Вторая клятва

Пролог

– За Святую Деву и попутный ветер!

– За удачу!

Огромные пивные кружки с треском столкнулись, и выплеснувшееся через край пиво полилось по столешнице, словно набегающая на берег волна.

– Приятель, бросай якорь за нашим столиком!

– Эй, пива сюда!

В портовом кабаке «Старый причал» гуляли вернувшиеся из плавания моряки.

– Если я расскажу, куда мы ходили… – тихо говорил один из них присевшим за его столик приятелям с других кораблей.

– Да куда вы с вашим купчишкой могли ходить? – громко и насмешливо откликнулся второй.

– Перестань! Дэвид Мэлчетт – настоящий капитан, не то что некоторые! – вмешался третий.

– Знаем мы этих настоящих… хороши до первого шторма… – пробурчал второй.

– Это ты про своего капитана? – нахмурился первый. – Потому что если про нашего, ты не прав настолько, что придется тебя ударить. А мне хотелось бы еще посидеть, выпить, поболтать малость, а не объясняться с местными стражами, за что это я тебя избил.

– И ты подымешь руку на своего товарища-моряка?! – изумился второй.

– Если он оскорбляет другого моего товарища-моряка? Конечно, подыму, – медленно ответил первый. – Можешь не сомневаться.

– Да ладно тебе, Сэм, – проговорил третий. – Ты что, Джока не знаешь? Кто не ходит вместе с ним на их дырявой посудине, тот уже не совсем моряк. Ну а единственный капитан, разумеется, его обожаемый старина Хэнк. Да разве бывают на белом свете другие капитаны? Ты лучше расскажи, что собирался.

Джок что-то обиженно пробурчал, полюбовался на могучую мускулатуру Сэма и запил свое огорчение пивом. Лезть в драку ему не хотелось.

Уже хотя бы потому, что этот бугай Сэм кого угодно отлупит. Даром что грамотный. Видали мы таких грамотных! Папаша-священник небось до сих пор с облегчением вздыхает, что сынок из дому сбежал. Потому как господь сыночка наделил такими кулаками, что, если они с папенькой разойдутся в толковании какого-либо места из Блаженного Августина или еще там чего, папе лучше сразу соглашаться или уж заказывать себе заупокойную. Потому что понадобится.

Правда, нужно отдать Сэму должное, он всегда предупреждает. Ну а коли кто не внял предупреждению, да еще в таком важном вопросе… Нет, в самый раз такому, как он, в моряках ходить. Или уж в стражниках там, а то и в рыцарях. Потому как священник из него…

Джок посопел еще немного для солидности, чтоб никто не подумал, будто он, как флюгер какой, свое мнение по пять раз на дню меняет, а потом признал, что был не прав.

– Погорячился, – честно сказал он Сэму. – Прости, брат. Ты давай, рассказывай.

– Придвиньтесь поближе, – скомандовал Сэм, – потому как капитан запретил об этом болтать, и, видит бог, даже я понимаю, что он прав.

Заинтригованные собеседники придвинулись.

– Значит, смотрите сюда, ребята. – Здоровенный палец Сэма уперся в пивную лужу на столе. – Допустим, что вот эта линия – наш берег… – Палец прочертил в пиве замысловатую кривую. – Тогда здесь Ледгунд… здесь, получается, Соана, дальше Арсалия… а вот тут, с этой стороны, уже Фаласса. А теперь смотрите, куда мы плыли… и смотрите молча, потому что секрет. Вот сюда куда-то. Да, точно. Вот до этого места мы и доплыли. – Палец ткнул в солонку. Сэм подумал и чуть отодвинул ее. – Нет. Ошибся. Не дотуда, а вот досюда.

– Но там же ничего нет, – удивленно откликнулся Джок. – Что вы там искали?

– Ага! – хитро ухмыльнулся Сэм. – Мы тоже так думали, что нет. Наш капитан первый догадался!

– Что же там может быть? – недоверчиво спросил Джок. – Туда никто никогда не ходил.

– Мы ходили, – гордо поведал Сэм. Потом наклонился над столешницей, приблизив лицо к приятелям, и тихо прошептал: – Новая земля… другая…

Он быстро оглянулся, но сидевший за соседним столиком человек сделал вид, что ничего не слышал и вообще увлечен поглощением содержимого своей тарелки.

Как все-таки удачно, что он решил пообедать именно здесь!

– Совсем чуть-чуть не добрались… самую малость… – негромко повествовал Сэм. – Но она там… точно там… все приметы сходятся… когда б чуть побольше было воды и провианта, точно бы доплыли… но капитан решил не рисковать людьми… а ты говоришь – «купчишка»! Всем бы такими купчишками быть!

– Да я что… я ничего… – бормотал Джок, сраженный потрясающим известием. Ему-то казалось, что все в этом мире ведомо, а оказывается, где-то там, за горизонтом… И ведь Сэм – это вам не трепло какое… Сэм врать не станет.

А Сэм продолжал шептать о приметах, явственных приметах земли. А еще о том, что он с собутыльниками сделает, если те проболтаются…

– Того, кто хоть рот откроет, я найду и ударю… два раза, – посулил Сэм. – А третий удар, сами понимаете, будет уже по крышке гроба.

– Да ладно тебе, Сэм, что ж мы, дети малые? – проговорил наконец Джок. – Ну хочешь, я попутным ветром поклянусь?

Сидевший за соседним столиком человек допил пиво, бросил на стол горсть монет и вышел. Хлопнувшая дверь на миг почему-то насторожила Сэма, и он напрягся, уставившись на нее, словно большой хищный зверь на мелькнувшего среди деревьев врага, но тут принесли еще пива, а потом на колени к моряку плюхнулась хорошенькая девица…

Глядя, как разочарованно вытянулось лицо Джока, и смекнув, что именно эту красотку тот присмотрел для себя, Сэм внутренне усмехнулся и покрепче прижал девицу к мощной груди. Капитан Дэвид Мэлчетт был отомщен!

* * *

Первым, кого Шарц встретил, войдя в ворота Олдвика, был сэр Руперт Эджертон, герцог Олдвик.

– Эрик, отведешь лошадей на конюшню, – сказал Шарц ученику. – Там такой здоровенный дядька, зовут Четыре Джона, его ни с кем не спутаешь, таких, как он, в природе просто не бывает. Поможешь ему наших лошадей обустроить, скажешь, что ты мой ученик, и пусть он тебя до времени чем покормит, я приду позже.

– Да, наставник, – кивнул ученик.

Кому другому Шарц бы подробнее все объяснил, проводил, показал и прочее – но унижать коллегу, профессионала, водить его за ручку, как маленького?

Эрик ничем не напоминал бывшего ледгундского агента. Он и вообще не был похож на ледгундца. Больше всего он смахивал на фаласского храмового служителя. Впрочем, агент и не должен выглядеть как агент. Если только на него не зря потрачены деньги и время, он обязательно будет похож на то, на что требуется. В случае чего никто на него и не подумает. «Если тебе вдруг понадобится выследить такого же, как ты сам, лазутчика, – говаривал в свое время наставник самого Шарца, – в первую очередь обрати внимание на кого-то, кто ни в коем случае не может им быть».

Что ж, никто не скажет, что на Эрика зря потрачено время или деньги. Он в своем роде совершенство. Даже если не учитывать его уникальных способностей рисовать и сочинять сказки. А если учитывать…

Отпустив ученика, Шарц повернулся к герцогу.

– Тебя-то я и поджидаю, – сказал тот.

– Что-то произошло, Ваша Светлость? – Рука Шарца привычно легла на лекарскую сумку.

– Можно сказать и так. Видишь ли, твоя жена…

– С ней что-то случилось?! – весь напрягшись, звенящим голосом вымолвил Шарц.

– Да нет же! Все в порядке с твоим семейством. Не вскидывайся так. – Герцог бросил на Шарца сочувственный взгляд.

Шарц расслабился.

«Нет, какой же все-таки герцог умница! „Все в порядке с твоим семейством“. Всего одна фраза, а волноваться ни за кого из своих уже не надо. А то есть же такие… „Да, с твоей женой все хорошо… да, и твой старший сын чувствует себя отлично… да, и средний вроде бы тоже, впрочем, я не приглядывался, он слишком быстро бегает… да, и с младшенькой все нормально, конечно, если я ее с кем другим не перепутал…“ И обмирай от ужаса после каждой паузы, жди беды от всех этих „вроде“ и „если“… хорошо все-таки иметь дело с воинами!»

– А… кому тогда требуется помощь?

Почтенный отец семейства в нем успокоился, но лекарь… лекарю было дело до всех. Он не делил мир на своих и чужих, только на живых и мертвых. На тех, кому еще можно – а значит, нужно! – помочь, и тех, помочь кому он опоздал либо не смог. Это была его граница, охранять которую он поставил себя сам.

Когда-то, в самом начале, ему казалось, что он отступает, бой за боем проигрывая смерти. Ведь, раньше или позже, люди и гномы все равно умирают, и каждая такая смерть – это проигранный бой, навсегда отданная врагу земля… Немного позже – ему как раз довелось держать на руках сына милорда герцога – до него вдруг неожиданно дошло, что люди с гномами еще и рождаются, а значит, битва продолжается, нет ей конца, и его долг – стоять на этой переменчивой границе.

Сунув герцогу младенца, он тогда истерически расхохотался, пришлось даже сесть на пол, потому что ноги его не держали… Герцог и герцогиня смотрели на него встревоженными глазами. «Я понял, – всхлипывал он тогда, – я наконец-то понял, что люди с гномами не только умирают, но еще и рождаются, что они все-таки умеют это делать!» Объяснить герцогу с герцогиней, что же он имел в виду, оказалось не так уж сложно, гораздо трудней было объяснить это самому себе. Когда страшное чувство потери, краха, отступления и проигрыша вдруг сменяется острым, как внезапная весна, ощущением победы… Вот тогда только и остается признать, что марлецийский доктор медицины даже и не догадывался, что люди с гномами, оказывается, не только болеть и умирать, они еще и рождаться умеют. Всегда знал, но никогда не догадывался. Что ж, и так бывает. Лучше поздно, чем никогда, верно?

Шарц всегда помнил свой долг. Граница… незримая граница жизни и смерти… на ней никогда не бывает спокойно, и, как и любая другая граница, она не приемлет четко расписанного регламента… нет, ты, конечно, пиши… на то ты и лекарь, чтоб бумагу марать, но… Спишь ты, обедаешь, играешь с детьми, ласкаешь любимую… в любой неурочный час граница может призвать тебя. И все. Хватаешь медицинскую сумку и бежишь. И нет тебе покоя, пока ты сам по эту сторону границы. Таков твой долг, лекарь.

– Так кому помощь требуется? – еще раз вопросил Шарц.

Глаза герцога вспыхнули ехидным весельем.

– Еще не знаю, – сказал сэр Руперт. – Но думаю, что потребуется тебе. Причем в самое ближайшее время.

– Да? – Шарц уже предчувствовал какой-то подвох. Что ж, Его Светлость в своем праве. От должности шута Шарца никто не освобождал.

– Так вот, о чем это я… вечно ты меня сбиваешь… – продолжил герцог. – Твоя, значит, Полли… приготовила тебе… хм… подарок. Да. Так и есть. Подарок, одним словом, по-другому и не скажешь.

Герцог покачал головой с таким видом, словно сам не мог поверить в свои слова.

– Так вот… я этот самый подарок хотел отобрать, пользуясь своим правом герцога отбирать все, что мне понравится, – сказал герцог и уставился на Шарца. Глаза его смеялись.

– Милорд, вы злой. Вы надо мной издеваетесь! – взвыл Шарц. – В жизни вы этим правом не пользовались! Это вообще дурной пережиток темного прошлого! Когда это вы чужие подарки отбирали?

– Так вот, – не обращая внимания на мольбы Шарца, продолжал сэр Руперт. – Я, значит, хотел этот самый подарок отобрать, но – можешь себе представить! – Полли мне его не отдала. Ужасное неповиновение проявила. Вот.

– Так это вы жалуетесь, Ваша Светлость? – обрадовался Шарц.

– Жалуюсь? Несчастный! Я по-дружески предупреждаю о том, что тебя ждет! Имей в виду, твоя Полли объединилась с моей женой, и вдвоем они на меня так накинулись… пришлось с позором отступить! Я всего-то и сумел, что испросить позволения упаковать твой подарок понадежнее. Перевязать его, так сказать, более роскошной ленточкой. Пойдем, он тебя ждет.

– Кто ждет? – растерялся Шарц.

– Подарок, разумеется… – предвкушающе улыбнулся герцог.

– А… где сама Полли? – спросил Шарц.

– Обе грозные леди сейчас прибудут. Я за ними уже послал. Имей в виду, обе очень грозные. Я их боюсь. Так что на тебя вся надежда.

– Ваша Светлость, – сказал Шарц, проникновенно глядя герцогу в глаза, – сэр Руперт Эджертон, герцог Олдвик, господин мой… говорил ли вам кто-нибудь, что более дурацкого герцога свет не видывал?

– Вообще-то говорить мне такие вещи – твоя работа, – ухмыльнулся сэр Руперт. – Было бы бессовестно перекладывать ее на чужие плечи.

– Да-а… – понимающе протянул Шарц. – А меня так долго не было.

– Вот-вот, – скорбно кивнул Его Светлость.

– И никто… совсем никто… ничего такого не говорил и не делал… – трагически прошептал Шарц.

– Не делал.

– Как все запущено, – сокрушенно покачал головой Шарц.

– Запущено.

– Просто ужасно, – скорбно сказал Шарц.

– Еще ужаснее.

– Да как же вы еще на ногах-то стоите, Ваша Светлость?! – воскликнул Шарц.

– Не иначе, чудом Господним, – улыбнулся герцог. – Но нынче Господу недосуг, так что, повторяю, на тебя вся надежда.

С этими словами герцог вдруг нагнулся и, подхватив Шарца, сжал его в объятиях.

– Нам всем тебя не хватало, – сказал он.

Шарц почувствовал предательский комок в горле.

– А я… я еще и знал… что с тобой происходило, – добавил герцог. – Правда, не все. Лишь то, что сообщил мне лорд-канцлер. Остальное… само додумалось. Я боялся за тебя, дрянной коротышка. Как ты посмел так пугать своего герцога?

Шарц почувствовал, что сейчас заплачет. «Но ты же шут!»

– А… Полли знала? – несчастным голосом спросил он.

– Очень немногое. То, что ей сказал сэр Роберт.

«Остальное она сама додумала. Я сейчас точно разревусь».

Висеть в герцогских объятиях было страшно неудобно.

«А должно быть смешно. Шут, черт тебя побери, где ты?»

Шарц поболтал ногами, и с него мигом слетели сапоги.

– Ваша Светлость, когда будете ставить меня обратно, не промахнитесь мимо сапог, а то они с меня свалились, – невинно заметил Шарц.

– Вот еще! Когда это я промахивался? – ухмыльнулся герцог, аккуратно ставя Шарца рядом с его сапогами, прямо на снег.

И расхохотался.

Грозные леди появились неожиданно. Как и положено порядочным леди, прибыли они со свитой. Именно свита и добралась до Шарца первой.

Кэт, Роджер и Джон с визгом повисли на шее отца. Чуть погодя к детям присоединилась и Полли.

– Полли так за тебя переживала, – сказал герцог.

– Вот еще, – целуя мужа, возразила Полли. – Делать мне нечего было. Я знала, что все хорошо кончится. Если я за кого и переживала, так за этих дураков, что к моему мужу лезли, а то ведь у него рука тяжелая… Господи, как я боялась, – шепнула она мужу на ухо. – Чуть с ума не сошла.

Герцогиня подошла к супругу.

Обремененный в самом прямом смысле слова всем своим семейством, Шарц все же как-то ухитрился поклониться Ее Светлости. Та с улыбкой кивнула в ответ.

– Я надеюсь, что мой муж должным образом встретил своего рыцаря, – сказала герцогиня.

– Э-э-э… да, – ответил Шарц, целуя по очереди всех своих домашних.

– И сделал то, что мне запрещает этикет, – добавила она.

– Э-э-э… да, – повторил Шарц. – Кэт, не вертись так, я тебя уроню.

– Что ж, тогда можно переходить к сюрпризам с подарками.

– Миледи, я сама, – отрываясь от мужа, сказала Полли.

– А то я не догадалась, – усмехнулась герцогиня. – Раз уж ты самому лорд-канцлеру это не отдала…

– Что?! – взвыл Шарц. – Ради Господа, скажите же наконец, что это такое? Чем это может быть, если его понадобилось не отдавать аж самому лорд-канцлеру?

– Да так, – ухмыльнулась Полли. – Один маленький подарок. Тебе. И почему я должна отдавать его сэру Роберту? Пусть сам себе такой ищет. У него возможностей больше. А мне в первый раз такой попался. Отдавать? Вот еще!

– Такой что? – несчастным голосом простонал Шарц.

– Все очень просто, папа, – сказал Роджер. – Это…

– Нет, я скажу! – тут же заспорил Джон. – Я старше!

– Папа-это-знаешь-что-такое… – перебивая их, зачастила Кэт.

– Дети, цыц! – строго прикрикнула Полли.

– Ну? Ты же лазутчик, милый, – коварно улыбнулась она. – Неужто сам не догадаешься?

– Не догадаюсь, – вздохнул Шарц. – Лучший петрийский агент полностью посрамлен. Придется тебе самой сказать.

– Тут не рассказывать, тут показывать надо, – заметил герцог.

– А рассказывать уже потом, – кивнула Полли. – Дети, цыц, я кому сказала! Неужели вы хотите испортить папе сюрприз? Пойдем? – добавила она.

– Пойдем, – покорно кивнул Шарц.

«Сюрприз так сюрприз. Ну что с ними сделаешь, если они все сговорились?»

Когда Шарца зачем-то повели в подвал, он и вовсе растерялся.

– Это какой-то такой подарок, который нужно держать в подвале? – вопросил он.