Алешка

Снова его сердце стиснуло болью и обидой, и все чувства его спутались. В глазах у него стояла ломота от прихлынувших слез, а в груди закипала злоба, и злоба эта была и на судьбу, и на Николку с Васькой. До сих пор Алешка никогда не ненавидел. Он боялся матери, Наташки, некоторых мужиков. Но сейчас в нем проснулась еще непонятная ему хорошо ненависть, и он стал придумывать, что бы с ними случилось такое в отплату за обиду его. "Вот если бы лед провалился… Они разбежались, а лед – хряск, и они в воду". "А то язык бы к железу приморозить". Алешке пришло в голову об языке потому, что такой случай был с ним. Одной зимой он вышел из избы. На водяной кадке у двора висел железный ковшик, а на него налипли снежинки всякие: звездочки, крестики, так красиво… Он хотел слизнуть эти снежинки, но теплый язык пристал к холодному железу и сейчас же примерз. Пришлось оттаивать его теплой водой. "Вот бы им так!" – вздохнув, подумал Алешка и стал представлять, как бы они заплясали в этом случае. Но в это время раздался голос матери: – Выспался, что ли, так вставай, опоражнивай угол, а не выспался – полезай вон на печку, а здесь убирать нужно. Алешке стало особенно больно сейчас, что мать так грубо говорит. Отчего она не скажет ласкового слова, нешто это так трудно? Ведь ласковую речь так приятно слушать. Вот как отец, бывало… Ребята-обидчики вылетели у него из памяти, и их место опять занял отец. С думой об отце он скатился с постели, влез на печку и забрался за трубу. На печку влезла кошка и задела Алешку хвостом по носу. Алешка открыл глаза, протянул к ней руку и хотел привлечь к себе. Но кошка выскользнула из его рук и прыснула на полати. "С кем я летом в лес пойду?.." – думал Алешка. Грудь его давило все больше и больше. Ему становилось невыносимо больно и хотелось так кричать, как кричит человек, когда на него что-нибудь навалилось. – Вставай, что ль, завтракать! – опять послышался грубый голос матери.