К сожалению, на LiveLib нет читателей у этой книги, и мой сумбурный отзыв будет первым, поэтому даже сравнить впечатления от работы Сергея Владимировича сына знаменитого Владимира Афанасьевича Обручева мне, да, и вам не с кем.
Я не родилась в семье путешественников и ученых. Сама я не стала ни путешественником, ни ученым. Но, честное слово, во мне живет дух Бродяжника, доставшийся мне в наследство от отца, который запросто может проехать из Бийска в Читу на машине за машиной и вернуться обратно без покупки, но зато счастливый от переполняющих его впечатлений: от дороги, от Байкала, от бани рядом с озером, от мест где редко бывают люди... В детстве нас возили на водопады на реке Шинок Солонешного района, рядом там настоящие пещеры, в которые можно было зайти и посмотреть на наскальные рисунки древних людей, тогда там еще не было туристических баз, с платным проездом. Тогда была романтика подниматься в гору пешком под проливным дождем, наматывая на обувь килограммы грязи, потому что машины с пассажирами буксовали, пробираться по едва заметным тропам к водопадам и представлять себя первооткрывателем. А вот Обручев был настоящим первооткрывателем.
«В неизведанные края» состоит из трех частей: первая посвящена путешествию по реке Индигирке, при этом она не была толково нанесена на карты предшественниками; во второй части раскрываются исследования Колымы; третья же самая объемная часть рассказывает нам в подробностях о Чукотке, о её горах, тундрах, реках, озерах и населении.
Язык сухой, без излишних подробностей, без эмоциональных надрывов, в случае, как и со старшим Обручевым, сразу видно, что пишет не литератор, а ученый-исследователь.
Читаем дальше
В первой части читатель узнает, кто изучал этот край до Обручева, какие открытия они произвели, какие цели преследует экспедиция самого Обручева, почему она организована, как собираются в дорогу, какие сложности встречаются при сборах и собственно сама экспедиция. Ученые, не имеющие опыта путешествия в якутских землях на столь дальние расстояния, рассчитанное на длительное время, неожиданно встают перед выбором подковывать лошадей, участвующих в перевозе грузов и людей, или нет, как настоятельно советуют якуты, дескать, по болотам, да, в подковах, это верх безумия. Несчастный Обручев не спал из-за этого ночь.
Длительный конный переход от Якутска через Алдан, Верхоянский хребет, изучение реки с красивым названием Индигирка и соответственно её притоков (не все они были известны ученым в то время), пугающее ущелье Тюбелях, и конечная цель экспедиции Чыбагалах. По сведениям одного белого офицера, им была намыта платина как раз в районе Чыбагалаха, именно эти сведения должен был проверить Обручев, весьма сомнительные, как не единожды подчеркивает сам автор.
Из-за схематичного нанесения рек, а также их неверного направления на имеющихся картах, Чыбагалах с продвижением экспедиции отодвигается от экспедиции на север Индигирки, поэтому окончание экспедиция все больше и больше задерживается.
С удовольствием отмечаю, что все в жизни относительно:
Только в конце ноября на три дня наступает "оттепель", когда днем температура поднимается до минус 30 градусов, и мы выскакиваем из дома неодетые, без шапок
Так описывает Обручев ноябрь в Оймяконе, когда он не был еще официальным полюсом холода, а был тогда Верхоянске, на это Обручев младший пишет, что этот титул по праву должен бы принадлежать Оймякону, как впоследствии и было сделано.
В заключении первой части помимо наблюдений самого Обручева С.В., рассказано о другом исследователе этих малоизученных районов, о Черкском Иване Дементьевиче, в честь которого был назван хребет, который открыла экспедиция Обручева. Несгибаемая воля Черкского вела людей вперед, Иван Дементьевич был тяжело болен практически с начала его экспедиции, но был уверен в необходимости довести дело до конца и привести экспедицию до Нижне-Колымска, чтобы была исследована вся Нижняя Колыма. К сожалению, он не успел закончить начатое.
Его похоронили «против устья Омолона», а памятник ему установили грандиозный.
Его памятник - горный хребет в 1000 километров длины, 300 километров ширины и до 3000 метров вышины; он выше всех хребтов Северо-Восточной Азии и по площади превышает Большой Кавказ.
Во второй части, посвященной путешествию и исследованию Колымы, часто встречаются старые легенды в очень сжатом изложении о реках, о горах, об утесах, вот, например, о людях, которые не смогли построить город из-за того, что поймали осётра и съели, а осётр оказался ядовитым, и все умерли, кроме одного, который отлучился на охоту. Поэтому город решили не ставить. Почему-то все легенды страшные, вроде появления утеса, в связи с тем, что муж с женой играли на берегу, а водяному божеству приглянулась жена, и потянул он её в воду, а муж к себе, и женщину разорвало напополам...
Узнала, что кроме якутов, эвенов, коряков есть еще народ юкагиров, о котором я раньше не слышала, это малочисленный народ живущий по большей части рыбалкой . Прониклась нежными чувствами к оленям, которые зимой заменили экспедиции лошадей, в мой список «Сто вещей, которые нужно сделать» добавился пункт погладить, а по возможности обнять оленя. Я не могу описать эту прелесть, с которой познакомился Обручев во время своего путешествия.
Они (олени) при этом забавно чешут задней ногой морду, счищая лед, или трут морду о спину пассажира. Вообще у них нет такого делового подхода к работе, как у лошадей: на остановках сразу ложатся, в пути начинают драться друге другом, с ними можно шалить, дергать за хвост, за рога. … Олени очень кротки, безропотно сносят побои, не кусаются, не лягаются. Впрочем, их почти не бьют.
Или вот еще:
Особенно забавны олени на тарынах, на которых лед покрыт тонким слоем воды, еще не успевшей замерзнуть. Оленям не хочется идти в воду – кому же придет охота мокунть при 60 градусах мороза, - они всячески стараются свернуть в сторону. Когда же их заставят пойти по тарыну, они поднимают хвостики, как будто их можно подмочить, и, рассмтавив широко ноги, торопятся перебежать тарын.
Примерно тут же Обручев скептически вспоминает Джека Лондона:
Помните, в «Дочери снегов» Джека Лондона героиня попадает в мокасинах (в меховых сапогах) в воду и сколько из-за этого потом шуму: разрезают мокасины, разводят костер. А ведь в Клондайке никогда не бывает таких морозов, как здесь.
Читаю эти строки со злорадством, как бы я в свое время не любила рассказы и повести Лондона, но «Дочь снегов» меня, мягко говоря, разочаровала, какая-то она вся наигранная, неестественная, и плюс я остаюсь при своем мнении, что женские образы у него не получается.
Уйбан уже разбил в кровь морду головного оленя, но тот тоскливо отворачивается. Людям тоже не хочется мочить ноги, хотя брод только до колен; но что потом делать с обмёрзшими унтами? Вдруг Яков берёт своих оленей и храбро пускается вброд. Другие проводники гонят свои связки поспешно за ним – речка пройдена. Желтые щегольские унты Якова покрыты до колен льдом. Я предлагаю ему запасные, но он отказывается: через его новые унты вода не прошла. Он только сбивает палкой и ножом лёд, и мы снова мчимся.
Также я узнала, в чем разница между стамухами и айсбергами, немного поплавала с Обручевым между полярных льдов на бедном судне, которое не предназначено для таких походов и все же благополучно добралось до Владивостока.
Проводники это отдельная тема. Без проводников экспедиции, по идее, тяжко продвигаться в глубь неисследованной местности. Но по факту.... по факту им не везет с проводниками, и чаще всего экспедиция движется без посторонней помощи, так как никто в такие дебри не залазил.
Третья экспедиция описана уже более художественно, перед каждой главой есть небольшой эпиграф. Здесь нам даже называют фамилии всех участников экспедиции, и короткие сведения о них практически в самом начале, в предыдущих частях даже мечтать об этом было нельзя. Не хватает только Салищева, единственного постоянного участника, представленного нам в первых двух экспедициях, но, почему его не было в этот раз, автор не разглашает. Здесь эти замечательные люди были уже более проапгрейдины: им были предоставлены аэросани, большие и малые, это значительно упростило работу исследователям в условиях постоянных палок в колеса от шаманов и зажиточных чукчей, которые считали, что любые действия советской власти, в том числе и научные, подорвут авторитет этих ребят. Без аэросаней очень многое было бы упущено. Но все равно аэросани было рискованно использовать в полярную ночь, поэтому много территории было изучено старым дедовским методом на оленях и лодках.
В этой части самое большое количество описаний быта населения Чукотки, от строения юрт, до положения женщин, много деталей жизни, которые вызывают недоумение.
Любопытный момент для любителей языков, а также этикета. Приветствие у чукчей нет, говорят при встрече:
Йетти (ты пришел), и он отвечает "и" (да); иногда он Сам скажет: "я пришел". Прощаться совсем не полагается.
Мне самой повествование в третьей части понравились больше всего, но первые две тоже хорошо прошли.
И еще одно - никакие планы не работают в научных экспедициях по неизведанным краям, невозможно предугадать все возможные задержки, касающиеся людей и животных, и природные катаклизмы. Кажется ни в одной из трех экспедиций, описанных в книге, команда Обручева не уложилась в установленные сроки.
Ну, вот дочитала я Сергея Обручева, и даже как-то одиноко стало, я уже привыкла после работы или перед работай прочитывать несколько страниц о его исследованиях в малоизученных районах Якутии и Чукотки, написанных так спокойно и размерено, как будто все тяготы и лишения были не такими уж и страшными, хотя о чём это я, ведь результаты стоили того.