За забором послышалось характерное шорканье ног по песку. Видимо говоривший с ними караульный отправился за старостой. Через несколько минут за стеной раздались голоса. Один из них был голосом караульного, рассказывавшим о четырех незнакомцах за стеной. Второй голос, старческий, с явным раздражением интересовался, чего эти незнакомцы хотят. Потом уже громко, обращаясь к разведчикам, грубо выкрикнул:

– Чего надо?

Командир на несколько секунд растерялся. Конечно, теплого приема он не ожидал, но и нарваться на откровенное хамство тоже не рассчитывал.

– Нам бы со старостой поговорить, – после паузы ответил он.

– Уже говоришь. Вот я и спрашиваю, чего вам тут надо?

– Так и будем через закрытые ворота разговаривать или может, впустите вовнутрь?

– Ага. Может тебе сразу приготовить все наши припасы, чтобы ты сам не искал, а потом пожелать счастливого пути?

– Мы не грабить вас пришли…

– Да кто вас знает, – перебил староста. – Шастают тут всякие под видом странников. Потом при первой же возможности воруют, что под руку попадется. К тому же, может вы вообще шпионы. Американские. Вынюхиваете ходите.

– Что ты болтаешь? – послышался за забором третий голос. – Видишь же, русские они. Впусти ребят, хоть расспросим, как там другие поселения живут.

– Никого я не пущу! Еще мне не хватало тут всяких проходимцев. Шпионы это, точно говорю! – не унимался староста.

– Дед, – у Сергея стало заканчиваться терпение. – Ты головой не ударился? Какие американцы? Откуда им тут взяться?

– А мне почем знать? – старик стал орать еще громче, распаляясь. – У вас на лбу не написано, кто вы.

– Мы россияне вообще-то. Или мы с тобой по-английски разговариваем?

– Да вас сволочей учат по-нашенски балакать, знаю я. Проваливайте отсюда, пока целы. Не то команду своим бойцам дам, они вам мигом шеи скрутят. Вас четверо, а у меня тут сто человек.

Командир понял, что вести диалог дальше бессмысленно и даже опасно. Может, старик и блефует на счет ста человек. Но то, что их там явно больше, чем разведчиков, это факт. Да и вообще лезть в драку не хотелось. Староста, судя по всему, с головой не дружит и действительно может дать команду «фас».

– Дай Бог тебе здоровья, маразматик хренов, – зло бросил Сергей.

– Да пошел ты на хрен, – отозвался старик.

Разведчики развернулись и снова двинулись на юг. Но, не успев отойти и двадцати метров, услышали, как сзади них заскрипело железо и ворота стали открываться. Неужели чертов старикашка все-таки решил напасть на них? Мужчины взяли в руки копья и приготовились к обороне.

Однако из ворот вышел только один человек – высокий, худой мужчина средних лет. Оружия при нем не было. Быстрым шагом он подошел к разведчикам.

– Ребята, вы извините нас, – начал он. – Старик в последнее время вообще с ума сошел – везде ему шпионы мерещатся. Он генерал бывший, в войнах участвовал. Насмотрелся там всякого, вот ему на старости лет крышу и отрывает. Пока моложе был, это не так сильно ощущалось. Сейчас и нам продохнуть не дает.

– Вас что грабили? К чему он нам про припасы говорил?

– Нет. Вернее, один раз было. Пустили одного путника переночевать. Он, уходя, прихватил небольшой мешочек кореньев. Это давненько уже было, но наш старик теперь постоянно об этом вспоминает. Возраст, что поделаешь. Голова уже не такая ясная.

– Понятно, – ответил командир.

– Меня Валентин зовут, – представился мужчина. – Я вроде как помощник старосты. А вы сами откуда будете?

– Мы из поселка Солнечного, – не стал называть свое имя Сергей. – Это на севере. Примерно двести километров от вас.

– Ого, далековато. Куда идете?

– Местность изучаем.

– Что ищете?

– Жизнь. Ищем место, куда можно перебраться. У нас там выживать становится все труднее.

– По всей пустоши так.

– Знаю, но надеемся найти хотя бы чуть-чуть лучшие условия, чем имеем сейчас.

– В какую сторону направляетесь?

– На юг. А вы давно тут живете?

– Лет пять уже. С востока пришли. На юг, это на Балхаш что ли? Вы разве не слышали, что высох он? Осталась маленькая лужа. Мы, правда, там сами не были, путники рассказывали.

– Слышали, но мы там только транзитом. Часто здесь путники проходят?

– Раньше часто бывали, в последнее время не очень. Крайний раз три месяца назад видели группу из десяти человек. Только они к лагерю не подходили. Шли с востока на запад.

– Понятно. Спасибо. Еще просьба одна есть.

– Говорите.

– У нас вода кончается. Нам бы набрать. Где у вас колодец?

– Колодец у нас на территории лагеря. Но старик вас туда не пустит. Подождите, я схожу, принесу.

Мужчина развернулся и зашагал ко входу. Ворота за ним, на удивление, не захлопнулись. Но подходить ближе, чтобы посмотреть внутрь лагеря разведчики не решились. Уж больно негостеприимным оказался местный староста. И хотя помощник попытался сгладить впечатление от общения со своим шефом, неприятный осадок все-таки остался.

– Слушай, командир, что-то не нравятся мне эти люди, – сказал Ашот. – И, честно говоря, не очень-то мне хочется брать у них воду. Вдруг гадости какой нальют.

– У нас выбора нет. Черт его знает, когда удастся найти следующий источник. Наших запасов хватит от силы на сегодня и завтра. При таком темпе ходьбы расход воды повышается, – рассудил Сергей.

В воротах показался Валентин. Он нес металлическое десятилитровое ведро. Наполнено оно было до самых краев. В другой руке у него была алюминиевая миска. На вопросительный взгляд Сергея он с улыбкой объяснил:

– Для собаки вашей. Тоже, небось, пить хочет. Вы не переживайте, вода у нас хорошая, – словно бы услышав разговор Ашота и командира добавил помощник старосты.

Разведчики набрали воду во фляжки и хорошенько приложились к ним. Затем набрали снова. Потом наполнили миску и поставили перед Шариком. Пес с жадностью набросился на воду, вылакав всю емкость.

– Давно пил, наверное? – спросил Валентин, еще раз наливая воду в миску.

– Утром, как и мы. Просто собаки не умеют скрывать своих эмоций. Мы тоже очень рады воде. Спасибо вам.

– Вы попейте еще.

– Да, пожалуй.

Напившись вдоволь и пополнив запасы, группа распрощалась с Валентином и двинулась дальше. Возвышенностей в округе не было, чтобы залезть на них и осмотреть внутреннюю территорию лагеря хотя бы издалека. Несколько раз обернувшись, Сергей прикинул, что поселение достаточно крупное. Там внутри, должно быть, не менее сотни палаток. И если даже отбросить блеф старосты на счет сотни бойцов, то пятьдесят наберется точно. Почему тогда он испугался всего-то четверых разведчиков и не пустил их вовнутрь? Наверное, и вправду крыша поехала.

Вообще жизнь после взрыва наложила свой отпечаток на каждого выжившего. В основном это выразилось в том, что люди стали черствыми. У отдельных эта черствость переросла в безжалостность. Никому ни до кого нет дела, каждый занят собственным выживанием.

Слабые характером не смогли приспособиться к новым условиям и просто погибали. Некоторые, особенно те, кто потерял детей, не переносили горя и сходили с ума.

Странно. Всегда было принято считать, что после ядерной войны смогут выжить тараканы да какие-нибудь грызуны вроде крыс. Но сейчас их нет. Зато остались люди, которые оказались куда живучее. Непонятно лишь одно – сколько мы сможем продержаться при таких условиях? Когда снова начнем драть друг другу глотки за остатки пищи и воды? Ведь даже сейчас, когда запасы еще есть, никто никому не доверяет, никто не пытается объединиться и создать хотя бы какое-то подобие цивилизованного мира. Выживать маленькими группами, конечно, проще. Но вот демографию эдак не поднимешь. Мы умираем как вид.

До самого вечера разведчики не разговаривали. Только Шарик время от времени ластился к каждому из мужчин, по щенячьи повизгивая от восторга, когда его гладили, и этим отвлекал от неприятных мыслей.

Километров через десять искусственная пустыня закончилась. Причем также неожиданно, как началась. Группа снова вошла в заросли высокого густого кустарника. До наступления темноты как обычно расчистили небольшую полянку, и принялись готовить еду.

– Нет, командир, все-таки наш пес раньше однозначно жил с людьми, – после ужина, расположившись у костра и поглаживая лежавшую рядом собаку, сказал Ашот.

– Может, и нет. Просто сейчас почувствовал доброе отношение, вот ему и понравилось, – предположил Андрей.

– Да какая уже разница? – отозвался командир. – Судя по всему, он решил остаться с нами. Честно признаться, я этому рад. И дело не в том, что он постоянно приносит мясо. Просто его присутствие поднимает настроение. Потреплешь его по шерсти и как-то приятно на душе. Даже Андрюха вон и то проникся.

– Да, мне теперь даже стыдно, что я его на суп пустить хотел, – признался разведчик.

Объект обсуждения в это время уже крепко спал.

– Командир, можно задать тебе личный вопрос? – неожиданно перевел тему Ашот.

– Задавай, – удивленно поднял брови Сергей.

– Ты нам как-то раз про отца своего рассказывал. Ну что он военным был, что болел перед смертью сильно. А вот про мать мы от тебя почти ничего не слышали. Что с ней случилось?

Командир замолчал и уставился на огонь. Потом тяжело вздохнув начал рассказ.

– Я в Новосибирск переехал за два года до взрыва. В Бишкеке жил с мамой, в родительской квартире. Мы решили продать ее и на вырученные деньги купить жилье в Новосибе. Я уехал первым, а мама осталась досматривать бабушку. Тащить ее с собой было бы глупо, ведь ей уже под девяносто лет стукнуло. Но и оставить одну никак нельзя.

Договорились, что мама приедет потом. Я после переезда несколько раз наведывался в гости. Там у меня еще много друзей оставалось. Последний раз приезжал за несколько месяцев до взрыва.

Когда шарахнули боеголовки, мама все еще жила в Бишкеке. И с тех пор я ничего о ней не знаю. Жива ли она? Пятнадцать лет прошло. Но, знаешь, я верю, что ей удалось спастись, что у нее все хорошо. Может, это глупые фантазии, просто я хочу в это верить. Верю, что когда-нибудь я снова увижу ее и смогу обнять.

Сергей замолчал. Молчали и разведчики. Каждый вспомнил о своих родителях. Мать и отец Ашота, скорее всего, погибли в Москве. Женька, также как и Сергей уехал из родного города, а родители остались там. Он тоже ничего не знал об их судьбе. Единственным, чьи близкие достоверно остались живы после взрыва, был Андрей. Они всей семьей смогли убежать от падающих боеголовок. И волею случая оказались в Солнечном. С его отцом Сергей ходил в разведку в первые годы образования поселения. Он умер от воспаления легких. Мать похоронили лет шесть назад.

– Я тоже верю, что мои живы, – сказал Ашот. – Если была бы хоть одна возможность найти их, то даже бы и не думал.

– Так бы поступил каждый из нас, дружище. И Женька вон тоже об этом думает.

– Да, и часто.

– Честно говоря, не знаю что хуже, – сказал Андрей. – Похоронить своих близких, как я или быть в неведении, как вы. Все-таки мне, наверное, легче. Я со своими до конца был. До последней минуты.

– Да, Андрюх. Не знать – это хуже всего, – заметил Ашот. – Каждый из нас терзается надеждой. Вот только все чаще мне кажется, что она останется напрасной.

– Надежда, на то и нужна, чтобы до последней минуты ждать чуда. Так что не вешай нос, парень, – подбодрил командир.

***

Следующие два дня путешествия прошли также спокойно, как и предыдущие. Поселений по дороге не встретилось. Разведчики болтали на разные темы, Шарик радовал их своими охотничьими талантами. Причем в довесок к ящерицам он умудрился поймать и суслика. К тому же пару раз удавалось подстрелить добычу и Ашоту. Командир смеялся, что если бы провести состязания между ним и псом, последний явно вышел бы победителем.

Растительность стала заметно реже. Однако следы вырубки нигде заметить не удалось. Вероятно, группа входила в другую климатическую зону.

– По самым скромным подсчетам мы должны были пройти двести семьдесят километров, – во время ужина девятого дня подсчитывал командир. – Завтра к обеду выйдем к берегам Балхаша.

– Точнее к тому месту, где они раньше были, – поправил Андрей.

– Мы ведь не знаем, в каком состоянии сейчас озеро. Все только по слухам.

– Ты никогда прежде там не бывал?

– Нет, не доводилось. Но многие знакомые любители рыбалки ездили туда. Говорили, что это очень большой водоем. И рыбы там было просто завались. Вот только после развала Союза там начался самый настоящий беспредел.

– В каком смысле?

– Жизнь в республиках в девяностые была не сахар. В городах народ как-то приспособился – все поголовно ударились в торговлю. В глубинке было сложнее. Чаще всего выживали за счет подсобного хозяйства. Вокруг казахских озер, которые славились рыбалкой, тоже было много сел. Не знаю, чем там занимались местные, но видимо смекнули, что можно грабить приезжающих из других регионов и стран рыбаков. Отбирали все ценное вплоть до того, что магнитолы из машин вытаскивали. Знали, что ничего им не будет. Вокруг степь на сотни километров – жертвам бежать некуда.

– Вот ублюдки…

– У меня так друзья один раз попались. Правда, в районе Фурмановки. Там тоже много озер было, которые просто кишели рыбой. Приехали они, на микроавтобусе ездили, расположились. Их было шесть человек. К вечеру подошли двое местных, якобы познакомиться. Вели себя дружелюбно, ну, знакомые и проявили гостеприимство: усадили за стол, покормили, водочки налили. Те посидели, покушали, потом попрощались и ушли. Через время пришли уже с толпой, человек пятнадцать было. Они, оказывается, в роли разведчиков выступили, посмотрели, что есть у рыбаков ценного. Знакомых избили и забрали все более-менее стоящее – деньги, ручные часы, снасти, часть вещей. Один парень чуть не погиб во время налета.

– Так сильно избили?

– Нет, драка прямо возле воды была. Его вырубили, и он в озеро упал, лицом вниз. Потом рассказывал, что каким-то чудом пришел в себя, прежде чем захлебнуться.

– Ну, точно нелюди.

– У этого пацана на шее цепь серебряная была, увесистая такая. Так эти изверги вместо того, чтобы замочек отстегнуть и снять ее, начали дергать. Она не сразу порвалась. У Сашки потом на шее порезы глубокие остались.

И на Балхаше много таких историй было. То просто запугают и все отберут, то изобьют. Причем брали не только ценности, но и лодки, снасти.

– Ну а полиция что?

– Какая полиция? Эти места всегда глухие были. До ближайшего полицейского участка хрен знает сколько ехать. Да и потом, били в основном мужиков из Киргизии. И те никаких заявлений не писали, понимая, что в Казахстане за них никто заступаться не будет. Зачем ментам своих же граждан наказывать. Заявление бы, конечно, приняли. Только искать нападавших никто бы не стал.