Всё нормально

Проглотила книгу буквально за пару дней. Очень лёгкий язык с искромётным юмором, который позволяет читать на одном дыхании.
⠀
По сути, это книга-автобиография Сергея, выросшего в 70-80 годах в Ленинграде. Мне, как ребёнку конца 90-х, было крайне интересно читать о том, какой порядок действий соблюдался при покупке сливочного масла, сколько стоили джинсы, насколько ценной была жвачка с картинкой на обёртке и чем опасно было хранение книг Солженицына в домашней библиотеке.
⠀
Более того — как гласит рецензия, автор старался создать книгу, позволяющую понимать своих мам и бабушек лучше. И ведь действительно — благодаря ей становится чуть ближе трепетное отношение бабушек к старым книгам в тканевых переплётах, чешскому стеклу и бананам.
⠀
Сергей Гречишкин не претендует на то, что советское детство было у всех одинаковым. Но он приоткрывает завесу ушедшей эпохи, о которой мы знаем не так уж и много (учитывая, что доподлинно верную советскую историю днём с огнём не сыщешь). И это прекрасно. В конце концов, он описал своё детство так, как помнит его сам. И я сердечно признательна за доверие прочесть эту книгу. Мой год начался именно с неё, и это чудесное начало.
⠀
Из интересного: книга сначала вышла в американском издательстве на английском языке, и по просьбам русскоязычных читателей была переведена и издана в России.
⠀
Из непонятного: книга на английском стоит меньше, чем на русском (о эти загадочные ценообразования). Но язык не перегружен терминами, поэтому, думаю, её можно смело брать на Амазоне на английском, чтобы практиковать чтение. Сама думаю это сделать ️

В природе не было и намёка на яркие краски, способные порадовать глаз.

А в книге — ни одной страницы, радующей душу. Как ваты наелась. Казалось бы, беспроигрышный вариант: воспоминания о детстве. Пусть даже о детстве в СССР времен застоя. В предисловии автор говорит, что написал книгу для своих детей, и я легко представляю себе его посыл: смотрите, дети, из какого говна я выбрался, учитесь!

Его оценки справедливы:

Советский Союз всегда оправдывал свою перманентную нищету и разруху тем, что в настоящий момент он находится на пути к коммунизму: странно ожидать, что всё будет в чистоте, порядке и достатке во время такого эпохального перехода. Миллионы советских граждан рождались, вырастали, работали, рожали детей и умирали под гигантским воображаемым объявлением: «Ведутся строительные работы. Простите за неудобства».

Вот только мне в аннотации обещали воспоминания детства а не ликбез по позднему совку и перестройке для школоты. Каждая глава посвящена какому-то аспекту жизни в СССР (магазины, развлечения, секс...) и строится по одному шаблону: зачин «из личного» (например, «я любил ходить на почту»), а потом без перехода нудное: в СССР телеграммы были аналогом имейлов и стоили три копейки за слово, можно было отправлять бандероли, а можно — посылки, которые складывали в фанерные ящики... Почему любил ходить на почту? Были какие-то яркие эпизоды? Что запомнилось? Да ничего, отсылка к детству — всего лишь повод вывалить очередной кусок (очень базовой) информации. Даже фотографии по большей части не из семейного альбома, а изображения каких-то посторонних людей, толпящихся перед пустыми прилавками.

Когда личное все же отвоевывает немного места, текст интереснее не становится. Несмотря на топографическую точность и узнаваемые детали быта, он психологически мало достоверен — слишком много автор добавляет своего взрослого послезнания:

Мои воспоминания того времени сливаются в сплошное ощущение вневременной тоски. Но после того, как я попробовал жевательную резинку, к нему стало подмешиваться новое чувство – зависть к детям из дальних стран: там могли жевать такую резинку каждый день.

Здесь Сереже четыре года. Ну да, конечно.

А вот когда его бабушка заказывала в кафе не чай, а кофе, она это делала не просто так, а «как бы ритуально подчёркивая свою этническую и культурную «несоветскость».

И такая дребедень на триста страниц. Смесь тривиальных «дум» и описаний беспросветного «былого» с фирменным бумерским стебом, который выдается за искрометный юмор (авторский стиль — та еще отрада, гладкописная poshlost как она есть). С другой стороны, да и ради бога. Книжка безвредная и, если отбросить мои стилистические претензии, по части фактологии почти не врет — некоторые рецензенты прямо-таки страстно рекомендуют ее как источник знаний и прививку от советофилии. Возможно, мое отторжение вызвано тем, что я прочитала ее сразу после воспоминаний Мещерякова: он СССР тоже не щадит, и зарисовки у него не менее кафкианские, но там и масштаб личности другой, и качество текста несравнимо выше. На таком контрасте «Все нормально» смотрится на редкость убого.

И почему-то постоянно вспоминалось:

Walter Sobchak: Am I wrong?
The Dude: No you're not wrong.
Walter Sobchak: Am I wrong?
The Dude: You're not wrong, Walter. You're just an asshole.
Walter Sobchak: All right then.

Не являюсь и никогда не являлась противником «советчины», язык не поворачивается назвать тот отрезок времени обидным словом «совок», не буду объяснять свою позицию здесь, если вдруг интересно – могу накатать в личку.

А сейчас об истории: она про мальчика, который родился в Ленинграде в самом начале семидесятых. Мальчик уже давно дядя, и Ленинград уже давно Санкт-Петербург, и дядя живет за тридевять земель, а воспоминаний полон короб. И, что самое интересное, взросление его описано таким образом, что ты хохочешь всю книгу, и не потому, что он высмеивает народ, страну или людской обиход, а потому что их детство было другим, наше уже разительно отличается, а нынешние дети и вовсе не воспримут за правду все то, о чем там написано.
«Нехватка всего подряд сопровождала гражданина СССР на пути от колыбели до могилы. Слово «дефицит» было одним из главных в лексиконе советского человека.»
Это трогательная история ныне несуществующей страны. Страны, где были автоматы с лимонадами, с одним для всех гранёным стаканом, бесплатные детские лагеря, ясли, где поездка в страны СНГ не была чем-то недостижимым, где люди читали и получали бесплатное образование, где можно было получить жилье и еще много-много всего. Там, правда, было и много всего странного и порой ужасающего, но какой отрезок нашей истории был идеален?
Рассказ нескучен, многие вещи, о которых пишет автор, до сих пор есть и в моей квартире, и они – эти вещи – это уже история.
Каждая глава начинается с анекдота, за который, по словам автора, в те времена могли серьезно наказать. Мне кажется, что от этого они становятся еще смешнее.

«Молодая женщина моется в ванной коммунальной квартиры и неожиданно замечает в окне над дверью лицо своего пожилого соседа.
- Аркадий Петрович, вы с ума сошли?! – кричит она, стыдливо прикрывая грудь руками.
- Не орите, Марина! Сдались вы мне! Я смотрю, чтобы вы не брали мое мыло.»

Спасибо автору за прекрасную книгу об уже далекой и неизвестной для нас стране.