Цитаты из книги «Предел»

Ты думаешь, общая бедность биосферы и обилие гуманоидных цивилизаций – случайность? Нет. Эти планеты когда-то были изменены и заселены вами. Многие из гуманоидных и даже не гуманоидных культур были созданы искусственно, людьми из первой реальности.

Неправда, – сказал Матиас. – Ты живая и настоящая. Ты – личность. – Это неважно. Я поддалась этому очарованию – быть человеком. Это как… как возвращение в забытое детство.

Кто же вы, Ксения? – спросил Матиас. И, к его удивлению, Ракс ответила. – Мы ваши дети, Матиас. Ваши заблудившиеся потерянные дети.

Они с Бэзилом вышли, а феолец остался сидеть возле моделирующей камеры. Потом в камере возник цветной шар, разделенный на три сектора: белый, синий и красный. Шар медленно вращался, напоминая то ли пляжный мяч, то ли флаг какой-то человеческой страны, натянутый на глобус. Феолец молча смотрел на модулятор.

Прекрасная карьера – Мегер любила космос, но с не меньшим удовольствием повторяла фразу, подслушанную у одного русского пилота: «Главное остается на Земле»

Все в мире настоящее, даже иллюзии, – серьезно ответила Прима.

Вселенной. (Сам того не зная, Ян сделал гениальную догадку, на Земле впервые озвученную только в двадцать первом веке. Практически все гуманоидные цивилизации имели сходное обозначение первых трех цифр – во всяком случае древнейшее).

Во власти ведь тоже не дураки сидят, – сказал Ян и невольно улыбнулся, представляя, сколько раз до него произносили эту фразу. – Да, конфликты двигают экономику и науку и позволяют канализировать социальные проблемы, да… но ядерная война! Как дошло до этого? Вожак со своей семьей надеется отсидеться в бункере? Его может и в живых уже нет, первой бомбой накрыло столицу! А канцлер рыжих? Если между нами – он-то мне всегда казался рассудительным и осторожным.

маульташен. – Марк, мне не нравится твое чувство юмора, – сказал Валентин. – Обычное дело, – согласился Марк. – То, чего лишен, всегда вызывает неприязнь.

Алекс никогда не считал себя специалистом по дипломатии или психологии. Но курсы психологической взаимопомощи для кадетов он проходил. И три «тревожных» признака некомфортного состояния товарища видел четко: необычное поведение, необычные разговоры и фиксация на памятном материальном объекте. Рапортовать старшему офицеру следовало после появления четвертого тревожного признака, а пока Алекс решил справляться своими силами. – Ко мне тут Лючия заходила, – небрежно сказал он. – Ну? – Целоваться полезла, – выдержав короткую паузу, сказал Алекс. – Чего? – Тедди поставил «Энтерпрайз» на тумбочку и сел на койке, повернувшись к товарищу. У Тедди Сквада было множество поводов задуматься и погрустить. Начиная с погибшего двойника «Твена» и кончая незаконным приказом, который он отдал бортовому искину (разумеется, этот приказ спас их жизни. Но и что с того?). Однако Тедди было шестнадцать лет, а единственной девушкой, фантазии о сексе с которой имели хоть какое-то правдоподобие, была Лючия Д’Амико, их товарищ по кадетской школе.