ПРОЛОГ

Виктор Юрьевич Гагарин, обыкновенно называемый друзьями просто Доктор Смерть, специально надел для операции старую куртку: в случае чего – не приведи бог, конечно! – такую и не жалко совсем... В ее кармане зазвенел сотовый телефон.

– Вот-вот... Начинают менты доставать... – мрачно ворчит Доктор и задёргивает повыше, почти до самой бороды, крупную «молнию», чтобы приглушить звук. Но саму трубку из кармана так и не достаёт. – Я знал, что всё равно они до меня доберутся. Третий день прячусь. И ведь добрались-таки... Раньше только в офис звонили. Знать бы, какая свинья этот номер дала... Не иначе, через НЦБ^[1] выцепили...

Доктор поднимает к носу, словно пробуя на вес, свой громадный кулачище. И жалеет, должно быть, что не видит этот кулачище тот, кто дал номер ментам. Смотреть на определитель он не хочет принципиально. Вдруг да захочется ответить...

– Может, Тобако? – Доктор вытягивает руку из рукава и смотрит на часы. – Нет, ему ещё рано...

На первоначальном этапе подготовки, когда операция даже в общих чертах едва просматривалась, обойтись без помощи отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков местного управления МВД, естественно, было сложно. Но, взяв необходимую для использования информацию, интерполовцы не посвятили любопытных оперов в свои действия. Вопросы им, конечно, несколько раз пытались задать, потому что молчание «московских коллег Лиона^[2]» беспокоило ментов больше, чем данные собственных «стукачей». Но чем ближе казалась развязка, тем реже отвечал им Доктор. А потом и вовсе выпал из их поля зрения, стал недоступным для разговора, как и Тобако.

– Ты внагляк ментам дорогу перешёл... – выстукивая пальцами по рулю какую-то мелодию, усмехается Ангел. Алексей Викторович Ангелов, бывший капитан спецназа ГРУ, ныне официальный инвалид второй группы по ранению и вдобавок отставной киллер^[3], никогда не желает говорить о ментах хорошо. Это для него принципиальный вопрос. – Ты – серьёзный конкурент, обладающий информацией, которой они не обладают... А обладать им хочется, чтобы иметь возможность дело похерить, и...

– Ни хрена им не хочется, – прерывает Доктор помощника. – Из отдела-то, может быть, и помогли бы нам, да им начальство не разрешит. А этим в свою очередь мечтается, чтобы я не вмешивался в спокойную ситуацию. И не портил своей работой их высокие показатели. Потому что, если я выложу им на блюдечке готовое дело, они имеют право ждать вопрос уже своего, более высокого начальства: «А вы куда смотрели!..» А они смотреть не только не хотят, но и не умеют...

– Такая у них система, – с заднего сиденья джипа «Гранд Чероки», смачно позёвывая, лениво подсказывает второй помощник – Дым Дымыч. Дмитрий Дмитриевич Лосев по прозвищу Сохатый расстался со спецназом ГРУ в звании старшего лейтенанта и отправился сразу из Афгана в здание военного трибунала в Ташкенте, откуда путь был только один – на «зону»^[4]. А после «зоны» занимался тем же ремеслом, что и Ангел. И потому поддерживает принцип последнего: о ментах или плохо, или ничего. – Им звёздочки на погоны бросают не за раскрытие, а за отсутствие нераскрытых дел. Это разница большая. А если дело состоялось и раскрыто не ими, то о звёздочках и мечтать не стоит. Дело обошлось без вас, значит, вы ни на что не годитесь...

– Менты не любят преступников исключительно потому, – назидательно, но с улыбкой изрекает Ангел, подняв указательный палец категоричным восклицательным знаком, – что те катастрофически мешают им спокойно жить. Не нам, нашим соседям, любимой престарелой тёще Доктора или просто гипотетическим людям, а им самим. Остальное ментов волнует мало. Я в этом неоднократно убеждался. Они очень не любили меня. Хорошо, что заочно, потому что сам я им ни разу не подставился. Но они и сами не рвались со мной встретиться... Себя берегли...

– Может быть, и не в этом даже дело, – добавляет Дым Дымыч, слегка похрипывая. Простыл, горло прихватило. – Если ты им просто выложишь все данные, они это дело тихонько спустят на тормозах. Нет в области такого серьёзного вопроса, и не портит он им показатели. Просто, как всё гениальное. Позиция страуса, засунувшего голову под крыло.

Джип Ангела устроился на въезде во двор в «спальном» районе города. Рядом не оказалось фонарей, и потому сидят они в машине, как в засаде, почти невидимые. Впрочем, к засадам все трое привыкли давно, ещё в бытность свою в Афгане, где спецназ ГРУ, в котором все они тогда служили, мотался от одной засады до другой с перерывом на заправку или на смену вертолёта. Или хотя бы на смену экипажа, который такой нагрузки не выдерживал.

Мимо них по дороге на высокой скорости проносится, громыхая включенной на полную громкость музыкой, грязно-зелёная «десятка». В последнее время у не очень умных водителей стало модным ездить по ночам с громкой музыкой, чтобы люди испуганно просыпались, если эти водители вдруг да надумают на красный сигнал светофора остановиться рядом с чьими-то окнами. Хорошо ещё, что нечасто останавливаются...

– Вот этот – как раз клиент для ментов... – сказал Доктор. – Уровень подходящий. С такими они с удовольствием работают. А что-то посерьёзнее и если, не приведи бог, ещё и человек, имеющий возможность приличного адвоката нанять, то менты с пылом-жаром в стороны бегут. Лишь бы не им делом заниматься...

«Мобильник» в кармане Доктора звонит опять.

– Надоели... – говорит Гагарин с угрозой. – Время ночное, спать мешают. А я им не подчинённый какой-нибудь, не сержант...

Он решительно вытаскивает из кармана трубку, бросает взгляд на мониторчик, где высветились цифры определителя, и сразу успокаивается.

– Это Москва. Басаргин... Вместо будильника...

Раскрывает «мобильник», нажимает кнопку с изображением телефонной трубки и басит:

– Я весь внимание, гражданин начальник...

– Доктор! – раздаётся слегка возбуждённый и в то же время чем-то удивлённый голос Александры, жены Басаргина. У неё такая манера речи – все фразы произносить с лёгким удивлением. – Наконец-то хоть до тебя дозвонилась. Ни тебя, ни Тобако разыскать не могу.

– Тобако трубку взять не может. Я его увижу через десять-пятнадцать минут. Передам ему, что ты соскучилась. Он нужен или я?

– Оба, и срочно. У нас тут неприятности.

– Близнецы взорвали офис?

Десятилетние братья-близнецы, сыновья Александра и Александры Басаргиных, в силу своего непоседливого нрава являются постоянной серьезной угрозой для существования офиса российского антитеррористического подсектора Интерпола в Москве.

– Чуть хуже. У нас сейчас был обыск. Саню арестовали...

– Как?.. Ты что городишь?.. – Доктор даже слегка теряется и оттого рассеянно улыбается, хотя со стороны его улыбка выглядит хищным оскалом. – Кто арестовал?

– Милиция. Нашли дома пакетик с героином. И арестовали.

– Какой пакетик? Откуда он у вас?

– А я знаю?..

– Та-а-ак... – мрачно изрекает Доктор. – Слушай меня внимательно. До утра мы заняты. У нас уже развёрнута операция, и остановить её не можем. Постараемся вылететь утренним рейсом всем составом. Если утром не успеем, вылетаем дневным. Значит, после обеда будем на месте. Ты не волнуйся, всё утрясётся... Меры какие-то принимала? В Лион звонила?

– Звонила. Сказали, Костромин в командировке. Но там только по-французски понимают. Я со своими языковыми способностями не стала объяснять ситуацию...

– Кому ещё сообщила? В ФСБ?

– Пыталась дозвониться полковнику Баранову. Это бывший начальник Саши...

– Помню...

– У Баранова телефон не отвечает. Поздно уже. Домашний номер я не помню. Дежурный мне номер не даёт, поскольку домашние номера офицеров... Сам понимаешь... Больше я никого не знаю. Что делать?

– Не суетиться. Тебе больше ничего делать не надо. Мы приедем и все сделаем.

– Побыстрее, Доктор, миленький... Он же там...

– Успокойся. И слушай мою команду. Как старший по званию и по возрасту, кроме того, как отставной остервенелый медик, рекомендую принять сразу четыре таблетки валерианы и лечь спать. Утро вечера – сама знаешь... В офисе тоже был обыск?

– Нет. Только в квартире. Они хотели и туда сунуться. Саня сказал им, что там чей-то офис, и он к этому никакого отношения не имеет. Они не рискнули дверь взламывать.

– Тогда я не очень понимаю... Ладно. Жди нас. Я до утра всё равно ничего не смогу предпринять. И не переживай. Это какая-то провокация, очень обычная по нынешним временам. Это не так страшно, как выстрел... Жди...

– Жду...

– Всё. У меня работа пошла... Извини...

Он убирает трубку и кивает Ангелу:

– Это они! Поехали. По дороге расскажу...

Ангел и сам уже видит машину, на которой днём приезжал Тобако – тёмно-зелёный «Ленд Ровер». Выворачивает на дорогу и пристраивается за ним. Как и было обговорено раньше.

* * *

Такая сложная проверка перед заключением сделки сама по себе уже говорит о работе с серьёзными и чрезвычайно осторожными людьми. Вдвойне осторожными против обычного. Обычно как бывает?.. Договариваются о месте встречи. Одни приезжают с деньгами и с хорошей охраной. Вторые – с товаром и с охраной не меньшей. Если не договорятся, слегка постреляют друг в друга, и, возможно, кто-то останется в живых. Чаще не тот, кто умеет лучше стрелять, а тот, кто умеет быстрее прятаться. А если менты подсуетятся, то накроют и тех и других. Но это только в случае, если сами менты не прикрывают сделку, а это тоже, к счастью, пока случается далеко не всегда. А если это просто ловушка отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, то накроют одних продавцов, потому что место окружают заранее тройным кольцом. Всех запускать и никого не выпускать – стандартный способ работы. Продавцы этого почему-то не любят. И научились проверять. Разными способами. Один из способов – не договариваться заранее о конкретном месте, чтобы избежать вероятной засады.

Сейчас всё обстоит именно так. Никому не известно конкретное место встречи. Ни продавцам, ни покупателям. Продавцы очень осторожны, потому что они только начинают осваивать новый рынок и боятся нарваться на не самых вежливых конкурентов. Подвоха ждут не только от силовых структур. С силовыми структурами в семи случаях из десяти можно сторговаться. Конкуренты сразу же обрубают всякую возможность уменьшения собственных заработков. Без жалости...

Уже существующий рынок наркотиков города делят между собой таджики и азеры. Иногда случается, что пускают чечен – просто во избежание конфликта, но чаще используют их как поставщиков. Не постоянных. К постоянным точкам сбыта не допускают. Теперь чечены думают изменить ситуацию. Они вышли на русских «воров», у тех не оказалось нужных свободных денег, но «воры» не выступили против присутствия чечен. «Не против» – это почти поддержка. И чечены пошли на риск. Первая партия должна дать деньги на создание своей сети постоянной реализации. Очень важно – как начнёшь, как себя заявишь. Потому и темнят, перестраховываются.

Более того, продавцы перед встречей попросили заложника, который будет с ними до самого момента продажи. В заложники пошёл Андрей Тобако. Сам пошёл, добровольно, потому что вся операция оказалась завязанной на волонтёрах^[5]