

О планируемой операции, которую должны были провести русские спецназовцы, были проинформированы лишь несколько самых влиятельных полевых командиров Северного альянса. Но им было не до того. Они спешно стягивали свои отряды к Кабулу. Столицу страны еще удерживали талибы, но дни их были сочтены.

Каждый из местных князьков хотел ворваться в столицу первым. Ведь это давало возможность поучаствовать в будущем дележе власти. Вернуть отнятое недоучившимися школярами из медресе. Вновь стать хозяевами страны, а заодно получить от американцев деньги, оружие и продовольствие, которое в голодной, нищей стране так же дорого, как золото.

Перед самой высадкой группы талибы потеряли Кабул. Военные действия смещались на юг, к Кандагару, городу, который мулла Омар объявил неприступной крепостью, оплотом истинных правоверных, где найдут свою смерть нечестивые американцы и их собаки-союзники из Северного альянса. Но даже самым отъявленным фанатикам было ясно – война проиграна, что никакие молитвы не помогут против бомб объемного взрыва. Что крылатую ракету «томагавк», запущенную с американской подводной лодки, барражирующей в районе Восточного Средиземноморья, не остановит прочитанная сура из Корана. Что войну против неверных надо вести на их же территории, терзать их террористическими актами, направлять в их города смертников, заставить их общество цепенеть от страха. И только тогда Всевышний дарует своим воинам победу.

Поэтому самые преданные делу джихада люди покинули Кандагар до того, как вокруг города сомкнулось стальное кольцо окружения.

Оборонять последнюю твердыню талибов осталось «пушечное мясо», чья жизнь равнялась цене автоматного патрона. А главный вдохновитель всемирного джихада, паук, сплетший паутину, охватывающую весь земной шар от Алжира до Филиппин, наследник арабского строительного магната, обладатель многомиллионного состояния, губастый бородач с нездоровыми мешками под глазами и неизменным АКСУ под рукой, Усама Бен Муххамед бен Авад бен Ладен, известный под кличками Директор, Абу-Абдалла, Моджахед и еще дюжиной других, укрылся вместе с самыми преданными сторонниками в Черных горах. Там, в своей паучьей норе, он готовился перебраться в более спокойные, безопасные места, куда не дотянутся цепкие руки американцев.

А те, в свою очередь, только и мечтали о том, чтобы схватить грязного типа, по чьему приказу были взорваны башни-близнецы Международного торгового центра, эсминец «Коул», американское посольство в Кении и другие объекты. Этот бородач с лицом постаревшего фокусника унижал, как мог, единственную сверхдержаву.

Именно этого американцы простить ну никак не могли.

Потому что какая это сверхдержава, если она никак не может обуздать раздухарившегося фанатика, потомка пастухов, гонявших на выпас верблюжьи стада, объявившего, что «убийство любого американца – гражданского или военного – является долгом каждого правоверного мусульманина».

Капитану Илье Бойцову и его спецназовцам, в общем-то, было плевать на обиды америкосов. В этом мире каждый решает свои проблемы самостоятельно. Но бородач, затаившийся в горах Тора-Бора, создавал проблемы и для родины капитана Бойцова. Точнее, не он сам, а его выкормыши и приспешники, мечтающие отделить от России весь Северный Кавказ. Создать на этих территориях исламский имамат, а уж затем, чем черт не шутит, начать с этого плацдарма борьбу за всемирный халифат, где не будет места неверным.

Результаты борьбы за всемирный халифат Илья Бойцов видел в Чечне, в кишлаках среднеазиатских республик, в горах Северного Афганистана, на улицах российских городов, где асфальт улиц и руины взорванных домов были политы кровью невинных жертв террористических актов. Кроме того, жить во всемирном исламском государстве капитан Бойцов, как и многие другие, чье мнение исламисты в расчет не принимали, не желал.

Следовательно, действуя по принципу: «Враг моего врага – мой друг», американцы на этом этапе становились если не закадычными друзьями, то, по меньшей мере, союзниками. Так рассуждал не только капитан Бойцов. Так полагало и непосредственное начальство командира группы спецназа. Видимо, персоны из самых высоких государственных сфер считали так же. Все это, а также суть рискованного задания объяснил Илье Бойцову его командир полковник Бородавник.

Инструктаж, выдача вводных и постановка боевой задачи состоялись на борту грузового «Ил-86», совершавшего перелет Москва – Душанбе.

Борт по официальным бумагам должен был доставить груз для отдельного погранотряда российской Федеральной погранслужбы, защищавшего таджикско-афганский рубеж.

Отряд спецназовцев, в который входила группа Бойцова, устроился между закрепленными на растяжках контейнерами и кабиной пилотов.

Полковник, прибывший на борт прямиком с важного совещания, взял тайм-аут. Чтобы переварить полученную там информацию, ему понадобилось некоторое время. Несмотря на запрет, Бородавник ожесточенно смолил одну сигарету за другой, часто обращался к планшету с картой, что-то бормотал себе под нос и с кем-то связывался, уточняя детали предстоящей операции.

Такой спешки при подготовке операции Илья Бойцов не видел давно. Сидевший рядом командир второй группы майор Печников, чьи позывные были Козырь, видя волнение начальства, завел разговор на отвлеченную тему. Обращаясь к Илье, он употреблял его позывной, и только однажды назвал коллегу по имени.

– Знаешь, Вепрь, а я жениться задумал, – с выражением мальчишечьей мечтательности на лице признался он.

Бойцов, гревший до сих пор ладонями штурмовой автомат «гроза», отложил оружие в сторону.

– Кто же избранница? – спросил он.

– Студенточка, – продолжая улыбаться, ответил майор.

Тусклый свет лампочек, двумя нитями тянувшихся вдоль всего гигантского чрева самолета, не мог рассеять мрак. В этом мраке лицо майора казалось отдельным осветительным прибором, работающим на каком-то своем, неведомом науке топливе. Козырь лучился свечением, которое может исходить только от бесконечно счастливого человека.

Бойцов знал в общих чертах послужной список майора, успевшего поучаствовать в целом ряде рискованных операций не только на территории России, но и далеко за ее пределами. Похвастаться более внушительным списком из находящихся в самолете мог разве что только полковник.

Решение действительно удивило Бойцова. Козырь был известен как закоренелый холостяк. Его семьей была команда, а единственным хобби – работа.

Повернувшись лицом к собеседнику, Бойцов торжественно произнес:

– Поздравляю! Правильное решение.

– Насмехаешься. Думаешь, вольтанулся старый служака? Набросился после контузии на сладкое, – чуть грустно отозвался майор.

– Ты скажешь, – рассмеялся Бойцов. – Над тобой насмехаться – себе дороже обойдется.

Контузию майор заработал в Чечне. Его группа, преднамеренно обнаружив себя, заманила в узкое ущелье, откуда был только один выход, крупное бандформирование. Командир вызвал по рации штурмовую авиацию. «Летуны» проутюжили каменный мешок ракетно-бомбовым ударом по полной программе. А подоспевшая оперативная группа десантников провела окончательную стерилизацию ущелья, выкуривая недобитков из всех щелей и пещер.

Оказавшемуся в госпитале майору Печникову сообщили, что командование представило его к высокому званию «Герой России».

Но награда, как водится, не нашла героя. Бумаги затерялись то ли в бесконечных коридорах Министерства обороны, то ли какой-то чиновник из наградного отдела положил их под сукно. Так что наградой Козырю стало онемение мышц левой половины лица и еще больше укрепившаяся вера спецназовцев в своего командира.

Из ущелья группа Козыря вернулась без потерь.

Тогда, всматриваясь в лицо собеседника, Бойцов подумал, что травма ничуть не испортила майора. Наоборот, онемевшая часть придала Печникову особый шарм. Даже улыбаясь, он оставался сдержанно-суровым, как и полагается знающему цену жизни мужчине. Таким же недугом, не к месту вспомнил Бойцов, страдает голливудская суперзвезда, обаяшка Сильвестр Сталлоне, заявивший недавно, что ему стыдно за киношную роль Рэмбо, пачками убивавшего в Афгане советских солдат и офицеров.

Под мерный рокот турбин офицеры продолжили беседу. Нет ничего лучше, чем перед заданием поговорить на отвлеченные житейские темы. О работе они предпочитали понапрасну не распространяться. Даже между собой. Для этого существовали оперативные совещания, детальный разбор проведенных операций и прочие служебные мероприятия.

Распрямляя затекшие плечи, Бойцов подначивал товарища:

– И где же ты, Козырь, умудрился студенточку подцепить? По молодежным тусовкам начал шастать? Или научился в общественном транспорте знакомиться?

– Да просто все до безобразия, – продолжая улыбаться, ответил майор. – Она по улице шла, а за ней парочка хмырей на джипаре увязалась. Тянулись впритирку возле самого бордюра. Похабщину несли через опущенные стекла.

Бойцов живо представил ситуацию.

– На Тверской браткам б…ей не хватает, – буркнул он.

– Не знаю. Но уроды в этой тачке были знатные. Несли похабщину на всю улицу. Народец у нас осторожный…

Бойцов поправил приятеля:

– Трусливый.

– Пусть так… Все прохожие отворачивались или шаг убыстряли. Одна бабулька замечание сделала, так ее матюками обложили и пообещали палку, на которую она опиралась, в известное место затолкать. Старушка аж посинела от обиды. А козлы эти от девчонки дальше чем на метр не отстают, – согласился майор. – В общем, довели девчонку до слез. А когда она в сторону от дороги свернула, двое бычар из тачки выпрыгнули и за ней рванули. Догнали. Один за талию схватил, второй на глазах у всех лапать начал.

Проникнувшись рассказом майора, Бойцов смачно сплюнул и растер плевок рифленой подошвой берцовки.

– Развелось борзоты в златоглавой. Откуда только такие бамбуки появляются? Втиснут задницы на сиденья навороченных тачек, купленных на ворованные деньги, и чувствуют себя хозяевами жизни. Не только чеченов в сортире мочить надо, а и вот таких толстомордых сынков в чувство приводить.

Майор Печников лишь слегка кивнул головой в знак согласия:

– Короче, я не выдержал. Подошел и вежливо попросил оставить девушку в покое. Но чинной беседы не получилось. Не сошлись мы с парнями во взглядах на правила хорошего тона.

Произнеся эти слова, майор попытался скорчить невинное лицо, чтобы показать, как ему тяжело говорить о происшедшем дальше.

Он бы мог не продолжать. Бойцов-то встречался с майором на внутренних соревнованиях своего ведомства по рукопашному бою. Продержаться ему удалось не более десяти минут. Более хладнокровного и вместе с тем напористого бойца, чем майор, Бойцов не встречал. Его стиль рукопашного боя можно было сравнить с атакой безупречного механизма, запрограммированного исключительно на победу.

– Значит, оформил ребят как положено, – тихо, скрывая улыбку, произнес Бойцов.

– Не в этом дело…

– Я понимаю. Как говаривал великий воин Тамерлан: «Сила в справедливости, а справедливость в силе».

При иной ситуации Козырь не упустил бы возможности пошутить над начитанностью коллеги. Работа офицера спецназа оставляла мало времени для изучения древних трактатов и биографий великих мира сего. Но тогда он был всецело погружен в воспоминания.

Продолжая сиять, как надраенная бляха солдатского ремня, майор довел рассказ до логического завершения:

– Сложил я братков в джипарь. Одного легонько помял. Так, чтобы тачку до больнички смог довести. А девчонку до дома проводил… – Он немного помолчал, после чего добавил: – Вот так и закрутилось. Запал я на нее, как безусый пацан. Никогда не думал, что такое бывает. Глаза закрою – ее вижу. К родителям знакомиться с цветами ходил. С занятий ездил встречать. А недавно предложение сделал.

– Правильное решение! – схватившись за окантованный металлическим уголком край скамьи, одобрительно воскликнул Бойцов.

Туша самолета качнулась.

Борт менял курс, забирая круто на юг.

Где-то внизу, невидимые на большой высоте, проплывали мирные города и селения. Но этот мир не был чем-то данным навеки. За это благо надо было сражаться. Люди в оживленных городах и сонных селениях, может быть, об этом не догадывались, но спецназовцы, летевшие на транспортнике, знали об этом наверняка. Знали, потому что видели, насколько хрупок и призрачен этот мир, готовый в любую секунду обернуться межнациональной резней, террористическими актами, локальными войнами и прочей кровавой вакханалией, которую всегда готовы замутить фанатики, дорвавшиеся до власти, или расчетливые подлецы, умеющие делать на крови деньги.

Заунывно скрипнули растяжки тросов, удерживающие контейнеры в неподвижном положении. Откуда-то со стороны аппарели, из хвостовой части фюзеляжа, донесся зычный клич полковника Бородавника:

– Товарищи офицеры!..

Поднявшийся майор одернул полы камуфлированной куртки с эмблемой Федеральной погранслужбы на рукаве.

Форменную одежду чужого ведомства спецназовцам выдали на борту. А оружие, специальная униформа и прочая необходимая для предстоящей работы материальная часть были заботливо сложены самими командировочными, как чуть насмешливо называл спецназовцев полковник Бородавник, в неприметном контейнере. Следом за майором поднялся Бойцов. По пути к ним присоединились еще двое командиров отдельных групп, прибывших по тревоге на аэродром.

Полковник положил на колени ничем не примечательный матерчатый портфель, похожий на футляр, в котором носят недорогие ноутбуки.

Обведя собравшихся взглядом, сказал:

– Товарищи офицеры, задание экстраординарное…