Меч-кладенец

С моим юношеским хобби – изготовлением всякого рода ножей я не расставался ни на минуту. Когда я наполнил свой дом всякими, разными по величине ножами, а потом сделал для них ножны, я случайно нашел отличную сталь для изготовления очередного здоровенного ножа. Сначала я хотел эту заготовку распилить, чтобы получилось два лезвия, но потом, после долгого раздумья, решил сделать из нее меч-кладенец, которым бы удобно было резать капусту перед засолом, или закалывать свиней осенью: – это был бы просто длинный, почти полуметровый нож, внешне похожий на спартанский меч, который пригодился бы всем в доме, особенно мне: – судя по всему, эта сталь не ломалась, так как была очень упругой, твердой и отлично держала заточку.

Над этим клинком я работал не один день – он был очень велик и хлопот с ним хватало. После того, как я выточил заготовку и закалил ее в масле, предстояло сначала отшлифовать, потом отполировать ее и в заключении сделать рукоятку. Хотя работа и продвигалась медленно, но я близился к ее концу и вздохнул с облегчением, когда осталась рукоять. Мне здорово мешала учеба в институте, которая отнимала почти весь световой день и на меч у меня оставались какие-то жалкие два часа. Но я старался, как мог и выкраивал любую свободную минуту для этой кропотливой работы.

Рукоятку я уже придумал, из чего ее сделать, так как у меня было навалом кости, березы с севера и даже был бивень мамонта. Но самая лучшая ручка получалась из бересты и березового капа. Ручку из бересты я делал только для небольших по длине охотничьих ножей, а для этого меча мне требовалось что-то солидное и крепкое, – и кап подходил для этого как нельзя лучше. К тому же он был теплый в руке, не скользил и легко обрабатывался. Когда я насадил ручку на меч, то не удержался и помахал им перед собой. Да… если попадешь под удар этого клинок, то можно начинать петь панихиду…

Итак, все было готово, – оставались ножны для этого чересчур большого ножа. Я не стал выдумывать: – самый доступный для этой цели материал была толстая кожа, которой у меня был целый мешок. Из нее шили сапоги и делали стельки, а остатки выкидывали. Из этих остатков можно было сделать сапоги или пару отличных ножен. Я тут же нашел такой длинный кусок, потом склепал еще такой же и потом склепал медной проволокой оба куска, предварительно поместив в середину пару тонких медных пластин. Теперь осталось сделать отверстия для ремня и отправляться на бой с каким-нибудь львом, витязем в тигровой шкуре или драконом.

Чтобы меч свободно вынимался из этих ножен, я, перед тем как склепать кожу и медные пластины, положил между кусками кожи и медью маленькую, узкую деревянную дощечку, а потом в конце вытащил ее. Теперь чтобы достать этот меч, не требовалось никакого усилия: он сам просился на волю, – отрубить кому-то голову или руку с ногой. Я одел ножны на кожаный офицерский ремень и подвигал свое оружие взад- вперед. Получилось на первый взгляд неплохо, но я знал, что ножны с такими мечами носят на ремне через плечо, но не на ремне. Ну, что делать, если так мне было удобно …

Осталось одна операция, которая мне не очень нравилась – наточить лезвие как опасную бритву. Когда я точил готовое лезвие, то всегда резался – и сейчас тоже порезал у себя палец. Клинок умылся моей кровью и был готов проливать кровь у любого врага или нарубить кочан капусты. Но пока врагов не было видно, я сунул меч под мышку и отправился за березовыми вениками для бани. На мне висел большой рюкзак для них, и как только я дошел до березовой рощи, то вытащил из ножен свой меч и стал им размахивать направо и налево. После меня осталась широкая просека из срубленных березок, которые лежали без признаков жизни.

Я остановился, оглянулся и понял, что этого мне хватит, – березовых веников можно наделать на всю зиму. Я сунул мой меч в ножны, уселся поудобней и стал вязать веники, связывая их верёвочкой. Мне надо было связать тридцать веников: – на всю зиму. Уже стало смеркаться, когда я закончил свой труд. Я снова достал мой меч и стал обрубать ручки у веников, а потом засовывать их в рюкзак по двое, чтобы прийти домой и сразу повесить на веревку под крышей, чтобы они как следует высохли.

Домой я шел с полным рюкзаком веников, шатаясь от усталости и тяжелого груза за спиной. Поэтом я и не заметил, где свернул со знакомой лесной дороги. Очнулся я от своих дум, когда понял, что иду-иду, а конца у дороги все нет. И самое главное, места были незнакомые, а моей деревни все еще не было. Это было удивительно, – я не узнавал лес и не собирался так далеко заходить от своего дома.

Неожиданно до меня донесся стук копыт, и я посторонился – наверное, эти амазонки скачут по дороге: – один из соседей держал лошадей, для своих дочерей. Но вместо девичьей фигуры на лошади оказался всадник в латах и шлеме. На боку его качался меч и в руке он держал копье. Я так и ахнул – неужели у нас идет сьемка фильма, в котором участвуют актеры, одетые как средневековые воины!?

Но этот актер, по-видимому, настолько вжился в роль, что решил напасть на меня и, подняв свое копье, бросил его в меня. Я сразу спрятался за осину и избежал неминуемой смерти. Дело пахло керосином…Я скинул с плеч тяжелый рюкзак с березовыми вениками и достал свой меч. Вытащил его из ножен и выглянул из-за осины. Всадник был в пяти метрах от меня и, увидев в моей руке меч, поднял свою лошадь на дыбы. Но здесь была не степь и не луг: – вокруг меня росли деревья и я снова спрятался за толстой осиной.

Он на своей лошади никак не мог меня достать и, в конце концов, спрыгнул с коня и начал меня ловить в пешем порядке. Лошадь осталась на дороге, а этот прохиндей, махая своим мечом прямо перед моим носом, старался отрубить мне руку или голову. Мне, в конце концов, это надоело, и я замахал своим мечом, стараясь показать противнику, что ко мне не стоит даже близко подходить, – я тоже был с мечом и тоже мог отрубить ему что-нибудь: – что мне попадется под руку.

До этого я случая я не рубил кого-нибудь топором или мечом – так, пугал хулиганов, но не рубил и не резал их, как капусту. А здесь было совсем другое – или мне что-либо отрубят, или я. Этой сумасшедший так насел на меня, что у меня не было никакого выхода, – и когда он срубил какой-то сук на березке вместо моей головы, я изловчился и ударил ему по руке своим огромным ножом. Но, к сожалению, по руке не попал, а зато попал по его мечу.

Раздался лязг металла, и его меч, сказав «дзинь», сломался об лезвие моего меча. Так что у этого проходимца не осталось больше оружия: – его копье торчало из осины, а меч был сломан. Может быть, у него остался какой-нибудь нож или кинжал – в сапоге, допустим, но нож против меча был бессилен. Можно было кинуть в меня кинжал или нож, но я бы увернулся, – содержание адреналина было у меня очень высоким и реакция моя была молниеносной: – так всегда бывает, когда я участвую в драке или меня готовы убить, как сейчас.

Я вышел из-за толстой березы, поднял свой меч и уперся им в шею этого пешего всадника. Так я только вчера его наточил, как опасную бритву, то у него по шее тут же потекла кровь, и он это тут же почувствовал – бросил свой обломок меча, опустился на колени и, судя по всему, ждал смерти. Но мне как-то было неудобно рубить его голову, и я сначала убрал меч, а потом сел на пенек и достал сигареты. Руки у меня тряслись от недавней схватки, но я сумел прикурить и спросил у этого мерзавца: – «кто ты такой и почему на меня напал?»

Он назвал себя каким-то именем, а потом, когда до него дошло, что я не собираюсь его убивать, сказал, что он служит какому-то неизвестному мне королю и напал на меня первым, потому что по этой дороге поедет королевская свита и сам король. В конце он кивнул на мой меч и спросил, – какой оружейник его выковал, раз он смог перерубить его меч. Мы сидели друг напротив друга – я с мечом, без каких-либо доспехов, и он, – одетый в латы, шлем и кольчугу. Кроме того, у него были закрыты ноги какими-то пластинами, чтобы уберечь их от ударов меча или копья. Я вспомнил историю и сказал этому поверженному врагу, что беру его в плен, или в услужение, – как ему нравиться, а также беру его лошадь и копье.

Он без звука согласился, и теперь по лесной дороге навстречу королю со свитой не спеша ехал я на трофейной лошади, а за мной шел мой слуга и нес мой рюкзак с березовыми вениками. Король не заставил себя ждать: – целая орава всадников окружила нас и стала осматривать меня и моего слугу. Когда самый богато одетый всадник, наверное, король, все как следует рассмотрел, он спросил у моего слуги: – «что случилось, почему этот крестьянин едет на твоей лошади, а ты шагаешь следом за ним, с каким-то мешком?»

Мой новый слуга стал объяснять ему, что и как все случилось, а король, выслушав его, сказал, что это невозможно – перерубить меч и одолеть самого сильного воина среди его свиты. Он решил сам увидеть, как мой меч способен перерубить меч одного воина из своей свиты. Ну, я решил доставить ему это удовольствие…

Сначала я выбрал березу, толщиной с мою ногу, потом размахнулся и с одного удара перерубил ее ствол. Березы упала и пень, который от нее остался, был таким ровным, как после удара гигантского острого топора. Потом взял протянутый королем меч какого-то всадника, всадил его в пенек и размахнулся. Послышался металлический звон, «дзинь», и половина меча упала, словно перерезанная, как перед этим свалилась береза. Рукоятка с половиной лезвия осталась на пеньке и я, вытащив разрубленный меч, подал его королю. Он принял от меня уже негодное к использованию боевое оружие и стал рассматривать ровный, блестящий след от моего клинка. Все было ясно – мой меч расправился с мечом воина королевской свиты, как будто он был картонным или был сделан из дерева.

Король с уважением посмотрел на страшное оружие в моих руках и спросил, кто его сделал, этом меч. Я не стал отпираться, а сразу признался, что это моих рук дело. Тогда король спешился, сел рядом и стал рассматривать мой меч. Я, однако, не торопился его кому-либо его отдавать, а на предложение короля продать его ответил отказом. Он меня просил минут пять, но я оставался непреклонен.

Между тем погода стала на моих глазах портиться, и неожиданно прогремел удар грома, потом еще, а затем так прогремело, что мне показалось, что молния вонзилась в березу рядом с моей головой. От такого грохота я потерял сознание, а когда очнулся, весь мокрый, то никого рядом не было – вся королевская рать пропала, вместе с королем. Рядом со мной лежал мой рюкзак с березовыми вениками, а рядом с ним лежал мой меч-кладенец.

Поскольку я был уже насквозь мокрый, то, не раздумывая, сунул меч в ножны, сунул его в рюкзак, закинул рюкзак на спину и побежал по дороге. Скоро лес кончился, внизу я рассмотрел свой дом и огромными скачками поскакал по склону. Вокруг меня бушевала гроза – сверкали молнии и грохотал гром. На мне не было ни одной сухой нитки, но я все бежал под упругими струями, и наконец, добежал до своих ворот.

Не открывая дом, я ухитрился стащить с себя всю мокрую одежду, а потом только зашел в дом, где вытерся насухо большим полотенцем, и, когда напился крепкого чая, пришел в себя. Сердце мое, наконец, успокоилось и я, одев сухую одежду, высунулся на улицу. Гроза кончилась и уходила дальше, на запад, оставил после себя потоп и беспорядок. Все улицы напоминали реки, а в огороде из воды торчали укроп и морковь. «Какой потоп …», – сказали огурцы, и с ними были согласны помидоры и подводная клубника…