Птицелов же катался как сыр в масле: ему было пожаловано следующее звание в иерархии. И все рядовые монахи кланялись ему издалека, поскольку милости, которыми осыпал его Магистр, были слишком очевидны. И ничего, что новоявленный советник Магистра и почти святой не знал ни одной молитвы, скоро все убедились в его злопамятстве и мстительности. И сразу притихли. Птицелов же быстро привык просыпаться на шёлковых простынях в компании послушных грудастых монашек-Кошек, питаться деликатесами и воображать о себе всё, что он только хотел.

Но однажды, через три дня его призвал Магистр. Вечером. Срочно.

– О чём он пронюхал? – гадал новоявленный «советник».

У вора заныло под ложечкой, и он потянулся в покои Магистра, потирая лоб и лихорадочно перебирая свои недавние грешки, грехи и святотатства. Их было как-то не по справедливости много, и Птицелов входил, а вернее почти вползал в пятикомнатную «аскетическую» келью Магистра, уже помирая со страха. И кляня себя за разврат, совращение, богохульство, пьянство, наркоманию, наушничество, воровство и многое другое, что ещё можно было списать хоть как-то на других….

Из коридора он заставил заглянуть в окно воробья: в покоях находились только Магистр и Красавчик. Отсутствие палача несколько успокоило вора:

– Уже как-то полегче!

Он с порога загнусавил, ударяя лбом об пол в раболепном земном поклоне:

– Меня оболгали завистники, ваше Святейшество! Да они сами…

Магистр комфортно восседал на резном троне Владыки церкви, обложенный подушками и парой бутылок с красным вином. Вытерев рот, он отмахнулся, досадно нахмурившись:

– Это ты об украденном со столовой серебре, взятках, наркотиках, кутежах и толпе соблазнённых девушек и мальчиков?

Птицелов едва не помер от страха, застыв в ожидании справедливой кары.

«Если сейчас пронесёт, клянусь стать сразу святым вегетарианцем! Мать Кошка, ну что тебе стоит совершить такое малюсенькое чудо для твоего верного почитателя?»

Магистр стукнул кулаком по подлокотнику, и вор подскочил от неожиданного раската гнева:

– Да чёрт с ними! У нас дела поважнее: глава Небесного храма продолжает свои гнусные и безосновательные нападки. Он грозится расследованиями! Ему, видишь ли, кажется странной эти истории: с двумя пропавшими монахами-смутьянами и сундуком неприкосновенного запаса нашей церкви!.. Да и не пятидесятикилограммовым, как он утверждает, а килограмм этак сорок всего-навсего… сам поднимал… То есть я и в глаза его видеть не видел! Никогда!

В праведном возмущении Магистр отхлебнул вина из хрустального бокала и продолжил:

– Так вот, завтра у него будет юбилей – подонку стукнет восемьдесят лет. Даже смерть обходит его стороной. Я… то есть мы… принял решение ему немного испортить праздничное настроение. И вот тут-то у тебя есть реальный шанс загладить все свои грешки и грехи!

Птицелов сразу воспрянул духом, выпрямился, расправил грудь и независимо скрестил руки на груди. Даже сплюнул на пол от избытка чувств.

– Завтра к вечеру будь готов к секретной операции. Сегодня никаких непотребств!

– Лады, будь спок, – небрежно кивнул ему вполне успокоенный вор и разболтанной походкой направился к двери.

– Постой-ка на минутку, пожалуйста, дорогой брат! – остановил его подозрительно вежливый тон голоса Магистра.

– Чего ещё надо? – недовольно повернулся Птицелов.

Из теней у трона выступил Красавчик и как бы невзначай отвернул край плаща, где висел злополучный чёрный-белый ножик Демона. У Птицелова тут же страшно зачесалась едва зажившая раненая рука и прошиб холодный пот.

Магистр совсем задушевным отеческим тоном продолжил:

– А теперь, брат, будь добр, вернись, – загремел под сводом голос Магистра, усиленный магией. – И вылижи языком свой плевок! А заодно и метр вокруг него! Живо!

Магистр стоял у окна и размышлял, собирая воедино всю уникальную, исключительную историю империи Рая. Так он пытался найти слабое место, куда можно вклиниться и побыстрее стать богатым и могущественным – вполне естественное, как он был уверен, желание для весьма знающего, умного и очень, очень одарённого человека. Ведь его, якобы «всенародно избранного», в любой день могла призвать к ответу за содеянные преступления и сомнительные исчезновения, удобные только для него, могущественная Инквизиция.

«И если присмотреться повнимательней, то становилось ясно, как белый день, что могущество Империи покоилось не на огромной армии. Смешно сказать, костяк армии состоял из столичной элитной гвардии, всего-то около пяти тысяч кавалерии. Мизер! Эти императорские любимцы, закованные в сталь, ну очень тяжёлые рыцари, обвешанные оружием и оберегами, конечно, были мастерами боя. Несравненными, непоколебимыми и неподкупными бойцами. Но их все-то пять тысяч! Ну, плюс несколько тысяч толстых солдат городской Стражи, да ещё гуляки-матросы и изнеженный десант немногочисленного морского флота, тысяча-другая пограничников на пяти Заставах и патрульных на шляхе. Итого – в лучшем случае семь-десять тысяч солдат, из которых только гвардия да пограничники чего-то стоили в случае серьёзной битвы. Да у любого соседнего королевства численность только элитных войск начиналась с пятизначных цифр!»

Магистр, как все люди при власти в империи Рая, понимал, что весь фокус в том, что составляло ядро и смысл «Рая». Это в центре столицы над дворцовой площадью медленно вращался на высоте метров двадцати многотонный Парящий замок. На грубом каменном диске диаметром метров сто, был надстроен небольшой красивейший ажурный замок. Он блистал белым и жёлтым: мрамором, золотом, а кое-где и россыпью драгоценных камней. Там обитал сам Император Рая и несколько десятков слуг, которым никогда не было суждено спуститься на землю живыми. Тот самый Император, о котором объявлялось важным послам: «Вечный, Всеблагой, Наисправедливейший и…» т. д. и т. п.

«Вечный» – потому, видимо, что никто не мог засвидетельствовать смерть человека, сидящего в маске феникса и никогда не спускавшегося (якобы) на грешную землю смертных подданных. Император никогда не произносил больше одной фразы с высоты своего огромного трона, выточенного их кристалла горного хрусталя, хотя порой и появлялся на балконе, снисходя до смертных, толпившихся внизу.

«Всеблагой» – вот что было главным! – ведь именно он владел единственным и неповторимым великим чудом Империи – струёй тонкого чёрного маслянистого ручейка, струившегося откуда-то из недр Парящего замка и вытекающего вниз, в небольшой пруд. Тот, кто касался его с молитвой сплетения Долголетия и выпивал стакан жидкости, вскоре получал облегчение от всех известных и ещё не известных болезней. Конечно, он не излечивался, но пока хотя бы раз в месяц касался вод этого ручья или пруда Рая и пил из него, он не страдал от болей, память прояснялась, морщины разглаживались, и он начинал жить полной жизнью, позволяя себе всевозможные излишества. Он при жизни уже был в раю! Но это стоило немало золота каждый год, и по закону Империи Рая только сто семейств имело право жить внутри высокого кольца стен садов Рая непосредственно в близости от Парящего замка. Остальные выстраивались в длинную очередь и только за золото могли прикоснуться к священному ручью, получая гарантированное исцеление. Маслянистая жидкость бережно собиралась в бутылки и продавалась на вес золота, хоть и хранилась всего несколько месяцев. Так же процветал и бизнес подделок, конечно.

Когда-то, уже давно, как гласила помпезная официальная история, одна из сильнейших северных орд, Тартария, вооружённая дубинами и одетая в шкуры решила захватить Парящий замок и струящуюся оттуда благодать Рая. Сказано – сделано. Потоп пещерных выходцев из Тартара мощной волной захлестнул империю Рая. Они победили своим количеством и дикостью: сокрушили стены и разогнали воинство. И когда степняки ринулись на последний штурм, белоснежный замок вдруг в последний момент преспокойно поднялся вверх и величаво улетел в сторону океана! И затерялся среди безбрежных просторов волн и россыпи дальних островов. Завоевателям пришлось довольствоваться грабежом окрестных городов. Тем временем, лишённые райского источника остальные государства объединились, забыв на время про все склоки и междоусобицу, и стёрли северных варваров с их дубинами и каменными топорами с лица земли. Только после этого ратного подвига и многочисленных просьб Парящий замок вернулся, поскольку престарелые императоры, цари, шахи, короли, махараджи начали болеть и умирать без регулярного приёма бальзама Рая катастрофически быстро. Они за свой счёт построили три кольца стен, одно выше и толще другого. Тут же появился орден «Ночных волков» – рыцарей, закованных в сталь и непобедимых в бою. И, конечно, возник орден вездесущей Инквизиции, как правая, карающая рука Императора. Союз победителей получил право занять под свои особняки лучшие места в садах Рая и пользоваться одним стаканом нектара в день бесплатно. Почти бесплатно, если быть точными: если не считать гор приношений перед троном Императора Рая по всем праздникам.