Пролог

Предупреждение!

Книга содержит материалы, предназначенные для читателей старше 18 лет: сцены массовых казней, подробные описания пыток, картины социальной несправедливости и множество схожих эпизодов насильственной направленности.

Рекомендуется проявлять осторожность, особенно людям, чувствительным к упомянутым темам.

Пролог

В воздухе царило напряжение. Казалось, мир замер: замолчал бушующий последние дни ветер, развеялись тучи, стихла гроза. На небосводе, освещаемом тремя спутниками, сквозь облака проглядывали хвосты далёких комет и переплетения чужих галактик.

– Во славу Великой Матери! Казнить!

Послышался шелест сотен тысяч вынимаемых клинков. Отточенным движением острия вонзились в шеи безвольных жертв. Агонизирующие тела рухнули на Красную площадь. Звуки бряцающих кандалов слились в один протяжный звон. Эхом проносились затихающие стоны умирающих.

– Напоить капище!

Ножи перерезали глотки. Полилась кровь. Красные фонтаны ручьями стекали по трубам, ведущим к резервуарам. Миллионы литров должны были заставить Великую Матерь откликнуться на зов.

И она явилась.

Над главной цитаделью возникла двадцатиметровая фигура маленькой девочки. Все воины упали, касаясь лбами пропитанной кровью земли, и только Всевластитель клана сохранил достоинство, вставая на одно колено. В его руках виднелись артефакты власти: божественный скипетр и держава.

– Ты принес мне великий дар, Российский Патриарх! – раздался над площадью девичий голос. – Ты звал меня, и я пришла. Но помни: ты можешь призвать меня лишь единожды. Вы не ведете крупных войн, ваш клан богат и влиятелен, ваши земли полны корма. Что же заставило тебя совершить сей поступок?

– Мой сын… Он умирает…

Фигура уменьшилась. Она неспешно парила, приближаясь к лежащему на постаменте телу. Великая Матерь взглянула в лицо молодого наследника:

– Он ведь совсем юн! – она погладила юношу по исхудалой щеке. – Что же с ним случилось?

– Проклятие. Страшное проклятие. Он не может питаться. Его организм больше не принимает чужую кровь. С его смертью род Российского клана прервется. Пройдет несколько десятков лет, и враги прознают про это. На моих территориях начнется смута и междоусобица. Герцоги попытаются захватить трон. Начнутся вторжения в наши земли. Войны захлестнут все границы. Без наследника наш клан не сможет выстоять. Тиамат, помоги нам! – Патриарх рухнул на колени. – Излечи моего сына!

Великая Матерь притронулась руками к голове наследника и закрыла глаза.

Проносились секунды, шли минуты, тянулись часы. Никто на площади не поднимал взгляд, никто не вставал, никто не говорил.

– Его дух уже в моих чертогах, – сказала Тиамат через двое суток. – Он счастлив. Он гуляет по берегам Темного океана и наслаждается видом бушующих волн. Он просил передать, что больше не вернется в ваш мир. И он очень любит тебя. Ты зря призвал меня, Российский Патриарх. Я не могу помочь. Пройдет год-другой, и его пустая оболочка умрёт. Сколько ему было? Он совсем юный.

– Восемьдесят три, – тело Всевластителя болело. Он так же продолжал покорно стоять на коленях, не выказывая признаков слабости или усталости. – Великая Матерь, можно сохранить хотя бы оболочку? Возможно ли будет поместить чужой дух в его тело?

Время снова потянулось: Тиамат размышляла. День дважды успел смениться ночью. На третьи сутки она дала ответ:

– Это возможно, Российский Патриарх. Но мир всегда требует платы. Я не могу поместить в тело этого прекрасного юноши дух другого бессмертного.

– А смертного? – ухватился Всевластитель.

– Это возможно, – повторила Великая Матерь. – Но люди в нашем мире не живут долго. Они быстро стареют. Их время ограничено. Мало кто доживает до шестидесяти лет. А дух должен соответствовать возрасту тела.

– В нашем мире? – переспросил глава клана. – А в других мирах? – в глазах вспыхнула надежда.

– В других мирах есть подобные особи. Но я напоминаю: мир всегда требует платы. Оболочка твоего сына исчезнет. Она переместится в неизвестное место. Внешность изменится. А дух… Дух будет помнить только то, что знал в своем прошлом мире. И наш мир будет для него чужим. Каков же будет твой ответ, Российский патриарх?

– Спаси оболочку наследника клана, Великая Матерь!

Над Красной площадью раздался девичий смех. Тиамат, унося тело юноши, растворилась в яркой вспышке.

Глава 1. Смех до добра не доводит

Мне навстречу шел петух. Самый натуральный. Желтая футболка, красные джинсы, зеленая кепка. Из последней пробивались длинные крашеные волосы. В ушах воткнуты затычки. Он пялился в гаджет и ничего не замечал вокруг себя. Петух, как и положено сей важной и гордой птице, раскачивал головой. Его тупая рожа тянула какие-то куплеты на пендосовском языке. Ну что за потерянное поколение? Из-за таких дебилов наша страна и разваливается! Если бы во времена Афганской войны у противника были такие бойцы, то для зачистки всех моджахедов мне хватило бы одного полка.

Во рту появился неприятный привкус, будто семеро котят нагадили и забыли закопать дела своих праведных трудов. Я сплюнул. Невовремя возникший порыв ветра подхватил слюну и понес её к этому несуразному подобию на мужика. На разноцветных кроссовках остался мокрый след.

– Эй, дед, мля, да ты совсем охренел, что ли?! – крикнул мне парень.

Петух набычился, расставил пошире тонкие руки и задрал подбородок. Его хлипкая белесая бороденка светилась на солнце. Мерзость какая! Ну не растет у тебя борода. Ну бывает… У меня у самого она полезла далеко не сразу. Так зачем ходить с такой и позориться? Сбрил бы её, на бокс записался, с железом повозился и стал бы нормальным парнем. Ну ещё можно волосы подстричь, а то, как девка на выданье… И одежду нормальную купить. Или хотя бы заплатку на джинсы пришить, а то ходит в какой-то рванине. И превратился бы в мужика. Хотя бы внешне…

Ну джинсы у него… Мало того, что рваные, так ещё и обтягивающие. И открытые щиколотки видны. Кто вообще ходит в кроссовках без носков? Что за мода?..

Я сделал шаг навстречу. Клянусь, я его даже пальцем не тронул, но он свалился на задницу и поднял на меня рыбий взгляд. Лицо обиженное, губы что-то шепчут, бровки трясутся. Фу, блин! Гадость! Что я там говорил про Афган и полк? Да мне бы батальона одного хватило. Или роты. Даже если эта рота состояла бы из желторотиков, которые пороха не нюхали. Главное – чтобы желторотики были из старого поколения, а не из этих.

Во рту снова появился неприятный привкус. Тааак. Ветер западный. Метров семь в секунду. Вроде не должно попасть на это несуразное недоразумение. Я сплюнул. Слюна прошла мимо. А мозги-то ещё работают! Хе-хе.

– Да как вы смеете! – завопил женский голос. – Это мой сын.

А вот и наседка петуха подбежала. Ну тут сразу видно, что девка-то боевая. Из наших! Такие скоро вымрут. Но пока они живы, моей стране ничего не грозит.

– А ты встань! – сказала она повелительным тоном. Сынуля поднялся, а её колючий взгляд уставился на меня. – И зачем вы моего сына ударили?

– Дочка, ты ослепла, что ли? Или мозг давит? – перешел я в наступление. С такими только так и надо. Да я в её возрасте и представить не мог, чтобы на взрослого и незнакомого человека просто так накричать. – Че орешь на меня? Отвечать!

Хотя нет, переоценил я её. Теперь-то оно понятно, откуда у сыночка взялся рыбий взгляд. Ну точь-в-точь как у матери. И что такое? Не привыкла, когда с тобой в твоей же манере разговаривают? Эх, дочка, ремня отцовского ты давно не получала.

– Ему всего девятнадцать лет, – ляпнула невпопад женщина.

Меня бабушка еще во время блокады Ленинграда учила, что иногда стоит признавать свои ошибки. Если ты понимаешь, что не прав, то признай это и исправься. И сейчас я понял, что не прав. Блаженный ведь он. Вон как улыбается! Я поделился своим предположением, но в ответ услышал кудахтанье:

– Сами вы дебил! Он у меня умный! В университете учится! На бюджете! Юрист и гордость России! За такими, как он, будущее всей нации!

Я заржал. От всей души заржал! Хохот пробивался изнутри, глаза заслезились, в груди не хватало воздуха. Я пытался успокоиться, но не получалось. Вот уж насмешила!

– Гордость России?! Вот это?! – я указал пальцем на ряженого парня. Смех так и продолжал оглашать округу. – Будущее нации? Да если это наше будущее, то можно хоть сейчас в гроб ложиться.

Уж не знаю, последние слова повлияли иль преклонный возраст, но мне стало трудно дышать. Сердце кольнуло, в глазах появилась муть, и я завалился на землю.

Я не испугался. Детство с фашистами под боком, потери родных и близких, постоянные военные конфликты, служба в КГБ – всё это заставило позабыть о таком чувстве, как страх. Нет, конечно, немного лукавлю. Было у меня волнение и во время родов – царство ей небесное – жены; и когда в девяностых ко мне в квартиру вломились – царство им небесное – братки, а я с внуком сидел; и когда… А, нет. На этом всё. Больше-то и вспомнить нечего. Атрофировалось (вон оно какое я слово знаю!) у меня чувство страха, так что сейчас его тоже не было.

Я уходил с чистой душой. Двум моим сыновьям я давно оставил мебельный бизнес. Надеюсь, что эти остолопы не перегрызутся между собой. Хотя не должны – правильно их воспитал. Настоящие мужики! И при этом поднимались по службе с самого низа. Я не помогал им, так что они всего добились сами. Внукам и правнукам открыл счета в банке (пущай помянут любимого дедулю добрым словом). Бойцов для защиты Родины подготовил. Газ выключил, свет погасил, утюг… Вот насчет утюга не уверен. Эх, дырявая моя память! Умирать пока что рано. Так, собрался! Глубокий вдох… И выдох… Вдох… И выдох…

Я успокоился и открыл глаза. Передо мной нависло лицо петуха. Я снова заржал. Да он ещё и ноздрю себе проколол! Ну прям как корова, чесслово!

В груди ощущалось давление, воздуха не хватало, а зрение заволокло серой дымкой. Сердце стукнуло в последний раз и навсегда остановилось.

Я умер. Умер под звуки собственного хохота. Достойная смерть! Хотя с утюгом ничего не понятно. А вдруг действительно забыл выключить? Тьфу ты… Так давеча же сломался он. Эх, память-то ни к черту!

А следом произошла странная вещь. Я очутился в каком-то мрачном зале, заставленном саркофагами. Что это за место-то такое? Чистилище? Сейчас меня будут судить и определять, куда я попаду: в рай или в ад? Хотя чего тут думать? С теми грехами, что у меня за душой, не светит мне рая. Не бывают чистых КГБшных ликвидаторов. И бывших тоже.

Самочувствие было превосходным. Поясница и колени перестали ныть. Да и дышать стало проще. А глаза! Я только сейчас понял, что всё прекрасно вижу, будто мне снова двенадцать лет.

Передо мной на двухметровом постаменте возлежало мумифицированное тело, а у его изголовья стояла нагая девочка. Совсем молоденькая. Даже груди не начали вырисовываться. Нескладная, худая, с детским лицом и длинными локонами. Мамка, поди, пару часов потратила, чтобы заплести такие.

– Внучка, ты срам свой хоть бы прикрыла, – сказал я. – Негоже девице молодой щеголять в чем мать родила. Вот, возьми, – я попытался скинуть куртку, но понял, что она, как и вся остальная одежда, исчезла.

– Нет, Пётр Ильич, – ответила девочка. – Не было у меня матери. Я сама – Мать.

Слова показались странными. Детородного возраста она точно не достигла – слишком уж маленькая. И что-то в её фигурке казалось мне неестественным. Какая-то деталь ускользала. А потом я понял: «Пупок. У неё нет пупка! Совсем! Куда же он делся? Его зашили, что ли? Современные хирурги и не на такое способны! Видывал я как-то диво-дивное. В интернетах показывали бабу с тремя сиськами…»

– Ты прав, Пётр Ильич. Нет у меня пупка, – прочитала мысли девочка. – А про хирургов я ничего не знаю. В моем мире нет такого клана.

Она посмотрела на меня и улыбнулась. Зубы её заострились, глаза засветились красным цветом, тело покрылось чешуёй, а из копчика вылез трехметровый хвост. Образ довершили распахнутые кожаные крылья и огромные рога. Девочка воспарила и произнесла:

– Я Великая Мать, Первостихийная, Первоосновная и Первородная. Могучая владычица Мертвого океана, повелительница Темных земель, Хозяйка Запретной юдоли…

– Имя-то есть у тебя? – перебил я её. Тоже мне, королевишна нашлась. Ну до чего же современные технологии дошли! Выглядит как настоящая. И как она так быстро переоделась? Нет, я, конечно, и не такое видел в цирке, но всё равно впечатлен! И веревок, за которые она подвешена, ведь не видно. Ну и ушлые же иллюзионисты пошли!

– Это не иллюзия, – вклинились в мою голову мысли. – Я – богиня Тиамат. Пресветлая и Лучезарная, разрушительница оков плоти и…

– Да понял я. Самая-самая во всем. Успокойся уже! – приказал я.

Вот ведь пигалица малолетняя! Разрушительница оков… Знавал я одну разрушительницу такую – по телевизору видел. Только у неё драконы были. И то была очень ладная девка! А эта – сама как дракониха: такая же страхолюдная. Я, кстати, с правнучкой смотрел как-то мультик (хороший, хоть и пендосовский) про большого и доброго зеленого великана. Так у него друг был – осёл. Не в том смысле, что он был тупой, как петух (гордость нации. Тьфу, блин!), а именно животное такое. Вьючное. Так у осла того любовь случилась. Как раз с драконихой. И осёл этот смог как-то потоптать её. Ну вот смотрю сейчас на эту Пресветлую и Лучезарную и понимаю, что я бы лучше с драконихой бы того… это самое… а не с ней.

Разгневанная Тиамат подлетела ближе. Её хвост обвил мою шею. Тело оторвалось от земли.

– Не зазнавайся, смертный! Ещё одно слово и…

Договорить я ей не дал. Вот с детства не люблю, когда меня поднимают. Когда не стою на твердых ногах, начинаю чувствовать себя неуверенно. И смерть меня не изменила.

Я ведь уже говорил, что современные врачи творят чудеса? Помню, во времена первой чеченской нас выбросили в поле, и у меня разболелись зубы. Серьезно так разболелись. Щека своим видом стала яблоко напоминать: такая же зеленая и раздувшаяся. Наш хирург тогда удалил мне зуб. Про обезболивающие речи не шло. Меня держали двое санитаров, а этот изверг дергал. Ощущение непередаваемые, но я ему благодарен. Хороший был мужик. Жаль, шальную пулю умудрился поймать. Так вот. Через двадцать лет десна снова распухла. Я в клинику пошел и заменил все зубы. Вообще все. Верите-нет, но никакой боли не было. Вообще! Вот это настоящее чудо!

Я вгрызся в склизкий хвост. В мой нос самым бесцеремонным образом ворвались ароматы тухлых яиц, перезревших фруктов и прогнившей рыбы.

– Да как ты смеешь?! – завопила Тиамат, интонациями напоминая мне мамку-наседку.

Я отодрал кусок плоти. На мои губы попала какая-то синяя жидкость, а после меня накрыло бесконечное блаженство. Где-то глубоко в душе я чувствовал, что меня раз за разом бьют о потолок и стены, но мне было всё равно. Разбушевавшаяся богиня кричала, грозила смертными муками и кудахтала что-то ещё, но слов разобрать я уже не смог. А жаль. Сдается мне, услышь я, что она говорила, и жизнь моя сложилась бы иначе, а теперь… Да смысл теперь жалеть?

Через полчаса богиня успокоилась, а я, так и не прийдя в норму, лежал и улыбался. Эйфория!

Тиамат что-то вещала. Она упоминала про какие-то другие реальности. Что-то рассказывала про параллельные миры. Делилась знаниями о мироустройстве и ставила какие-то цели. Я лишь блаженно кивал.

– Ты точно всё усвоил? – спросила она. – Найди Российского Патриарха и вступи в титул наследника клана.

– Ммм, – многозначительно промычал я.

– Что? – она нагнулась ко мне и подставила острое ухо.

– Внученька, ты бы одежду себе купила, – смог выдавить я. – Срам прикрой. Стыдно же! – это последнее, что я сказал, прежде чем провалился в глубокую дрёму.

***

Великая Матерь смотрела на дерзкого человека. В его словах и поведении не было ни малейшей доли почтительности. Он – ничтожный червь, который и ногтя на её пальце не стоит, – осмелился укусить её. Её – могучую богиню.

Но связность мыслей, манера держаться, покровительственный тон – всё выдавало в нем истинного дворянина. Вот только вытащила она его из другого мира. Из мира, где на небосводе проглядывал всего один спутник. Из мира, где здания для челяди касались небес. Из мира, где по улицам сновали самодвижущиеся повозки, а Красную площадь можно было пересечь за считанные минуты.

– Что за дивное место! – восхитилась Тиамат. – А вдруг и кровь у вас другая?

Пётр Ильич не ответил. Он спал, завалившись на бок. Из повисшей щеки тянулась слюна, рука лежала под головой, а задранное колено слегка подрагивало в такт доброму сну.

– Когда ты спишь, ты похож на челядь, – сказала Великая Матерь. Её клыки удлинились. Она вонзила их в обнаженную шею и тут же отпрянула. – Что? Как это возможно? Ты, значит, вкусил моей плоти?! – завопила она. – Первая кровь, которая попала на тебя, оказалась моей! Если бы не дар Патриарха и если бы не его просьба, я бы отправила тебя бродить по бесконечным тоннелям подземного царства. Ты бы гнил заживо, не имея возможности умереть. Ты бы…

Сыпались сотни проклятий, грозящих всевозможными карами. Но человек спокойно спал и не слышал слов богини.

– Я проклинаю тебя, – прошипела Тиамат. – На твоем теле не будет ничьих печатей, – её руки засветились. На предплечье новорожденного дворянина стерлись все метки. – Ты будешь отребьем в моем мире. Ты не найдешь поддержки ни у одного рода. Для своего клана ты будешь чужаком. И твоя внешность изменится так, что Российский Патриарх не сможет тебя найти. Ты перестанешь быть бессмертным, – Великая Матерь хлопнула в ладони, разрывая незримый узел, который позволял её детям возрождаться. – Чужая кровь будет восстанавливать твои силы, но жизнь у тебя будет только одна. А после смерти ты попадешь в мои чертоги. И там я буду пытать тебя до конца существования мира. Одиночество и страдания – вот что тебя ждет, человек. Отныне и впредь! Пусть будет так!