© Сергей Сунгирский, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Девушка и змей

1

…На противоположной стороне моей улицы – маленький цветочный магазинчик. За окном – неуютно и дождливо. Над улицей – вечерний сумрак. А в ярко освещённой витрине магазинчика алеют розы, зеленеет всякая теплолюбивая тропическая экзотика. Цветут орхидеи и лилии. Из окна, сквозь пелену мелкого осеннего дождя, в конусе света уличного фонаря, видно, как изредка, к магазинчику подъезжают машины, такси. Люди заходят внутрь. Потом торопливо возвращаются с цветами в тепло салонов авто. И, быть может, кто-то надолго запомнит сегодняшний осенний вечер. Потому, что кто-то кому – то подарит сегодня маленькую радость, цветы. Как символ, как знак …может быть, – того лучшего, на что способна человеческая душа. И …никому из них и в голову не придёт задуматься над природой данного эстетического феномена. Почему?! У людей принято дарить цветы?

Но я… Я хорошо помню, с чего всё началось. Хоть и было это …давным-давно…

Помню яркое, солнечное утро. Огромный, плоский камень на поляне, где-то в тропических лесах Лавразии, на котором я грел своё длинное, чешуйчатое, тело, свернув его кольцом. И, должен вам сказать: быть, в те времена, змеем было – совсем даже не плохо. Даже престижно. Престижнее, пожалуй, было бы – родиться дельфином. Но дельфином, на то время, я уже побывал…

А homo sapiens тогда в природе ещё не существовало. Т.е., бродили по планете немногочисленные, разрозненные стада приматов. (Их потом назовут: кого синантропами, кого австралопитеками). Но, …всё же это были ещё – далеко не homo. И отнюдь не sapiens. Случалось, приматы забредали и на мою поляну. Небольшое стадо, кочевавшее по окрестностям. …В общем тупые, в общем злобные, в общем, не вызывающие симпатий, существа. В стаде – чёткая, неукоснительная иерархия. Хранимая Великим Правом. Правом клыков и оплеух. И на верху этой стадной иерархии всегда был тот, кто смог заставить всех остальных сородичей себя бояться.

Но из их унылого ряда, однако ж, выделялся один молодой индивид. И вовсе не выдающейся ударной мощью оплеух и особой остротою клыков. Как раз наоборот. Он не был особо сильным, совсем не проявлял животной агрессии, не стремился утвердиться в иерархии стада. Но и робким его я бы не назвал. Потому, что, когда было нужно защищать соплеменников от хищников, или иноплеменных двуногих, он, наравне с другими мужскими особями, принимал бой. И дрался достойно. Полагаясь однако, при этом, больше – на свою смекалку, сообразительность и ловкость, нежели на силу и свирепость.

И он – единственный из стада, кто …не боялся меня. Т.е., он был, конечно, нормальным. И инстинкт самосохранения у него наличествовал. Но …природная пытливость натуры, любопытство к миру в нём явно преобладали над этим инстинктом. И ещё… В его экстравертном существе чувствовалась …некая дерзновенность! Не оскорбительная дерзость (производная от глупости), заносчиво полагающаяся на силу мышц и остроту зубов. Это была иная, вызывающая уважение, форма дерзости: Дерзость Духа. Для которой – стальные мускулы и беспощадные челюсти – ещё не факт превосходства. Я даже позволял ему забираться на мой камень. С благосклонностью старшего и мудрейшего я наблюдал, как он, стоя на камне, ударял себя кулаками в мохнатую грудь и, ещё не развитой гортанью и неумелой артикуляцией, пытался издавать в небеса какие-то членораздельные звуки: «А-адм! А-аддамм!» Так я и стал его, про себя, называть: «Адам».

Слушать его было, тем более, чуднО, что соплеменники его могли лишь рычать, верещать и гукать. Иногда, в порыве чувств, …мне даже хотелось прошипеть ему на ухо: «Мы с тобой – Одной Крови!»

То утро не предвещало ничего необыкновенного. Солнце светило. Небо синело. Флора цвела и зеленела, умытая ночным ливнем. Фауна летала, бегала, ползала. Паслась, охотилась, размножалась. Но …в привычном хоре звуков этого утра я вдруг …услышал звуки шагов, доселе мне неведомых. К моему камню лёгкой и …явно неуверенной поступью приближалось какое-то двуногое существо, чьи шаги мне прежде слышать не приходилось. Я поднял голову и… И впервые увидел Её.

Чем дольше живёшь в этом мире, тем …реже удивляешься. Последний раз я удивлялся лет за пятьсот до этого утра. А увиденное мною существо, вызвало во мне и удивление, и изумление, и …какое-то новое, прежде незнакомое мне, ощущение. Это было …ощущение близости какой-то Тайны. Ощущение присутствия, при исполнении некоего Великого Замысла…

Она, без сомнений, принадлежала к классу приматов. И, в то же время, безоговорочно причислять её к таковым – было бы возмутительнейшим преступлением против истины. Ибо это было, всё же – явно другое существо. Гораздо более высокого уровня совершенства. Мне – так она показалась тогда даже …самим Cовершенством. И, если сравнивать с нею её далёких прадочерей, женщин – наших современниц, то, увы: сравнение будет, однозначно – не в пользу последних. Это и не удивительно. Кончено, она, в своих далёких потомках, генетически снивелировалась в сторону …отцов этих потомков. Но первые, её более близкие пра – и праправнуки, были и ростом выше, и мозг имели бОльший, чем Человек Современный. Так, по крайней мере, некоторые палеонтологи утверждают. А, впрочем, …всем нам свойственно идеализировать прошлое…

И я несколько отвлёкся от хронологии повествования.

С первого взгляда было очевидно: она – не от мира сего. Впечатление было такое, что где-то, в своём мире она заснула, а проснулась …у нас. А, проснувшись, ещё никак не поймёт, что уже не спит. И мир наш ей, …в общем, нравится. Только пока она …ну совершенно ещё не понимает, что тут к чему. Без тени опасения, она подошла ко мне и о чём-то меня спросила. …Я впервые (и первый на этой планете) услышал человеческую речь. И, конечно же, не понял ничего. Запомнил лишь вопросительные интонации в её голосе. Может, она спросила: «Это Эдем?! Я попала по адресу?» Может: «Вы не скажете, который сейчас час? Мне просыпаться не пора?» – Кто знает! Но сами звуки членораздельного, осмысленного её обращения произвели в моём сознании подобие революции. В взволнованных, смятённых чувствах, не очень-то понимая, что делаю, я, со своего камня, дотянулся до плода на растущем рядом дереве (видел прежде: Адам эти плоды срывал и хавал), сорвал его губами и …протянул ей. (Ныне, в премудрых книгах, утверждается, что это было – яблоко. Но я не уверен. Да и – не суть важно!). Она его взяла. Долго, озадаченно на него смотрела, не понимая, что ей с ним делать. А я …смотрел на неё. Не понимая, что мне делать с ней…

Но тут из джунглей на мою поляну вышло, уже знакомое мне, человекообразное стадо. Увидев её, приматы какое-то время бессмысленно, обалдело лупали на неё глазами. Они были явно озадачены: как её им воспринимать? Вроде, – такая же, как они. И …не такая. Даже, гораздо более НЕ такая, чем такая же… Но потом… в процессорах половозрелых мужских особей стада разом что-то перещёлкнуло. Ибо, чуткими своими носами, они уловили… Новый запах. Тонкий, волнующий, призывный. И на языке того несложного набора инстинктов, коими они руководствовались в своей жизни, запах этот означал одно: возможность спаривания. А исходил он …от этой, невесть откуда взявшейся, странной самки. И…, видимо, какая-то особая призывность, особая, новая властность были в том запахе. Потому, что …более свирепой схватки за самку я прежде не видывал.

Сначала из-за неё, наплевав на стадную иерархию, сцепились самые саблезубые. Сразу несколько доминантных самцов, включая вожака стада, покатились по поляне в одном большом, визжащем, рычащем, брызжущем кровью и смрадной слюной, источающем зловонное дыхание и клочья шерсти, клубке. Перепуганные самки, прижимая к себе детёнышей, отпрянули с поляны к лесу и боязливо наблюдали за событиями. Ах, бедные, глупые приматки! Если б вы только знали, что этим утром, в её лице, пред вами явился, по сути, …ваш приговор! Приговор всему вашему малосмысленному виду. Если б вы это только знали, вы бы, наверное, тут же её бы растерзали. Но вы этого не сделали. И новый, произошедший от неё вид вытеснил потом вас в… палеонтологию.

А она …явно не понимала смысла происходящего. Почему-то она подошла к Адаму, в драку не полезшему, и протянула ему плод, который я ей сорвал.

…Какие, порою, судьбоносные последствия имеют поступки, на первый взгляд кажущиеся пустяковыми и малозначимыми!…

Видимо, этот Её поступок и явился непосредственным толчком к действиям Адама. Ибо он …решился на нечто неслыханное! Схватив Её за руку, он потянул Её за собою в чащу. Неожиданно для себя я подумал: «Скорее! Ну, скорее же!» Они уже скрылись в зарослях. Но бежала она гораздо медленнее, чем надо было. И тогда Адам с лёгкостью подхватил её на руки и задал стрекача вдоль по джунглям. Браво, Адамушка! Беги! Лови свой судьбоносный миг! Твори Начало Истории! Пока, занятые дракой, тупорылые отцы стада не расчухались!

Скользя по мху, между стволами и корнями деревьев, я едва поспевал за ними. Только бы не отстать! Не потерять их из вида! Ибо, я уже не сомневался: Событие, сейчас происходящее, будет иметь глобальные, планетарные последствия. И моё участие в этом Великом Событии …предусмотрено. А значит, предусмотрена и ответственность. И эта, возложенная на меня Великим Замыслом, ответственность, заново переосмысливала моё тогдашнее бытиё.

Адам устремлялся к скалам. Правильно. Там есть где спрятаться. Однако, шустёр этот парень! Несмотря на все мои старания, я всё же от них отстал. Едва успел вдалеке заметить, в какой расщелине они скрылись.

Расщелина оказалась лазом в пещеру. И они …были там. Во мраке я видел горящие восхищением глаза Адама. Слышал его учащённое от быстрого бега дыхание. Она стояла пред ним. А он, видимо, пытаясь выразить переполнявшие его чувства, восторженно мычал: «Ев-ва-а!» Так её и запишут потом в анналах истории: Ева.