«38:21 Меч каждого человека

будет против брата его»

Библия, Книга пророка Иезекииля

Пролог

Вынимающий душу вой сирены включился с небольшим опозданием, когда взрывы уже сотрясли уснувший город.

Дарина протянула руку к прикроватной тумбочке и нажала кнопку подсветки часов. Без четверти одиннадцать. Только-только уснула. Как не хочется снова лезть в подвал! Там сыро, пахнет бетоном и кошачьей мочой, а под утро ужасно холодно. В соседней комнате младший брат о чём-то спорил с матерью.

Нужно вставать, причём срочно.

Первое что пришло в голову:

«Опять ночь в стылом подвале, а утром на работу!»

Но память услужливо подсказала, что со вчерашнего дня работу она потеряла. Помещение закрыли и опечатали, все сотрудники распущены, шеф с семьёй укатил в столицу, где у него собственная квартира в центре.

Как жаль, что у них самих кроме тесной хрущёвки в Славянске больше ничего нет, а в других городах никто не ждёт с дружескими объятиями.

Дарина вскочила с кровати. В последнее время они спали одетыми, если придётся срочно бежать среди ночи, подхватив сумку с покрывалами, она стоит на своём месте, в прихожей. Там же аптечка, бутылка воды и небольшой кулёк сухих бубликов, вдруг кто проголодается.

Мать с младшим двенадцатилетним братишкой спали в большой комнате: он ― на раскладном кресле, она ― на стареньком синем диване.

– Вы готовы? ― спросила девушка, приоткрыв дверь. ― Идём?

– Она не хочет!

Димка возмущённо таращился на сестру.

– Как это? Позавчера в соседнем доме двух женщин привалило. Здесь опасно! Я помогу тебе собраться.

– Детки, вы идите, а я здесь посижу. Вчера подвернула ногу, распухла немного. Туфли не налезут.

– Галоши обуешь, ― упрямо настаивал мальчик. ― Короче, я сам тебя обую и помогу спуститься.

– Опять бронхит обострится, ― продолжала оправдываться мать.

Ей тоже ужасно не хотелось лезть в сырой холодный подвал, простуда не оставляла даже летом.

Но Димка не слушал, быстро сбегал в прихожую, выудил из дальней полки обувь и принёс. Дарина улыбнулась. Настойчивый, многого в жизни добьётся, если не растеряет запал.

– Кофту забыла взять. Я сейчас!

Она метнулась обратно в свою комнату, распахнула дверцу шкафа. Но достать ничего не успела. Грохот заложил уши, пол и стены мощно содрогнулись, она упала, сильно ударившись бровью обо что-то твёрдое, кажется, спинка кровати. Оглушённая и ослепшая от боли и серой завесы пыли Дарина бестолково ползала на четвереньках, ища опору, чтобы встать.

Мелочёвка с туалетного столика рассыпалась, разбился пузырёк духов «Мисс Диор». В такой концентрации запах больше не казался приятным, скорее удушающим, навязчиво горчил, от него не было никакого избавления.

– Мама! ― настороженно позвала она и тут же закашлялась. ― Дима!

В ушах звенит. Снаряд попал где-то рядом. Нужно скорее помочь маме и Диме. Хоть бы только никто не был ранен серьезно…

В прихожей густо висела пыль, под ногами хрустел непонятно откуда взявшийся мусор.

Ветер!

Почему в квартире так свежо?!

Сердце гулко барахталось в груди, причиняя боль. Как страшно… Непослушной рукой словно из мягкой ваты Дарина притронулась к повисшей на одной петле двери.

– Мама?

В комнате темно и тихо. На месте окна зияла дыра, сквозь неё проглядывал кусок чёрного неба и видна часть соседнего дома. Снаружи что-то кричали, доносились мужские и женские голоса.

Почти ничего не видно, надо взять фонарик в кухне или свечу. Но не было сил суетиться, искать спички, перерывать шкафчик в поисках фонаря. Мысль о том, что с родными что-то случилось, росла и заполняла сознание. Душа сжималась в паническом страхе: господи, только не это… только не это…

Ощупывая руками пол, Дарина поползла вперёд. В колени и ладони больно втыкалось что-то острое и мелкое. Пальцы ощутили густую теплую лужицу, широко растёкшуюся по линолеуму. Девушка остановилась. Глаза немного привыкли к темноте, теперь тусклого света луны хватало, чтобы рассмотреть очертания предметов. Подле дивана лежало что-то тёмное, как ворох грязного белья, брошенного на пол. Девушка осторожно приблизилась, не заботясь о том, что вся перепачкалась в чём-то липком. Брат лежал ничком, голова изменила форму и стала мягкой, он всё ещё сжимал в руке галошу. А где же?.. Вот и мама, халат распахнут, шея неестественно повернута. Без дыхания её тело стало чужим, словно это и не она вовсе.

– О, господи! Как же так?!

Это не её дом, не её родные. Просто какой-то мерзкий тяжёлый сон, от которого нужно проснуться. Кажется, она всегда понимала, насколько опасно стало в городе, рядом всё время кто-то погибал, но это были чужие люди. Чужие! Казалось, они втроём особенные, с ними не могло такого случиться никогда.

– Нет… Только не мама, не Дима…

Голос звучал, будто со стороны.

Хотелось заплакать, получился слабый писк.

– Вставайте, пойдём… ― жалобно просила она, содрогаясь от подступившего ужаса и отчаяния.

Шатаясь, опираясь на стену ослабевшей рукой, ушла в свою комнату, опять окунувшись в густой аромат духов. На голову словно положили что-то очень тяжелое. Дарина склонилась и потеряла сознание.

***

Утренний свет проникал сквозь веки, птицы громко и весело щебетали в ветвях. Девушка почувствовала, что просыпается. Ужасно не хотелось выходить из расслабленной дрёмы, в ней было так мирно и безопасно.

«Сейчас открою глаза и пойму, что всё это приснилось», ― сказала она себе.

Глухие удары и треск ломаемого дерева испугали, Дарина вскочила на ноги и непонимающе уставилась на толпу соседей, ввалившихся в комнату.

– Бедняжка! Ты ж вся в крови! ― запричитала тётя Зина, немолодая женщина с третьего этажа. Она проворно протиснула полное тело в ситцевом домашнем платье мимо покосившейся двери и торопливо ощупала девушку. ― Вроде целая. Пойдём ко мне. Ай-яй-яй, вот фашисты такие, всё крови не напьются, богатства делают… Переступай здесь. Вот так, молодец.

– А мама и Дима? ― попыталась освободиться от объятий Зинаиды девушка.

Но та крепче обняла её и затараторила, увлекая из квартиры в подъезд:

– Пойдём, пойдём, не смотри туда…

Дарина позволила себя увести. Ноги двигались, словно чужие и всё тело вдруг стало громоздким и непослушным.

Она оглянулась.

Из их квартиры доносились чужие деловитые голоса, кто-то куда-то звонил:

– Переполнен? А что нам делать тогда? Во двор? Хорошо, вынесем.

Дальше она не разобрала, рядом опять затараторила Зинаида.

– За дверь ты не беспокойся, Михалыч обещал починить. Мы ж на улицу с утра вышли, как увидели провал, сразу побежали к вам. Стучали-стучали, никто не отпирает. Пришлось ломать. Ай-яй-яй, такие хорошие люди. Вот беда какая! ― она сорвалась на причитания.

Лучше бы молчала.

Первым делом соседка завела её в ванную и помогла смыть кровь. Девушка как будто во сне делала всё, что скажут. Потом зашли на кухню. Сын соседки налил всем чаю.

Дарина долго и старательно мешала ложечкой, но не пила. Зинаида села напротив, видно было, ей очень хочется утешить осиротевшую, но не знает как.

– Мы с твоей мамой, можно сказать, с детства дружили, вместе росли. ― Зинаида заплакала низким грудным голосом, спрятав побагровевшее лицо в скомканный платочек. ― Если что, поможем. Не чужие всё-таки люди.

У Дарины не было слёз. Она остановившимся взглядом смотрела перед собой. Шок ещё не миновал.

Старенькая «скорая помощь» приехала за телами к полудню. Сказали, чтобы приходили хоронить в тот же день, электроэнергии в морге нет, холодильники почти не морозят. Обратно по квартирам тела не развозят: с бензином проблемы.

***

До морга пришлось добираться пешком: автобусы не ходили. Шли по пустому, будто вымершему городу. Многие покинули его: устремились в безопасные места ― кто в Россию, кто по Украине.

Возле морга оказалось неожиданно людно: стояли кучками, настроение у всех подавленное, слышался плач.

Зинаида обратилась к Дарине:

– Ты побудь здесь. Я схожу. Переодеть надо твоих. Взяла у вас вещи в шкафу…

Девушка потерянно кивнула. Соседка грузно вразвалку поспешила через двор, зажав пакет с одеждой в пухлой руке.

Ждать пришлось не больше часа. Дарина ждала бы вечность, только б не забирать маму и брата, чтобы они вышли сами, живые и невредимые. Слёзы душили, она вытирала их отсыревшим платочком. Вдруг подумалось, что лицо сейчас покраснело и распухло, но тут же отстранённо удивилась, что в случившемся горе переживает о такой ерунде как внешность.

Подошла тётя Зина, сказала тихонько:

– Пойдём, Дарина, всё готово.

Как не хотелось идти! Девушка глубоко вздохнула и заставила себя сделать шаг, потом другой. У входа пришлось задержаться, пропуская выносящих гробы. Послышался горький плач и причитания женщин.

Дарина будто заново осознала, что и ей сейчас предстоит увидеть близких… Она заплакала, ткнувшись соседке в плечо. Та, поддерживая девушку, провела в помещение, где стоял специфический, ничем не перекрываемый запах.

Их встретил парень в рабочем халате синего цвета, спортивных штанах с тремя белыми полосками и грязных сношенных кроссовках.

– За кем? ― спросил коротко, равнодушно.

– Сотниковы. Мать и сын, ― ответила Зинаида.

– Ждите, ― обронил и ушёл.

Дарина с тяжёлым сердцем смотрела в проход, куда ушёл работник морга. И вот он появился, толкая перед собой старую медицинскую тележку, на которой лежала…

Девушка ахнула, увидев самого родного, близкого и в то же время совсем чужого ей человека в таком непривычном виде, неожиданно маленького роста.

Следом вывезли брата. Его голову закрывал слой бинтов, через который всё равно проступила сукровица.

Знакомые и одновременно чужие лица родственников сводили с ума, слёзы застилали глаза.

Тем временем в помещение с улицы зашёл худой мужчина. Судя по виду, любитель выпить в любое время и в любом количестве.

– Заносить? ― спросил он у Зинаиды.

– Заноси, ― ответила та.

Мужик вышел и вскоре вернулся с напарником. Они несли гроб ― обычный из плохо обструганных досок. Вернулись, занесли второй, поменьше.

– Перекладывайте, ― сказал парень в синем халате.

Мужики принялись за работу. Один подхватил тело женщины под коленки, второй взялся за подмышки. Переложили, поправили платье.

– Я выбрала серое однотонное, ― сказала Зинаида. ― Остальные в цветочек, не подходят, яркие слишком. Диме костюм взяла. Переодели здесь, помыли, конечно…

Дарина слышала и видела всё как в тумане. Через заплаканные глаза заметила, что волосы у мамы мокрые и зачёсаны назад. Она никогда их так не зачёсывала. Эта мелочь рванула сердце по живому.

Переложили тело мальчика.

Оба гроба накрыли крышками. Работник морга споро забил по два гвоздя ― в изголовьях и у ног.

– Выносим? ― спросил худой мужик.

Зинаида кивнула.

На улице соседка быстро сторговалась с водителем старенького микроавтобуса, чтобы отвёз на кладбище. Похоже, мужчина этим подрабатывал.

После того, как поставили в салон гробы, Зинаида и Дарина забрались следом. Внутри сильно пахло копчёной рыбой. Водитель с громким лязгом захлопнул задние двери, стало темно. Так и ехали, в темноте, молча, сидя на запасном колесе, придерживая руками гробы, чтобы те не елозили по салону. Через какое-то время машина остановилась. Раскрылись двери, запустив яркий дневной свет.

Погост встретил тишиной, однако на его краю народу было немало, как и возле морга. Здесь хоронили погибших.

Вытаскивать гробы помогал угрюмый парень, который ехал в кабине микроавтобуса.

– Сын, ― коротко пояснил старший.

К автомобилю подошёл молодой мужчина, поздоровался с водителем за руку, со словами:

– Привёз опять?

Тот кивнул.

– Документы из морга у кого?

Зинаида протянула ему слегка помятые бумажки.

Тот глянул бегло и сказал, мотнув головой в сторону:

– Вон туда несите.

Водитель с сыном принялись переносить, кряхтя от натуги. Старший ворчал, что доски на гробы сырые пошли, отчего те отяжелели до невозможности. Сказал этак буднично, словно перетаскивал ящики с картошкой.

Гробы поставили у двух свежевырытых ям. Следом подошёл мужчина, смотревший документы, передал две длинные верёвки водителю и сказал:

– Опускайте.

Всё это действо Дарина наблюдала как бы со стороны, её охватила апатия.

Мужчины сделали своё дело, получили от соседки деньги, неторопливо пересчитали и ушли.

Распорядитель кладбища обратился к Зинаиде:

– Закопаем сегодня, ― заглянул в потрёпанную общую тетрадку. ― Вот порядковые номера…

Дарина не услышала.

После слов «порядковые номера» глаза опять наполнились слезами, она глухо простонала.

Соседка взяла её за руку, уводя от погоста. Они неспешно побрели мимо свежих холмиков могил, увязая ногами в глинистой почве. Редко где встречались цветы и памятники, в основном не слежавшаяся земля, да палки с подписанными табличками. Чёрным маркером одним и тем же корявым почерком выведены фамилии, инициалы, даты рождения и смерти.

Родственники ещё не успели заказать и поставить памятники. А у иных погибших и вовсе никого не осталось в городе ― покинули ещё в самом начале этого кошмара и разъехались кто куда.

***

У входа в квартиру Дарина помедлила.

– Может, у нас пока поживёшь? ― участливо спросила соседка.

– Спасибо, тётя Зина. За всё спасибо. Я лучше домой ― слабым неживым голосом отозвалась девушка.

Она зашла в квартиру и притворила дверь.

– Заходи, если передумаешь, ― донёсся голос с лестничной площадки.

– Хорошо… ― прошептала Дарина.

Теперь по возвращении домой больше не окунешься в привычные звуки. Мама не будет греметь посудой на кухне, осваивая новый рецепт выпечки, не заиграет надоевшая мелодия компьютерной игры брата, никто не спросит «как дела» после возвращения с работы.

Надбитая дверная коробка топорщилась острыми кусочками древесины, ручка висела на одном шурупе. Замок так никто и не отремонтировал. Возле подъезда она встретила Михалыча, сидящего на лавочке, уже пьяного. Про своё обещание он, конечно, позабыл. Зато мусор тщательно вымели. Пол помыли. Спасибо и на том.

Заходить в большую комнату Дарина не решилась, старалась даже не смотреть в ту сторону. Сразу прошла на кухню. Электричество отключили. Заглянула в холодильник. На верхней полке кастрюля с рагу. Мамино. Положила немного в тарелку и долго смотрела на кусочки тушёных овощей. Хотя и сильно проголодалась, съесть всё это сейчас показалось чуть ли не святотатством. Вздохнула и ушла в спальню. Там тоже кто-то навел порядок. Легла на застеленную кровать, прикрыла глаза и попыталась представить, будто ещё ничего не случилось. Однако стойкий запах, оставшийся от разлитых духов, мешал обмануться. Если бы она проснулась пораньше и вывела близких без лишних сборов, то сейчас они сидели бы вместе за столом, ужинали, переживали о потерянной работе, о проломе в стене и выбитом окне. Теперь это казалось таким пустяком по сравнению со всем остальным.

Говорят, по разрушенным квартирам рыскают мародёры. Без замка на входной двери, пусть даже хлипкого и примитивного, какой стоял у них, она не чувствовала себя в безопасности. Но к тёте Зине всё равно идти не хотелось. Дарина отвернулась к стене и свернулась калачиком, притянув колени к груди. Если бы Радим был сейчас рядом, он смог бы защитить её от мародеров. Хотя бы просто обнял и прижал к себе, тогда бы чёрная грызущая тоска немного отступила.

Год назад они с Радимом ездили в Киев и провели чудесные выходные вместе. Он подарил золотое колечко с узором из синей эмали, похожее на обручальное. С тех пор она носила его на безымянном пальце правой руки, никогда не снимая. Ещё у неё остался ключик от замка, который они вместе замкнули на перилах мостика.