Глава 1.

Приезд.

Второй раз за нынешнее лето выгрузился на Московском вокзале Ленинграда. Сегодня мне повезло – достался билет в купе, поэтому выспался. Привычно ищу глазами носильщиков. Наивный. Ушлых «портеров» не интересуют пассажиры обычного пассажирского поезда из провинции, в большинстве своем предпочитающие не расставаться с кровными рублями, а тащить свои узлы и чемоданы на себе. Потащил и я до камеры хранения. Мама не пожалела гостинцев для двоюродной сестры, тем более в период урожая и не подумала о любимом сыне, которому все это приходится таскать на себе.

Сегодня четырнадцатое августа, понедельник (который тяжелый), пусть будет только из-за моей ручной клади. Тетя Света явно на работе. Ее рабочего телефона не знаю, поэтому планирую появиться у нее с мамиными гостинцами только вечером. Надеюсь, она обрадуется мне больше, чем гостинцам.

К Андрею Малышеву, соседу по бараку сейчас ехать не надо. Еще дома узнал, что он на каникулы уехал к другу в Молдавию. Наверняка к Юрке. Вот винца вдоволь попьет! Говорят, что там вино пьют вместо воды, кваса, лимонада и чая.

После того, как избавился от груза ищу свободный телефон-автомат и нашариваю «пятачок». Эдику в Петродворец звонить можно только за пять копеек.

Помню, что на территории моего военного училища было два телефона-автомата и по вечерам возле них выстраивались большие очереди из желающих позвонить родным или подружкам, но вероятно, эти аппараты практически не приносили дохода, так как у каждого курсанта, которому приходилось часто звонить был просверленный пятачок на нитке. С помощью этой немудреной хитрости при некоторой ловкости получалось звонить бесплатно. Главное вовремя успеть выдернуть монетку после разговора. «Может тоже обзавестись таким «девайсом» пока нахожусь в Питере»? – появилась мысль. Ведь Эдику звонить придется часто.

К телефону подошел его отец. Моего друга дома еще не было. Это в двенадцать часов дня! Видимо у него роман с девчонкой – будущей женой из Сосновой Поляны в полном разгаре, а может тот и не у нее, учитывая любвеобильность Эдика. Он всегда был «многостаночником» и не смущался действовать одновременно на нескольких фронтах.

Отец не смог сообщить о времени появления блудного сына, но заверил, что тот дома появляется каждый день. По-видимому, физической пищей Эдика кормят только дома. Я пообещал перезвонить через пару часов.

Мне предстояло где-то «убить» это время. Решил, что в Новом Петергофе мне это будет сделать удобнее, поэтому отправился на метро на Балтийский вокзал.

Вновь прохожу мимо стен моего (или уже не моего) училища. Здесь сейчас пусто. Большинство курсантов в отпусках. Абитуриенты-первокурсники – в Учебном центре на полигоне. У них сейчас что-то типа Курса молодого бойца. Через неделю их привезут сюда и будут готовить к Присяге.

Среди них мой земляк Юрка Павлов. Познакомимся или познакомились (не знаю, как выразиться точнее) мы с ним в одном из моих отпусков, встретившись в военкомате, когда ставили отметки о прибытии в отпуск в Отпускном билете курсанта. Уже тогда у меня, как, наверное, у всех, кто носит или носил форму появилась привычка в первую очередь смотреть на погоны встречного военнослужащего, затем на петлицы, а уже потом на лицо. Так и мы с Юркой при встрече, увидев одинаковые красные погоны с золотистыми продольными просветами, желтой буквой «К» и «капустой» на красных петлицах заинтересовались друг другом и познакомились. Оказалось, что мы из одного училища.

Потом часто в училище встречались, оказывая друг другу различные услуги. Делились шерстяными носками, меховыми варежками и «вшивниками» для утепления перед полевыми выходами роты или батальона.

Юрка после окончания училища будет направлен в Афганистан. Однако на офицерских подготовительных курсах в Термезе он подхватит брюшной тиф и умрет. Вот так в конце двадцатого века при развитой Советской медицине не смогли спасти замечательного парня, молодого офицера и моего друга.

Возможно, я его спасу, как и многие тысячи офицеров и солдат, предотвратив Афганскую войну.

Эдик.

Поболтавшись среди толп зевак по Нижнему Парку и перекусив в кафе, набираю телефонный номер Эдика снова. Тот дома, но уже спит. «Эх, тяжела активная половая жизнь!» – мысленно иронизирую.

Не выспавшийся и поэтому хмурый Эдик появился на крыльце своего дома, разбуженный младшим братом, но увидев меня, расцвел.

– Наконец-то, соизволил навестить! – воскликнул обрадованно. – Надолго? – интересуется.

Пожимаю плечами.

– Пойдем ко мне, – приглашает радушно, – есть не хочешь?

– Только что из кафе, – информирую.

– Зачем? – удивляется. – Пожрать можно было бы у меня, а в кафешке бы отдохнули просто.

– Нам и сейчас ничего не мешает это сделать. Заодно и поговорим, – улыбаюсь, радуясь встрече с другом.

– Тогда пойдем в «Петрович», – подумав, сообщает. – Что-то жажда мучает, душа пива просит, – жалуется.

Киваю. Пивной бар под народным названием «Петрович» мне нравился с курсантских времен. Несмотря на близость к Петергофским достопримечательностям это заведение было популярно только у местных жителей и, как правило, свободно от туристов, возможно из-за отсутствия горячих блюд. Зато здесь можно было выпить кружку-другую холодного свежего пива под соленую соломку или сушки. Может даже повезти и попасть на вареные раки. «Пейте пиво сраками!» – вспомнилась будущая шутка Эдика.

Прошу Эдика познакомить меня с родными, а то общаюсь с его отцом анонимно. Друг представляет меня полностью седому сухощавому мужчине, лет пятидесяти. Знаю, что отец Эдика военный пенсионер и инвалид. Подхваченная в период воинской службы «желтуха» посадила ему печень, а заработанная язва желудка уложила на операционный стол. Эти и множество других болезней не позволяли ему работать. С мамой Эдика познакомиться не довелось, так как она находилась на работе в школе-интернате «Красные Зори», расположенном на окраине Петродворца. «А родной младший брат на друга совсем не похож» – отметил мысленно при знакомстве.

В баре Эдик, недолго думая заказал сразу четыре кружки пива. Тарелочку с солеными сухариками из подсушенного черного хлеба прихватил я.

– Чтобы потом не бегать, – пояснил он, пояснил он свою жадность.

– Как у тебя прошло в прошлый раз? – поинтересовался моими делами, ополовинив первую кружку.

– Благодаря твоей и тетиной информации мне все удалось тогда, – польстил ему. – Вот сейчас пригласили на переговоры, – сообщаю часть правды, – и вновь понадобится твоя помощь. По всей видимости, мое пребывание в Питере затянется, а дома остались подружки и незавершенные дела, поэтому хотел бы воспользоваться вашим домашним телефоном для связи, – объясняю другу. – Если ты и твои родители не будут против, то по субботам во второй половине дня я сам или твои родные принимали бы телефонные сообщения с моей родины, – прошу.

– Нет проблем, – отвечает не задумываясь. – Ты и сам бы мог звонить, когда надо, – предлагает.

– Спасибо, но мне звонить некуда. У моих абонентов нет домашних телефонов, – выдаю часть легенды.

– Тогда можешь им сообщить дополнительно номер телефона моей подружки. Бабы быстро найдут общий язык, когда будут нас обсуждать, – смеется. – Сколько у тебя подружек? – вспоминает мою оговорку.

– Близких двое, которым оставил твой номер, – признаюсь. – Но они друг о друге не знают, – предупреждаю.

Эдик понимающе смеется:

– Здесь можешь еще пару завести. У моей Ленки свободных подруг полно. Сам иногда хочу сунуть той или этой.

За шутками и разговорами просидели до пяти часов вечера. Эдик замечательный, легкий и веселый собеседник. Мог «трещать» без остановок.

В училище он постоянно получал за это замечания командиров. Вместе с командой «Рота, подъем!» у него открывался рот и не закрывался до отбоя, с перерывами на лекции, занятия и приемы пищи. Его болтовня отвлекала от тяжести армейской службы, развлекала и забавляла.

В баре Эдик «усидел» несколько кружек. Пришло время мне двигаться за гостинцами на вокзал и к тете Свете. Эдик опять отправился провожать меня до Сосновой Поляны.