Глава 6
Друг

– Идут! Они идут! – раздались крики где-то за «околицей».

«Ну, вот и началось!..» – вспомнил я концовку старого анекдота и почувствовал, что не вполне свободен: Гаани, присев на корточки, обхватила руками мою волосатую ногу.

– Чего надо?

– Ты ведь не бросишь меня, правда?

– Отстань!

– Ой, ты будешь драться с ним, Унаг! – Это был вовсе не вопрос, а, скорее, восторженная констатация очевидного факта. – Как здорово! Я так люблю (хочу) тебя, Унаг! Ты самый сильный, самый красивый…

И она принялась теребить пальцами мою мошонку. Я крякнул и втянул ноздрями воздух. Обоняние не обманешь – она действительно вдруг захотела секса со страшной силой!

Поселковые женщины и ханди, бросив дела, стали кучковаться вокруг нас и созерцать данную сцену. Однако это было только полбеды. Неизвестно откуда возникла запыхавшаяся Тогги. Она с разбегу кинулась ко мне, принялась оглаживать мою растительность и бормотать что-то восторженное. Оценив мое состояние и позицию, которую заняла Гаани, она решительно потеснила соперницу, опустилась на колени и, обхватив мои ягодицы, заработала ртом – языком и губами. Я тихо взвыл.

«Да что ж такое-то?! Где тут логика и здравый смысл?! Может, уже через час “законный муж” им хребты поломает! А они тут при всех!.. И ведь не притворяются! Просто офигели!.. У-у-а-а-й!!!»

Зарубок на «амулете» осталось не так уж и много, так что были все основания надеяться, что мне не придется знакомиться с местным лидером. Информации я собрал, кажется, вполне достаточно для всяческих научных построений, причем информации, которую никаким археологам не раскопать. Конечно, я допускал, что охотники могут вернуться до моего убытия, и склонялся к мысли в этом случае просто слинять из поселка. Словом, готов был действовать по принципу: «Если меня убьют, кто отомстит Джавдету?» Увы, все оказалось не так просто…

Все оказалось не так просто потому что… когда говорят инстинкты, разум молчит! Незатейливый первобытный разврат что-то включил в моем подсознании. Я вдруг обнаружил, что хочу остаться, что готов порвать любого, кто усомнится в моем праве на все и всех!

И эта готовность, эта темная ярость незамедлительно сказалась на моих сексуальных возможностях. Влив сперму в Тогги, я почти без передышки занялся Гаани, поставив ее «на четыре точки»: – У-у-а-а-й!!!

* * *

Инструкторы настойчиво рекомендовали мне по возможности уклоняться от встречи с доминантом – альфа-самцом. Если же встреча неизбежна, предлагалось несколько схем на выбор – проверенных теорией и практикой. Мне больше всего понравилась самая сложная – притвориться шлангом. Однако не каким-нибудь, а гофрированным! В том смысле, что мол, я тебе не соперник, поскольку на лидерство не претендую, но и помыкать собой не позволю. Тебе полезней и приятней со мной дружить, а не воевать, и так далее. И все эти благие намерения пошли в… В общем, растаяли как дым. Этого самого «альфу» я встречал как «сверх-альфа»: сидя на мамонтовом позвонке посреди стойбища в окружении детей и женщин.

Надо полагать, что кто-то сбегал навстречу отряду и предупредил воинов о творящемся безобразии. В стойбище они входили не походной колонной, а развернувшись «боевым полумесяцем».

– Гаани, Тогги! А ну-ка, расчешите мне волосы! – приказал я, разглядев приближающегося противника. – Эй, малец, поди-ка сюда!

Ребенка я посадил на колени и разрешил ему дергать меня за бороду, чему тот был ужасно рад. Тут же нашлась парочка завистников среди его сверстников, и они устроили возле меня возню.

А я, стараясь не ворочать головой, напряженно всматривался в фигуры приближающихся воинов. Надо было понять, кто есть кто. Ошибка будет стоить жизни – это без вариантов. А материала для таких выводов много – как двигаются, как смотрят, чем украшены и как держат оружие… Объяснять и описывать эти мелочи бесполезно. Чтоб понимать их, нужно здесь родиться. Как я.

«По центру наступают трое серьезных людей – субдоминанты или «бета-самцы». Эти не трусят и не суетятся – больше косятся друг на друга, чем смотрят на противника. Они «принцы», они претенденты на власть. Каждому мешают два конкурента и всем вместе – вожак. В минуту настоящей опасности они, конечно, встанут плечом к плечу и будут биться дружными рядами. Но сейчас опасность ненастоящая – предстоит разборка за лидерство с каким-то пришлым из своих.

На «флангах» пятеро средних или «гамма-самцов». Вроде бы молодые парни. Для них все всерьез – им надо проявить себя, что увеличит шансы перейти в следующую «весовую категорию». На них-то я и сосредоточил внимание, косясь то в одну, то в другую сторону.

«Беты» остановились. Один из них негромко и чуть насмешливо прикрикнул на фланговых:

– Шевелитесь, ублюдки!

И «гаммы» пошли в атаку. В том смысле, что начали приближаться ко мне, поднимая оружие. А я пощекотал пальцем живот пацаненку, и он зашелся от смеха. Женщины перестали перебирать мои волосы и прижались своими крутыми тушками ко мне сзади. «Классика жанра: старый косматый павиан в окружении детенышей и самок. Неужели они решатся? Молодые же…»

Похоже, спектакль я затеял (или само получилось?) не зря. Молодые стали делать ошибки. Вместо того чтобы кинуться на меня со всех сторон, дубинами маша, они начали переглядываться и тесниться друг к другу – вместе, дескать, веселее. Причем, не у меня за спиной, а перед. Когда дистанция сократилась метров до трех, когда нервы были на пределе и уже настала пора действовать, когда…

Вот тогда я и дал им то, чего они хотели – подсознательно, конечно.

– Баган, паскуды! Всех порву! Баган!!!

Собственно говоря, «баган», как и большинство неандертальских понятий, буквально ни на один «сапиенсный» язык не переводится. Приблизительно это означает покорность, признание над собой чьей-то власти и готовность подчиняться. На требование этого самого «багана» мужчина должен ответить мимикой и жестами умиротворения (согласия) либо… ударом дубины в лоб.

Мои противники застыли в оцепенении от сомнений. Или засомневались до оцепенения. Это надо было использовать и я, ссадив детвору с колен, начал медленно вставать. При этом левой рукой я придерживался за поясницу, а правой опирался на трофейную палицу.

– Не понял?! – голос мой зарокотал предвестием (лишь предвестием!) всесокрушающей ярости. – Кто тут крутой (самый сильный и смелый)? Ну! Кто?! Ты, детеныш гиены? Баган! Или ты, червяк из тухлятины? Баган! Баган все, я сказал!!!

Один за другим молодые воины опустились на колени, встали на четвереньки…

«Сработало! – я перевел дух и, демонстративно кряхтя, опустился на свою сидушку. – Черт побери, а ведь я же не приотворялся! Потому, наверное, и послушались… Впрочем, не время рефлексировать – надо быть спокойным и упрямым…»

– Ути, мой хороший! – потрепал я грязные кудри какого-то мальчонки (или девчонки?) и подпихнул его в сторону. – Иди погуляй! Дядя Саша сейчас будет делать козью морду всем остальным.

По моей логике атака «субдоминантов» должна последовать немедленно. Иначе… В общем:

– Бабы, прочь! Пять шагов назад!

А вот это было уже зря! Отвлекшись на женщин, скосив глаза в сторону, я чуть не пропустил…

Центровой из «бета» покрыл расстояние тремя прыжками. На излете последнего он нанес удар своей длинной дубинкой – косой сверху. Аж свистнул рассеченный воздух!

Мне ничего не оставалось, как уйти вниз, вжать голову. Я почти успел, но он все-таки чиркнул меня по затылку. Впрочем, этого я почти не заметил – включились инстинкты с рефлексами, а разум угас.

Нырнув вниз и влево, я махнул наугад правой рукой и зацепил-таки одну из ног противника. Инерция была велика, и он полетел плашмя прямо на шарахнувшихся с визгом зрителей. Мне пришлось сделать кувырок вперед, чтоб обрести вертикальное положение. Оказавшись на ногах, толком не сориентировавшись, я развернулся и прыгнул туда, где должен был быть противник. Он только еще вставал и не был готов принять удар стокилограммового тарана.

Бойцу не повезло: под ударом моей туши он грохнулся на спину – не сгруппировавшись, не успев сделать «самостраховку». А прямо под его затылком из земли торчала горбушка валуна.

Звук удара…

Черепа у неандертальцев крепкие, но не до такой же степени.

Пульс можно было не щупать…

А я не ощутил ничего, кроме радости победы, да и то не слишком сильной. Вроде как прихлопнул досаждавшую муху – приятно, конечно, но не плясать же по этому поводу?! Проснувшийся разум подсказывал, что нужно победно взреветь и воздеть кулаки перед публикой. А внутренний голос невнятно шептал: «Не выпендривайся, так будет круче!»

Его-то я и послушался. Поднялся и, не проявляя ни малейшего интереса к свежему трупу, уселся на мамонтовый позвонок в прежней позе. И стал чесать подмышкой. Вся сцена, весь поединок занял, наверное, несколько секунд.

А еще несколько секунд спустя я оказался в прежнем положении, то есть облепленный детьми и женщинами со всех сторон.

– Вот видите, – поучительным тоном сказал я им, стараясь дышать ровно, – что бывает с теми, кто не уважает дядю Сашу… Ну, то есть, дядю Унага.

Я бормотал всякую чушь, мешая неандертальские понятия с русскими словами, а сам смотрел по сторонам и пытался понять, что станут делать два оставшихся «беты». Да и получить по затылку от якобы смирившегося «гаммы» вовсе не хотелось.

«Вдвоем они меня забьют однозначно. Но – вдвоем. Сами, наверное, атаковать не будут. Юка должен их послать, отправить «под танк». Или броситься сам. В конце концов, это его женщин перетрахал чужак. Ну, что будет? Или сбой ритма, рекламная, так сказать, пауза?»

Наконец-то я увидел его – местного доминанта, альфа-самца.

Он шел прямо ко мне – неторопливо, вразвалку.

И мне стало стра… Нет, не страшно, это – другое!

В общем-то, ничего особенного с виду в нем не было – чуть старше среднего возраста, вряд ли тяжелее того «беты», чей труп лежал за моей спиной. Правда, руки, ноги, грудь – нагромождение мышц, почти не скрытых жиром.

Он шел медленно и не смотрел на меня. А вокруг него распространялось нечто незримое, но вполне реальное – какое-то биополе, что ли? Те, кто попадал в него, обмирали, подавались в стороны, но разбежаться не могли и оставались на месте. «Понятно, что это – та самая «волшебная сила», которой я сам только что погасил атаку среднеранговых самцов, но мне-то пришлось для этого реветь, как иерихонской трубе, а этот молчит. И становится еще страшнее…»

И все-таки это был не страх – по крайней мере, у меня. Это…

Юка остановился прямо передо мной и посмотрел в глаза. Широкие ноздри шевелились, втягивая воздух, грудь мерно вздымалась. Он был в гневе, он был в ярости. Она переполняла, она распирала его изнутри.

Глаза в глаза…

Секунда, вторая…

Я прожил в цивилизованном мире больше двадцати лет. При этом, наверное, четверть свободного от сна и еды времени провел в спортзалах. Из единоборств я не занимался разве что капоэйрой. И всегда побеждал, если хотел. А тут…

«Нет, он не будет топать ногами, бить себя в грудь и скалить клыки, устрашая врага. Он просто не видит перед собой противника, достойного такой демонстрации. Он не собирается драться, он просто сейчас сметет меня, раздавит на месте. У меня лишь пара мгновений, чтобы бросить палицу и встать на четвереньки. Это – ничтожный, но шанс на пощаду…»

Пальцы на рукоятке дубины ослабли, колени начали сгибаться…

Но в последний момент в мозгу щелкнуло какое-то реле. И возник страх. Иррациональный, дикий, всеобъемлющий: «Убьет! Прямо сейчас! Убьет!!!»