Фантастическая повесть

Часть первая

Глава 1. СЧАСТЛИВЦЫ

В общем зале, который одновременно служил кают-компанией, кинозалом и столовой собрались все пассажиры и члены экипажа грузопассажирского транспортника «Счастливец». Все находились в состоянии тревожного ожидания. Мужчины старались казаться спокойными и даже равнодушными, но это у них плохо получалось: напряжённые позы; неожиданные резкие жесты рукой, плечом или короткий судорожный вздох выдавали нервозное состояние от мучительной неизвестности. Женщины были больше подвержены эмоциям: глаза, полные растерянности и немого вопроса; внезапные всхлипы, дрожащие руки.

Одна пожилая женщина тихо рыдала. Её пыталась успокаивать девушка лет восемнадцати.

– Тётя Зоя, нам всем здесь страшно, но все крепятся, никто не истерит. Ну успокойтесь пожалуйста, ведь стыдно же, – уговаривала оно шёпотом свою тётю. У неё самой дрожали губы, и она тоже была готова разрыдаться.

– Полечка, но мы же домой летели, на Каболус, а попали сюда, – отвечала она племяннице дрожащими всхлипами. И вдруг выкрикнула истерично. – Разве вы не понимаете, что мы все просто умрём от голода?!

Медсестра мисс Элиза Хантер пыталась сделать ей укол успокоительного, но та не позволяла.

Прошло уже больше суток, а разведгруппа, отправленная на эту неизвестную планету, до сих пор на связь не вышла. Командир корабля Игорь Яковлев, внешне сосредоточенно спокойный, внутри себя бешено нервничал, просматривая все диапазоны эфира. Эфир этой планеты был пуст, если не считать треска и шорохов атмосферных электрических разрядов. Яковлев сидел напротив пассажиров за пультом управления большого монитора, занимавшего торцевую стену зала. Здесь же, возле него сидели выбранные представители пассажиров. Это были бизнесмен средней руки Геннадий Кругляк и мисс Элиза Хантер, медсестра, представляющая женскую часть пассажиров.

Чувствуя лбом взгляды людей, собравшихся в тесном зале кают-компании, Яковлев мучительно размышлял: «Что же могло случиться с разведчиками? Если бы группа погибла, пришёл бы сигнал от системы безопасности об отсутствии живых людей в карфлюге¹. Погиб сам карфлюг? Тогда и разведчикам каюк. Что же тогда делать? Высадиться всем «на ура» пассажирским челноком, взяв с собой только необходимое? – ведь второго карфлюга нет! А также грузовым челноком можно переправить всё, что заказали каболусиане из грузового бункера. Но, куда высаживаться? Куда??? На какой континент? В каком месте? Какие там условия? … А может быть … коллективное самоубийство? … высаживаться придётся. Не сидеть же здесь в этой консервной банке. На корабле оставаться нельзя …»

Воображение вдруг подсунуло Яковлеву картины мучительной смертельной агонии, которую предстоит пережить им всем, если они не рискнут высадиться на планету. А там, внизу, на планете, тоже неизвестность. Принимать решение должен он – ведь командир здесь он, Яковлев. В ожидающих взглядах, сверлящих его лоб, был только один мучительный вопрос …

– Корабль, Корабль, я Разведчик! – вдруг слабо запищал динамик. – Как меня слышите?

– Я Корабль, – ответил Яковлев облегчённо, радостно вздохнув, – слышу и вижу вас плохо, но понимаю, – и, не уставным тоном, торопливо, – Федя, докладывай обстановку, мы все заждались вас!

На мониторе, в левой его части, не чётко, на смутном фоне каких-то кустарников и большого валуна, заросшего ржавым мхом, появилось улыбающееся лицо Фёдора Алексеева, командира разведгруппы. В правой части монитора виднелся карфлюг, стоящий на зелёной лужайке, целый и невредимый, хотя покрытый местами чёрными потёками. За ним – пейзаж, в котором смутно угадывались купы зелёных с розовыми цветочками кустарников на берегу озера.

Изображение было мутноватое, но Яковлев и люди в зале сразу поняли, что вот сейчас они все получили ответ на мучительный вопрос: воздухом этой планеты можно дышать! На планете есть жизнь, подобная земной, а это значит, что коллективной агонии не будет. Им всем судьба дала один шанс из миллиарда. И они его выиграли!

– Докладываю, Игорь Сергеевич! Ответ на главный вопрос: здешним воздухом дышать можно! Воздух здесь – мечта астматика. Мы дышим, и кушать не хочется. Шучу, конечно. На счёт покушать здесь просто. С нашим-то оружием подстрелить птичку килограммов на двадцать и поджарить шашлык – дело простое. Вот, полюбуйтесь, – он показал на импровизированный мангал, сложенный камнями с двумя прутиками и нанизанными на них кусочками мяса. – Да, мы уже ели местное мясо – сытно и вкусно. Вода здесь – бриллиант. Мы её уже пили. Но, есть проблема – планета занята. Аборигены агрессивны и разумны. Живут в земляных городках: кольцевая траншея с валом, на валу частокол с вышками и наблюдателями. Металлов пока не знают, но каменные орудия делают превосходно, филигранно! Примитивное земледелие, разводят скот. Все они разных рас, мы встретили три расы. Прямоходящие, две руки – две ноги, но не понятно, к какому классу их отнести – к млекопитающим или к ящерам. Воюют между племенами, каннибалы. Да-да, жрут трупы врагов. Есть кочевники на летающих зверях. Мы от этих кочевников уже получили, вот смотрите. – Алексеев показал на чёрные потёки на корпусе карфлюга, – сейчас скину вам видеофайлы с тем, что мы сняли. Всё рассмотрите и всё поймёте.

– Но, сами-то вы как?

– Да мы в норме. Вот посмотрите на них.

Алексеев взял видеокамеру и навёл объектив на своих сотоварищей-подчинённых. На мониторе появились ещё два разведчика. Это были белобрысый здоровяк Володя Щерба и долговязый студент-геолог Саша Маликов.

Щерба держал в одной руке прутик с нанизанными кусочками жареного мяса, другой он приветственно помахивал пассажирам, сидящим в кают-компании космического корабля. Он только что проглотил смачный кусочек шашлыка, и вообще, по выражению его лица, по его крепко сбитой, среднего роста фигуре, было понятно, что ему очень комфортно на этой неизведанной планете. Сам вид этого добродушного, широко улыбающегося здоровяка внушил пассажирам крепкую надежду на лучшее. На лицах появились улыбки, в глазах затеплились искорки оптимизма.

Саша Маликов, студент 5-го курса геологического факультета, тёмнорусый рослый парень держал в левой руке семиструнную гитару, а правой протягивал к объективу видеокамеры букет инопланетных цветов. Даже потерявшие надежду на спасение пассажиры восхитились роскошью этого букета. Цветы поражали великолепием, даже изображённые на экране ненадёжным радиосигналом.

– Девчёнки, это вам! – сказал он, улыбаясь своими синими глазами. – Здесь много такой красоты. – Он немного подождал, как будто давая возможность зрителям хорошенько рассмотреть букет, или может быть, умышленно выдержал паузу перед тем, как показать нечто, поражающее воображение. – А вот это я хочу показать мужикам.

Саша аккуратно зажал букет в левой подмышке, вытащил из-за спины каменный топор внушительного вида, насаженный на деревянное топорище.

– Вот смотрите, парни, такие томагавки и ещё дротики и просто камни местные жители метали в нас. Хорошо, что мы имеем крепкий карфлюг и силовое поле, иначе наша встреча не состоялась бы. Этот топор сделан из обсидиана, хорошо отшлифован и отверстие под топорище овальное. Вывод: местные ребята воинственные, умелые и неглупые.

– Это значит, что нам, мужики, придётся на этой планете воевать и пахать, – подытожил его мысль Кругляк, сидевший возле Яковлева, – иначе не выживем.

Элиза Хантер спросила на языке Эсперанто:

– Knaboj, ĉu vi ne timis tie? Je estas tiom danĝere! Kiel vi noktis? (Ребята, вам там не страшно? Ведь так опасно! Как вы ночевали?)

– Estis time, miss Ĥanter, sed ni fortikiĝas (Страшно, мисс Хантер, но мы крепимся), – ответил Алексеев тоже на Эсперанто (этим международным языком владеет любой землянин). – Nokte ĉi-tie bestetoj tian concerton aranĝis! Nu-u, ni estas sub forta kupolo, kaj ni havas la armilon. (Ночью здесь зверушки такой концерт устроили! Ну-у, мы под силовым куполом, да и оружие у нас есть).

Разведчикам была приятна забота и беспокойство о них от этой симпатичной и ещё не старой женщины. Её родным языком был английский, русский понимала плохо, поэтому она общалась на Эсперанто.

– А теперь, Александр Маликов исполнит для вас гитарную композицию «Шашлык на планете «Счастье!», сочинённую здесь и сейчас! – театрально провозгласил Маликов.

Он взял свою подругу семиструнную и забацал минут на пять такую великолепную импровизацию, какую ему раньше ни разу не удавалось создать. Хоть широкие рукава гракомба² немного мешали манипулировать струнами, он смог взять самые сложные аккорды левой рукой и не ошибиться, перебирая струны правой. Он прекрасно выразил свой восторг от обретения нового мира, оптимизм и веру в будущее. Зрители поняли его, и хоть видели они изображение не лучшего качества, искренне ему аплодировали. Его маленький концерт внёс ноту радости и надежды в общее унылое, минорное настроение.

– Давайте назовём нашу планету Счастье, – продолжал Маликов, – ведь это счастье, один шанс из миллиарда, что надпространство выбросило нас именно возле этой планеты. И ведь есть какая-то магическая связь в том, что наш корабль называется «Счастливец» и нам так повезло. Наша планета – Счастье, мы прибыли на «Счастливце», значит мы все, кто? – СЧАСТЛИВЧИКИ! Ура!

– Ура-а-а! Мы СЧАСТЛИВЦЫ! – первая закричала в ответ девушка Полина. Маликов начал нравиться ей. Она сияла своими карими глазами, каштановая причёска «апаш» разбросалась по плечам.

– Ур-р-а-а! – подхватила группа туристов молодыми голосами. Их радость подхватили остальные пассажиры. Напряжённые и хмурые лица разгладились, засияли, заулыбались. Радовались все, даже тётя Полины.

– Игорь Сергеевич, – обратился Алексеев к Яковлеву, – вы просмотрите видеофайлы все вместе. Обсудите всё хорошо. А в следующем сеансе связи, завтра, дадите нам решение. Может быть, нам перелететь на Северный континент и поискать подходящее местечко там? Здесь, на Срединном, так не спокойно! Возможно, на Северном нет аборигенов, и фауна не столь свирепа – здесь такие крокодилусы, о-о-о…. На всех зверей нам зарядов не хватит, купить здесь негде. А вот с разумными … ну не мочить же их, – хоть и каннибалы, но ведь разумные. Да и жара здесь нестерпимая.

– Хорошо, Федя. Вы, там, на рожон не лезьте. С аборигенами не связывайтесь, раз они такие воинственные. Мочить их, конечно, не надо, ведь мы же всё-таки цивилизованные. Через местные сутки следующий сеанс связи. Пока отдыхайте, продолжайте дальше исследовать здешние условия. Всё, до завтра!

Глава 2. Саша Маликов

1.

– Наивный ты, Сашок. Ну почему ты уверен, что я должна выйти за тебя? Парень ты не плохой, ну … да ты мне и сейчас нравишься, но, … – Элеонора красиво потянулась, привстала в кровати, опираясь на локоть, отпила из бокала, стоявшего на тумбочке, – ты пойми, Саша, ты студент, скоро станешь геологом. Я что, должна с тобой прозябать в экспедициях по чужим планетам? Или я должна ждать тебя великого путешественника (тон её речи стал саркастическим), вроде бы как при муже, но без мужа, вроде вдовы, что ли? А сколько тебе будут платить?

– Конечно, с тем «хмырём» из коммерческого факультета ты будешь иметь больше, чем с нищим геологом. Ему не будут платить, он будет наваривать. Ясно, хочешь, как сыр в масле … Но ведь как мы признавались друг другу …, забыла ты … – Саша сказал это как-то равнодушно, но всё-таки не без грусти. Ведь разрыв с Элеонорой он стал чувствовать уже месяца три назад и, возможно, свыкся с неизбежностью.

Элеонора – красавица-блондинка, старше Маликова лет на пять. Она влюбила в себя молодого наивного парня из провинции. Вместе они выглядели эффектной парой, что очень льстило ей. Когда яркая блондинка и тёмнорусый синеглазый стройный студент появлялись в ресторане, театре или просто шли по улице, окружающие невольно обращали на них внимание. Но, главное для неё было то, что её друг был явно моложе. Ах как это льстило женскому самолюбию! Подруги завидовали: «Парень у тебя такой молодой красавец!»

Познакомились они на какой-то студенческой тусовке года полтора назад. Роман начался бурно. Через год Александр сделал Элеоноре предложение, но она с ответом тянула, и с того момента наметилась холодность в их отношениях. Вначале Саша наивно не понимал перемены в чувствах подруги, но однажды заметил, проходя мимо кафедры экономики что возле неё крутится некий «хмырь» и Элеонора очень благосклонно с ним беседует, игриво покручивая на пальце длинную прядь своих роскошных золотистых волос. Он подошёл к беседующим, она смутилась, а «хмырь» высокомерно посмотрел на Александра, сказав: «Ну, пока», не спеша удалился. Потом Маликову рассказали, что «хмырь» учится на коммерческом, он мажорик – его папа какая-то шишка в министерстве.

Пытаясь всё-таки вернуть прежние тёплые отношения, надеясь, что какой-то общий интерес возродит угасающие чувства, Саша заговорил:

– Элла, сессию мы уже сдали. Давай махнём на Каболус на недельку. Это такая чудесная планета. Даже волшебная. Да, да. Мне рассказывали о ней знакомые курсанты-космопилоты. Там роскошная природа, там сами вырастают красивые замки и творятся всякие чудеса. Будем бродить среди скал, цветов, жарить шашлыки. Я закуплю хорошего вина. А потом мы с тобой вернёмся на Землю и …

– Саша, – она резко прервала его, – про твой Каболус я тоже слышала. Я не хочу туда. Ты романтик и путешественник по натуре, а я хочу крепкое семейное гнездо. Что там на Каболусе? Горы, джунгли? Я уже видела всё это. Такого добра и на Земле полно. Мне уже ближе к тридцати, Саша, – продолжала она уже спокойнее, – мне нужен надёжный муж, здоровые дети, просторный красивый дом. А что ты мне предлагаешь? Путешествия, экспедиции, романтику? Меня не интересует твоё увлечение ретромузыкой, а твои потуги с гитарой …, – она замешкалась, наверное, подбирая не очень обидное сравнение.

– Потуги тугоухого медведя, – припомнил Маликов её слова, сказанные дней пять тому назад. – Тебя раздражает моя игра на гитаре. – То, что он играл даже не на среднем уровне, Саша и сам осознавал.

Элеонора допила мелкими глотками вино из бокала. От действия алкоголя жёсткое выражение её лица разгладилось и сделалось умильно похотливым. Она обняла Александра:

– Ну давай ещё разочек на прощание, Саша, мой поэт несостоявшийся. – Она потянулась к нему губами, пахнущими вином. – И останемся друзьями.

– «Какая похотливая лицемерка! Какой же я дурень был влюблённый», – подумал Маликов.

Он освободился от её объятий (впрочем, она не особенно его удерживала), встал с кровати, начал одеваться и сказал:

– Поэт я тоже не ахти, согласен. А вот ты артистка природная. Я сказал бы лицемерка и лгунья. Друзьями мы не останемся, Элеонора. Прощай и не поминай лихом.

2.

Элеонора иногда подтрунивала над увлечениями своего парня. Маликов относился к её ироническим подколам терпимо, с юмором и старался вовлечь её в свои хобби. На его попытки раскрыть для неё всю прелесть мира ретромузыки она хохотала и говорила, что пиликанье Паганини на скрипке больше похоже на зудение комара, а рок, рэп и хеви-метал прошлых 20 и 21 веков – ужасная какофония.

Саша же был в восторге от «Каприччио 24» великого итальянца, а лучшим исполнителем этого шедевра он считал Валерия Долгина на электрогитаре. Он с восхищением смотрел видеозапись (https://www.youtube.com/watch?v=VtfTLZi6ZU0) из далёкого минулого – из 2013 года. В старой столице России, в концертном зале московского Кремля, музыкант в длинном плаще, чёрной повязке на голове виртуозно извлекал из струн звуки, волнующие душу, будоражащие разум, зовущие к великим свершениям. К каким великим свершениям, Маликов не смог бы объяснить. Но, эта музыка звала, внушала светлый оптимизм и веру в прекрасное будущее. Куда звала? Чёрт его знает куда, но звала, побуждала к освобождению от привычной рутины, и стремиться делать что-то значимое и великое для всего человечества. Какую-то всеобъемлющую глобальность выражали сочетания этих звуков. Казалось, что разрыв времени в двести лет между автором и исполнителем не существует. И как прекрасно она звучала сейчас, когда прошло уже лет триста после того, когда была озвучена с кремлёвской сцены. Этих людей уже нет, но как живёт их творение! Воистину, музыка вечна!

Как хотел Саша Маликов вот так же легко и просто перебирая струнами создавать такую же чудесную музыку! Однажды он приобрёл гитару и начал учиться играть. У него получалось, но так, обыденно, средненько, а может быть ниже среднего. Грустно было осознавать, что до виртуозного исполнения ещё очень далеко, а может быть недостижимо. Элеонора отпускала саркастические замечания по поводу его музыкальных упражнений, нежно называя: «Мой Паганини от слова «поганка», – или придумывала другие обидные эпитеты.

Вообще, она пыталась вести себя больше как старший товарищ, и только на людях прикидывалась нежно любящей девушкой. Наедине с Маликовым, своим парнем, она всегда стремилась к доминированию, что нередко приводило к размолвкам, незначительным, но ссорам – ну, что не бывает между влюблёнными.

Не без сарказма она высказывалась и о его попытках сочинять стихи. Ещё в детстве Саша пытался писать. Стихи получались у него корявыми, не в рифму и без всякого смысла. Правда, один детский стишок у него получился довольно сносный.

Солнце вышло из-за туч

Выше леса, выше круч.

Птицы просыпаются,

Песней заливаются.

Нежное детство осталось в прошлом и сделалось неуловимым и прекрасным как радуга. В юности хотелось чего-то грандиозного и красивого. Возникало стремление достигнуть высот, вершин, гор, покорять планеты, совершить что-то великое, хотя конкретно он не мог выразить словами что именно хочет совершить. От этих духовных исканий неоперившегося юнца, вероятно, и возникла мечта стать геологом. Собственно, геология как наука юного Маликова не особенно интересовала, хотя потом, в университете, он с удовольствием и интересом её изучал. Его больше влекло в профессии геолога возможность путешествовать по разным планетам, горам, джунглям, открывать неведомое, достигать что-то далёкое. И вот, пребывая в таком душевном состоянии он сочинил стих о мечтателе, стремящемся к неведомым вершинам.

Смотрите, по белой пустыне, неровно,

Цепочка следов пробирается вверх.

То к снежной вершине продрогший и голоден

Карабкался Человек.

Он шёл, утопая в сугробах по плечи,

Он падал на камни, но путь продолжал.

И днём и в ночи полыхал он мечтою,

Не мог загасить в своём сердце пожар.

– Скажи, Человече, зачем тебе горы?

Спускайся в долину и с нами живи.

Здесь жаркое солнце, здесь райские птицы,

Вино молодое здесь льётся рекой.

Ведь девушек ласки приятней метелей,

Пойдём, Человече, со мной!

– Послушай, Прохожий, в долине живёшь ты,

В долине умрёшь, – Человек отвечал. —

Что толку, что пьёшь ты вино бурдюками,

Ты всю свою жизнь проведёшь за пирами.

И внуки твои позабудут тебя,

Лишь только возьмёт твоё тело земля.

Или вот ещё такой опус Саши Маликова:

Мечтаем мы о звёздах, о любви,

Предела нет мечтам.

Вопрос лишь в том: а сбудутся ль они?

Судьба в пути преград расставила не мало.