Два одинаковых разных человека.

Вместо пролога

Это было давно. Вспоминать об этом нет особого желания, поскольку сейчас всё совсем не так. Как память о тех днях, остался только этот рассказ и больше ничего.

***

Мой брат всегда был мне полнейшей противоположностью, по характеру разумеется, внешне же нас иногда путали, как вы, наверное, уже догадались – мы близнецы. Он – усердно учится где-то там в престижном университете, я не менее усердно вкалываю на автобазе водителем. Не дай Бог нам влюбиться в одну и ту же девушку. Конечно учитывая наши кардинально разные предпочтения и взгляды на жизнь – это вообще невероятно. Он – бесхребетник, а я простите уж за хвастовство совсем не такой. Хотя, что я все только плохое – мозгами он шевелит отлично. Но все-таки он тихоня. А я нет. Мне ничто не мешает учиться так же, но мне это противно. Зубрежка не мое. Я конечно не дурак и соображалка у меня работает, но вот производить математические вычисления со скоростью калькулятора – этим природа моего брата наградила. Он аристократ, а я простой мужик, он всегда ходит в выглаженном с иголочки костюме, а я всю жизнь в неброском спортивном прикиде. Его руки все время ухожены, а в мои клешни уже прочно въелся солидол. Такие мы одинаковые, и в то же время совершенно разные. И с лучилось с нами из-за этого невероятная история.

Близнецов не только в книжках и в кино путают, и в жизни тоже, и дернула нас нелегкая на первое апреля поменяться так сказать ролями! Утро началось со звонка в дверь, я как раз разглядывал свое отражение в зеркале – оно было небритым, злым и невыспавшимся. Открыв дверь, я сначала подумал, что опять нахожусь перед зеркалом, лишь потом я сообразил, что отражение одето не в старую майку и штаны, а в красивый костюм, что пахнет оно духами, а не перегаром (вы не подумайте я совсем не пью, вчера был второй раз в жизни – юбилей в 20 лет) Лицо отражения выбрито, волосы причесаны. Брат во всей лучшей форме стоял на пороге и улыбался.

– О-о-о-о,– протянул он. – Понятно, чем ты вчера занят был!

– Прекращай издеваться,– буркнул я сторонясь и пропуская его в комнату. – И так голова болит.

– Не надо тебе было так сильно то все-таки…

– Брательник, ну неужели ты перся в такую даль только ради того, чтобы читать мне нотации? Ты это брось, я нисколько не поверю!

– Нет, не нотации, а кое-что получше,– далее он выдал совершенно безумную историю.

Я только диву давался. Этот тихоня оказался вовсе не тихоней, а самым форменным тихушником – он предложил на первое апреля нам обменяться с ним местами и всех разыграть. Ну и ну, да и только! Я и не подозревал что он такой выдумщик.

– Риска разоблачения никакого,– убеждал меня он. – Мы с коллективом собирались в ресторан, у одного из наших день рождения, вот ты за меня и пойдешь, а потом я приду, вот смеху то будет!

Ну а я что? Я ничего, все-таки брат редко о чем-то просит, так что грех отказываться! Да и потом – мы с братом вместе последний раз только в школе дела вели если так можно сказать – менялись на приеме к школьной медсестре. Он, уколов видите ли боится. Вот я и шел два раза. Нам родители для различия косынку дали, повязать на шею. Как вы уже поняли, косынку одевал я, и шел во второй раз. Так почему не поменяться и теперь? Вот только это будет немного затруднительно.

– Жора,– я в сомнении посмотрел на брата. – Сейчас не школа, и косынкой мы поменяться не сможем, ты посмотри на меня, какой я, а какой ты!

– Да ерунда,– отмахнулся он. – Ты проведешь день у стилиста, за мой счет, а я проведу день в твоем гараже!

– Во! – хохотнул я. – Заодно там все в порядок приведи, после вчерашнего там бардак!

Мы вдвоем рассмеялись. Кто же елки-палки знал, что у этой невинной забавы окажутся столь далеко идущие последствия!

Первое апреля я встретил не как обычно. Я проснулся, и мы с братом поехали в салон красоты. В салон! Красоты! Со мной там возились как с привередливой дамочкой, маникюр, стрижка, укладка… Маникюр, мать его! Мне делали маникюр, словно я лицо с нестандартной ориентацией, какой позор все-таки. Но без этого было никак – мои грабли мало походили на ухоженные руки моего братца. А братцу тем временем было ох как несладко! Одна лишь мысль о том, что он, такой аккуратист и чистоплотный, человек который терпеть не может грязи, копается в моем гараже заставляла меня еле сдерживаться от приступов хохота. Да уж, братишка, это тебе не престижный универ! Со мной там возились незнамо сколько, но когда я посмотрел в зеркало, то оттуда на меня глядел мой брат – Георгий Черкасов. Красивый, одетый заранее костюм, блестящие туфли, идеальный побор и гладко выбритое лицо.

"Да, Серега – подумал я. – Тебе хоть сейчас на свадьбу!" Я тогда и не знал насколько я близок был к истине.

***

В гараже брата было просто НЕВЫНОСИМО грязно! И этот человек – мой с позволения сказать брат! Что же у них тут вчера было? Ясное дело – гуляли! Какая деградация, какое бескультурье – пить водку. В высшей степени отвратительно. Мне противно было прикасаться к опорожненным бутылкам и старым рюмкам, но я все-таки вынес бутылки на помойку, а посуду помыл. Знали бы вы, какое я отвращение испытал! Видела бы сейчас меня моя невеста… Кругом были разбросаны обрывки газет и всякий хлам. Единственное что здесь было разложено по местам – это инструмент. Господи, неужели этот неряха хоть в чем-то придерживается порядка! Ящики стояли открытыми и топорщились непонятного вида железками на каждой из железок были цифры – 10-12, 14-16, самая большая штуковина нумеровалась цифрами 22-24. И почему наши пути так кардинально разошлись? Я взял её в руку – тяжелая, такой и человека можно убить, наверное. Я положил ее обратно. Единственное что мне было тут знакомо – это отвертка, их тут было нереально много, вернее отвертка была одна, но к ней прилагалось множество наконечников, я даже не подозревал, что такие бывают. И что ими крутят интересно? Приборы… Масса приборов и ничего непонятно… Что ими меряют? Плакаты звезд прошлого на стенах. Как можно это слушать? Ведь есть же классика, Бетховен, Лист, Бах… Гордость мировой музыки! А тут судя по надписям – Виктор Цой, Кинчев, Кипелов, Бутусов, Башлачев, Высоцкий, Шевчук, Юрий Клинских, Никольский, Николай Расторгуев и совершенно непонятно каким образом затесавшийся в эту компанию Андрей Макаревич. Ну и вкусы у брата! Размышляя о своем новом тяжелом бытие, я наводил порядок в этом, не побоюсь данного обозначения свинарнике, который лишь по большому недоразумению можно было назвать гаражом. В моем понимании в гараже должна стоять машина, а тут хватит места на грузовик. Стены помимо плакатов были покрыты надписями типа: каждой собаке – палку и кость, и каждому волку – зубы и злость, скованные одной цепью, связанные одной целью и солнце тело мое жгло, ветер волосы трепал, но я смысла жизни так и не узнал. Над входом красовался странный вопрос – что такое осень? Ответа не было. Я подошел устало плюхнулся на сидение стоящих в гараже «жигулей». Водительское зеркало бесстрастно отразило моего старшего брата – грязное лицо, растрепанные волосы. Я взглянул на руки и сразу же захотел застрелится – это были не мои ухоженные руки, а ладони рабочего. Как ужасно, но дело того стоит. После уборки тут стало в разы уютнее. Даже рок-музыканты на стенах, и фразы из их песен придавали некую атмосферу уюта. В гараже словно бы жил рок-н-ролл. Который я так не переношу, все-таки.

***

Я зашел в родные пенаты – в гараж, то есть, и увидел зрелище достойное богов: мой братка сидел на водительском месте моей шестерки и смотря на себя в зеркало чуть не плакал. Но следует отдать ему должное – в гараже был идеальный порядок, а он стал точной копией меня. Надо же, как один день на новом месте сильно меняет человека! Думаю, не надо вам его описывать.

– Это просто ужас! – возмутился он, вставая мне на встречу. – Ужас!

– Что ты тут ужасного нашел? – улыбнулся ему я, стряхивая несуществующую пылинку с идеально чистого пиджака.

– Ты первосортный неряха!

– А ты первосортный зануда! – смеясь парировал я.

– Да уж,– ответил Жора. – Видела бы нас сейчас наша мама.

– Опять бы перепутала!,– я расхохотался. – Пошли домой, труженик, до кондиции тебя будем доводить!

– Опять уборка?

– Душ!

После того как мой брат принял душ и вырядился в мое шмотье он стал неотличим от меня, правда причесываться я ему запретил – я это редко делаю, не люблю ходить зализанным.

– Ну что,– не так уж все и плохо,– констатировал он глядясь в зеркало. – Только волосы растрепаны.

– Входи в образ,– подбодрил его я. – Привыкай.

– Как ты можешь жить так?

– А вот так и живу, от получки до получки.

Потом последовал инструктаж сторон. Я ознакомил брата с моей жизнью, а он меня со своей, все понемногу – как нас называют друзья, как зовут друзей, что они любят, но вы понимаете. Схватывал мой братишка все на лету, и проверку мы устроили тут же.

Он вышел на балкон, и поболтал минут пятнадцать с соседом:

– Здорово, Кузьмич!