Запоминаю цели, делаю глубокий вдох и одновременно набираю энергии из барьера. Удар! Такое ощущение, что в голове кто-то ударил тяжелым боталом по массивному колоколу – голова буквально раскалывается от боли, в глазах все плывёт и двоится. Боевики дрогнули, схватились за голову, ошарашенно водят глазами, не понимая причины происходящего, но они вполне живы и могут стрелять.
Плевать на боль, быстро накачиваю следующую порцию, удар! Людей словно скручивает невидимая сила, они складываются пополам от боли и падают без сознания, стукаясь об пол, как мешки с зерном. Чьи-то пистолеты из-за конвульсивных подергиваний пальцев успевают не прицельно выстрелить. Хлопки едва слышны, но снизу спешит подмога – Седой точно не дурак, оставил резерв на всякий случай. Едва их макушки мелькают над поверхностью пола, их настигает такой же силы удар.
Еще одного такого залпа я не выдержу, неимоверная слабость валит теперь уже меня с ног, сознание туманится, приходиться прикладывать неимоверные усилия, чтобы не уйти в темноту раньше времени. Никто не знает, сколько ещё бойцов в запасе у Седого.
– Ложитесь и не двигайтесь, – приказал Курбатов мне и врачу, и так забившемуся в самый глухой угол от страха. – Михаил Григорьевич, вы в порядке?
Я кивнул, стараясь успокоить Курбатова и не выглядеть слишком мёртвым. Павел Васильевич кувыркнулся к ближайшему бандиту, вытащил из его пальцев пистолет, быстро проверил обойму и осторожно приблизился к лестнице, постоянно оглядываясь по сторонам.
– Вроде, чисто, но кто-то мог остаться на улице, хотя это оставим на потом, – Курбатов действовал по-военному чётко. – Сперва, зафиксируем тех, кто выжил после вашей атомной атаки, Михаил Григорьевич, – он улыбнулся своей шутке. – Доктор, давайте уже работать, хватит отсиживаться. Ваша задача отделить трупы от живых, а мы с вами, Михаил Григорьевич, будем их стреножить любыми подручными средствами. Не хватало ещё, чтобы они тут неожиданно повыскакивали нам в тыл.
Слава богу, связывать никого не понадобилось, так как живых не оказалось вовсе. В моём состоянии полутрупа любое физическое действие выглядит совершенно невозможным. Может, с точки зрения нормального человека моя радость по поводу тотального вымирания бандитов кажется дикостью, но по мне это вполне хорошо.
Нужно как-то научиться дозировать уровень воздействия, я превращался в серийного маньяка, и это мне переставало нравиться. Зато есть возможность немного отдышаться, подзарядиться медленно от барьера, восстановить силы. Залповые поглощения и сброс энергии оказались для меня слишком тяжёлым испытанием.
У Седого в кармане оказалась рация. Курбатов, рассудив, что она настроена на общий канал для всех, кто охраняет дом, нажал кнопку вызова и неразборчиво буркнул в микрофон «Все в дом, быстро!». Осталось