Борис хмыкнул, сполз со стула и пошёл по направлению к холодильнику. Огромный никелированный гигант со встроенным в дверь телевизионным экраном, соответствовал техническому оформлению квартиры. Борис подошел, осмотрел тихо гудящий агрегат, написал пальцем на запылённом экране магическое слово из трёх букв и распахнул сразу обе двери.

– А брательник не изменился, помнит Родину – водку держит в морозильнике. Молодец.

Борис быстрым взглядом просканировал содержание холодильника, и принялся организовывать закуску. Семён хорошо знал гастрономические пристрастия брата. Вскоре Борис красиво украсил пару тарелок разнообразными заморскими деликатесами и вернулся к барной стойке.

– За понимание! – провозгласил он тост киношного генерала Иволгина, чокнулся с запотевшей бутылкой Абсолюта и выпил. Затем хрустнул кошерным малосольным огурцом и углубился в чтение инструкций.

2. Франция – Канны

Вам приходилось бывать летом на юге Франции? Когда-то за такой вопрос можно было и в торец схлопотать, а теперь – ничего. Во взгляде отвечающего возникнет легкий туман воспоминаний, на морде появится слегка блаженное выражение, рука игриво изобразит что-то волнообразное, и слова окажутся лишними.

Семён уже четвёртый день пребывал в описанном только что возвышенном состоянии, оказавшись в Каннах, среди праздничной кутерьмы одного из популярнейших фестивалей важнейшего из искусств, как говорил позабытый уже классик. Он побывал на открытии фестиваля, на нескольких приемах и пресс-конференциях, и в свободное время в основном прогуливался вдоль набережной среди праздничной толпы, высматривая знакомые лица кинозвезд, окруженные репортерами-фотографами и обычными зеваками, аппаратура которых была, впрочем, малоотличима от профессиональной.

В настоящий момент он пристроился за столиком летнего кафе, в тени какого-то странного сооружения, похожего на огромную беседку или на пустую карусель, и посасывал через трубочку “Махито”. С виду он выглядел солидной капиталистической акулой, каковой, впрочем, и являлся, если не считать отвисшего от напряжения правого уха, которым Семён пытался разобрать негромкий разговор двух, судя по произношению, американцев за соседним столиком.

Один из американцев был одет в яркую шелковую гавайскую распашонку всевозможных розовых оттенков, а второй – в кремовую рубаху с короткими рукавами. На этом различия заканчивались – оба были высокие, худые, черноволосые, носатые и в белых штанах от Кардена. Даже невооруженным взглядом было видно, что это братья.

– Марк, – обратился “гавайский” парень к своему “кремовому” двойнику, – мы сидим здесь уже три часа. И сколько нам ещё ждать?

– Сколько надо – столько будем, – отвечал “кремовый”, – Время – деньги! В данном случае – деньги у него. Поэтому время тратим мы. Так что будем ждать, брателло. Давай, я тебе ещё пивка закажу…

– Да не хочу я пиво. Я хочу в гостиницу, хочу принять душ и завалиться спать… Ведь всю ночь не спали, караулили этого лоха, – “гавайский парень” глухо бубнил, играясь с солонкой.

– Соломон… Салли… Ты уже большой мальчик. Мы же были вместе, но я могу ждать, а ты не можешь. Надо потерпеть, – Марк пытался подбодрить брата.

– Какой ты Марк правильный, – продолжал ворчать Соломон, – и нервы у тебя как из проволоки. А я не такой как все… я натура тонкая.

– А бабки любишь как все… и не строй из себя институтку. Надо было со мной идти кун-фу заниматься, когда приглашали. Mожет там бы в тебе выдержку и воспитали, – Марк закурил очередную сигарету, глубоко затянулся и выпустил в сторону Соломона четыре сизых кольца дыма.

– Кунфу-мунфу… что мне ногами махать. Я и так могу в репу двинуть, мало не покажется, – “гавайский” парень взял со столика ложку и в качестве наглядного примера, что он действительно может не слабо двинуть в репу, завязал её в узел и аккуратно отмахнулся от возникшей дымовой завесы.

– Чем приборы портить, лучше силу воли тренируй, а то “сила есть – ума не надо”. Мы такое дело затеяли, а ты ложки гнёшь… Hачинаю жалеть, что с тобой связался. Я ещё не забыл, как ты меня с якутами подставил… до сих пор аукается, – Марк наморщил лоб, и сурово посмотрел на брата, – Это ж надо, якутов с чукчами перепутать!

Из дальнейшей подслушки Семёну удалось выудить, что искали братья известного лондонского продюсера, обещающего профинансировать их новый “проект”, как теперь принято говорить в деловых кругах. Но наступивший кризис, вероятно, внёс определенные коррективы в продюсерские планы, и последний начал скрываться от назойливых братьев. Вот только что, вроде бы, стоит он на виду у всего народа и беседует с Мартином Скорсезе на краю знаменитого красного ковра, а протиснешься к нему в толпе – и нет никого, лишь ароматы Дольче-Габбаны медленно растворяются в свете прожекторов. Но и братья – не пальцем деланные, знают всю киношную кухню от A до Я, а потому решили заманить хитроумного продюсера на собственную пресс-конференцию, что вскоре состоится в одном из зальцев киноцентра, расположенного прямо на набережной Канн. Он наверняка явится, чтобы оценить режиссерскую популярность братьев по количеству журналистов, по их вопросам и интересу к новым планам скандальной парочки, проверить, не появился ли кто из конкурентов, – а уж присутствие конкурентов они обеспечат. Тут его и надо брать “за жабры” впаривать идею и подробности горящего израильского проекта, обосновывать требуемые полмиллиарда баков и подписывать… подписывать… подписывать протокол о намерениях, пока продюсер не слинял.

К большому сожалению Семёна, тема нового фильма из разговора не прояснилась. Только промелькнуло упоминание о тайном псалме, который скрывает древнюю тайну избранного народа…

– На что тут можно “пол-ярда” потратить? – подумал Семён, – Уж не для мафии ли братцы решили отмыть бабки? Тогда понятен интерес нанявшего меня заказчика. Но в этом случае – дело становится опасным! Конечно, при двухсотпроцентной прибыли всякий коммерсант готов рисковать, тем более – обещанная сумма могла бы решить вопрос инвестиций в собственную фирму Семёна, но голова дороже!

И Семён мысленно перенесся на двенадцать дней назад, когда он впервые встретил уважаемого раввина и услышал о своей принадлежности к секретному Сообществу Охранителей.

3. Израиль (двенадцатью днями ранее)

Раввин Шломо Левитас, высохший седой высокий старец, величественно сидел на деревянном стуле, украшенном резными звёздами Давида. Дело происходило в маленькой комнатке, скрытой в многочисленных лабиринтах синагоги. Свечи в огромном серебряном семисвечнике колыхались, и их дрожащий свет придавал ещё больше таинственности потайной комнате. Кроме Левитаса и Семёна в комнате никого небыло.

Раввин пронзительными чёрными глазами-кинжалами, которые совершенно не соответствовали его преклонному возрасту, пристально вглядывался в Семёна. У Семёна кружилась голова, ему было плохо, его мучила жажда. Как кролик перед удавом сидел он перед старцем, боясь пошевелиться, а раввин Шломо тихим голосом внушал:

“Мы пришли в этот Мир не случайно, а по космическим законам, постичь которые до конца нам не дано. Космос заинтересован в нас, в нашей жизни и в наших успехах. Живя в материальном мире, мы совершаем важную для человечества работу. Мы – частичка всего общества планеты Земля, и что ещё очень важно, мы принадлежим к секретному Сообществу Охранителей. И ты сын мой, тоже член этого сообщества. Ты один из нас! Наши корни необходимо сохранять, передавать по наследству, умножая традиции…”

“Род, в который мы пришли, взаимодействует с нами. Он оберегает наш древний народ от напастей, помогает ему на жизненном пути и в трудную минуту придает силы и надёжду. Но это также и испытание. В преодолении препятствий и преград крепнет наша душа, а род Охранителей закаляется и тем самым очищает свои корни…”.

Семён испытывал двойственное чувство. С одной стороны его грела мысль, что он принадлежит к избранным, к секретному Сообществу, но с другой стороны мыслишка, что даром ничего не дается, предательски колола в печень тонкой иголкой. Он очень хорошо помнил притчу про бесплатный сыр в мышеловке.

Также несколько смущала Семёна высокопарность стиля собеседника. Все ранее встреченные им раввины говорили и выглядели как нормальные люди, обычно с характерным для раввинов юморком. Вот, например, тот рыжий раввин, что у друзей Семёна недавно справлял еврейскую свадьбу, за праздничным столом рассказал анекдот про парикмахера. Все смеялись. Анекдот, конечно, “с бородой”, но было приятно услышать его от “служителя культа”. А тут мистика какая-то… секреты, блин. Фантастику Семён не любил, предпочитал литературу детективную или историческую, но тоже с детективным уклоном. А тут, явно гонит товарищ раввин, туману напускает с неясной для Семёна целью, да, похоже, что и с головой у него не всё в порядке…

4. Израиль (текущее время)

Борис уже три дня жил в квартире брата, не делая ничего. Он поздно вставал, лениво делал упражнения по растяжке, к которым привык ещё со времен подпольной секции карате, пил кофе и отправлялся к морю. К телефону старался не подходить, но регулярно прослушивал записи на автоответчике. С одной стороны – он ждал звонка от Семёна, а с другой – побаивался, что его неловкий иврит будет распознан возможными собеседниками и они поймут, что говорят не с Семёном, а с замещающей его неизвестной персоной. К счастью, звонков, почти и не было: пара рекламных агентов, да информация из банка о поступлении на счет клиента некой суммы в расчёт не шли.

К обеду Борис возвращался с пляжа, обедал, чем Б-г послал, и самое жаркое время суток проводил в сладкой полудреме у телевизора. К вечеру, когда жара спадала, он иногда выползал в город побродить, сидел в уютных кафешках, косясь на симпатичных девиц – некоторые были в военной форме, а то и с автоматом, висящим на плече наподобие модной дамской сумочки.

Утром четвертого дня спокойствие было нарушено переливчатым сигналом дверного звонка. В этот момент Борис как раз брился, и от неожиданности рука его дрогнула. Прижимая полотенце к порезу на щеке, Борис подошел к входной двери и заглянул в глазок.

За дверью стоял рослый мужик с пакетом в руках. Его голову украшала синяя фуражка с непонятной серебряной кокардой, а на левой стороне голубой рубашки отсвечивала овальная бляха.

– Похож на почтальона, – подумал Борис, и не уверенно выдохнул в дверь, – Кто?

– Вам посылка, – протрубил мужик с бляхой.

– От нашего мальчика? – Борис попытался пошутить, но шутка не получилась.

– Надо расписаться в получении, – менторским голосом последовал ответ.

– “Это он, это он – ленинградский почтальон”, – замурлыкал Борис, – “знак ГТО на груди у него”… Погоди, погоди… про “знак ГТО” и “больше не знают о нём ничего” – это, кажется из другой оперы, – Борис завозился с тугим замком.

Замок поддался знатоку советских детских стихов, дверь отворилась. Борис вышел на площадку. Солнечный свет бил в глаза, и ему пришлось сощуриться и опустить голову. Bзгляд Борисa непроизвольно упёрся в ноги почтальона.

– Интересно, почему он в армейских ботинках? – мелькнула мысль, – Везёт же этим почтальонам. Одевают как десантуру, – но развить эту мысль Борис не успел.

Он почувствовал тупой удар в основании шеи и потерял сознание…

Очнулся Борис от того, что кто-то плеснул ему в лицо холодной водой. Он резко открыл глаза. На стуле перед ним сидела девушка.

– Ну что, оклемался? – вопрос прозвучал на чисто русском языке.

5. Франция – Канны (пресс-конференция)

Каннские пляжи были усеяны загорелыми телами, море сверкало на солнце неповторимой лазурью, в воздухе веял аромат отцветающих каштанов. Променад был заполнен гуляющей публикой в разноцветных нарядах – всё гармонировало с фестивалем киноискусства, проходившем здесь же, на берегу, в огромном здании киноцентра, к которому от набережной вела знаменитая красная ковровая дорожка. Залы киноцентра носили имена классиков мирового кино: Феллини, Эйзенштейна, Кубрика, Бергмана.

Входя в здание, наблюдательный Семён успел подсмотреть: красный ковер прикрывает обычную фанеру, из которой сделан помост и широкие ступени, ведущие к зданию киноцентра.

Пресс-конференция братьев Коганов началась ровно в 4 пополудни, в полном соответствии с расписанием, вывешенном в Оргкомитете кинофестиваля. Для неё был выделен зал, названный в честь изобретателей кино – братьев Люмьер. В прохладном зале набралось человек 30-40: пресса, три группы телерепортеров с камерами, несколько продюсеров, два из которых были весьма известные, в окружении непременных старлеток, а также прочие фестивальные гости, зашедшие поглазеть на скандальную парочку.

Мероприятие открыла мужеподобная очкастая мымра из Оргкомитета, наряженная в изысканное платье от Версаче.

– И откуда такие только берутся? – тихо бормотал Семён, пытаясь удобно устроиться в кресле, – За те бабки, которые с меня содрали за гостевой билет, могли бы найти кого-нибудь посимпатичнее.

Продолжая ворчать, он развернул программку, выданную совместно с билетом, и углубился в её изучение.

– Уважаемые дамы и господа, – начала по-французски мымра, – позвольте мне представить наших сегодняшних гостей, известных кинорежиссеров братьев Коганов.

Семён не был готов к такому повороту, он рассчитывал на английский. Прошло несколько минут, пока он, пошарив взглядом вокруг, обнаружил лежащий рядом пакетик с наушниками и, воткнув штекер провода в гнездо, расположенное в подлокотнике кресла, выбрал нужный канал перевода. В наушниках заворковал размеренный голосок английской переводчицы. За эти минуты вводная часть закончилась, и присутствующие перешли к вопросам корреспондентов.

Первым поднялся со своего места тощий как жердь рыжий француз:

– Канал “Пари Премьер”. Мсье, ваши дальнейшие планы? Планируете ли вы снимать кино о Франции?

Старший из Коганов сообщил, что съемки во Франции не входят в их ближайшие планы.

– Возможно, в будущем, – туманно заметил он.

Затем вперед выдвинулась дородная блондинистая тётка из шведского еженедельника “Семья и общество”:

– Господа, расскажите о проекте, над которым вы сейчас работаете?

Братья переглянулись.

– Мы сейчас находимся у истоков нового, ошеломительного проекта, – начал младший Коган, – Его стоимость может достигнуть полумиллиарда долларов. Это совершенно новая тема, сравнимая по масштабу только с эпопеей знаменитых “Звездных войн” Лукаса. Она охватывает всю историю возникновения евреев как народа от первых дней до нашего времени. Мировой кинематограф будет потрясен до самых основ!

Он бросил гордый взгляд на заинтересованного продюсера, который внимательно прислушивался к его словам.

Зал затих, был слышен только шорох авторучек и диктофонов, да бубнил что-то в микрофон телеоператор.

– “Канал ТэВэ Раз”, – вылез вперед русский журналист с фамилией знаменитого писателя, – B каких странах вы собираетесь работать над этим проектом?

– Наш проект потребует посещения Ближнего Востока, Кавказа, Африки, обеих Америк и, возможно, Китая, – ответил младший Коган под одобрительный кивок головы старшего брата.

Семён много раз видел репортажи русского журналиста с различных кинофестивалей, и всякий раз его не оставляло ощущение, что снятые журналистом интервью со знаменитостями являются продуктом видеомонтажа. Казалось, что ответы кинозвезд взяты из передач солидных французских станций, а лицо интервьюера и его вопросы смонтированы позже – вероятно, потому, что они никогда не появлялись на экране одновременно. Впрочем, может быть, Семён был слишком мнителен.

Между тем, русский не успокаивался:

– Подобный проект повлечёт за собой координацию работы огромного количества специалистов. Разные страны, разные народы, даже континенты… Вы, конечно, помните, что произошло при строительстве Вавилонской башни?

Bопрос оказался неожиданным.

Братья переглянулись, и старший Коган поднялся из-за стола. Он неторопливо налил в стакан минеральной воды, бутылку которой мымра услужливо подвинула к нему поближе.

Марк выпил воду, поставил стакан на стол, и обвёл уверенным взглядом внимательно слушающий зал:

– Сценарий уже передан в производство. По определенным причинам я не буду объявлять имя автора, но в основу произведения легли подлинные исторические документы, никогда не опубликованные ранее. Этот сценарий, я не побоюсь такого сравнения, настоящая бомба!

– И цена этой бомбы 500 миллионов? Вам не кажется, что как-то всё завышено? Очень похоже, на известное “планов громадьё”, – вопросы непонятного русского журналиста насторожили зал, – Можно ли узнать, кто будет финансировать ваш проект?

Мымра пришла на помощь.

– Простите, – улыбка на её лица приобрела сходство с растёкшимися часами Дали, – Я понимаю, что зрителей “ТэВэ Раз” очень интересует информация о новой работе братьев Коганов, но давайте дадим слово и другим представителям прессы. Вот вы, пожалуйста…

И мымра указала рукой в сторону молоденькой девушки, приятную головку которой украшали многочисленные косички. Часть косичек оканчивались бантиками, а часть – разноцветными бусинками, очень похожими на детали рассыпанного детского конструктора “Лего”.

Девушка покраснела от смущения и, приблизив к губам микрофон, что сделало её ещё более сексуальной, звонким голоском спросила:

– Господа режиссеры, всё ещё на слуху известный инцидент с якутским народом. Не опасаетесь ли вы, что после выхода этого фильма вас перестанут пускать и в Израиль?

Присутствующие догадались, что это представитель одной из тель-авивских газет. Послышались смешки и шушуканье. Однако бывалых режиссеров такой вопрос не мог поставить в тупик.

Старший Коган приосанился, чтобы казаться значительнее:

– Мы сами относимся к древнему еврейскому роду первосвященников. Как вы знаете, Коэны в течение пяти тысяч лет оставались влиятельным кланом, на который была возложена обязанность хранить священные реликвии и знания. Много столетий назад мы заложили основы учения Каббалы, в которой зашифрованы сокровенные тайны иудаизма. Поэтому заданный вопрос, мадам, можно оправдать только вашей молодостью и незнанием основ нашей религии.

В зале повисла тишина, а Мымра поспешила вставить свои 5 сантимов: