© Сергей Фомичёв, 2024

ISBN 978-5-0065-1133-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

НЕ ЖЕЛАЯ ЗЛА

Морозов никому не желал зла. И до сих пор был уверен, что во всём их мирке, состоящем из двух сотен исследователей и полутора тысяч колонистов, никто не желал зла ему. Слишком безмятежным, даже апатичным, выглядело сообщество Базы.

Считал так Морозов до самого сегодняшнего утра, когда обнаружил подсунутое под дверь лаборатории письмо. Сложенный вчетверо листок бумаги разом нарушил размеренный ход жизни.

Зла ему желали. Так в письме и написали, желаем-де, чтобы ты, Морозов, околел как бешеный пёс.

Эта архаичная идиома привела его к первому выводу – зла ему желали выходцы с Земли. Ибо псы, равно как и прочие животные на Базе не встречались. А книги и фильмы, из которых местные уроженцы могли бы почерпнуть такой оборот, отбирались у переселенцев при отправке на Базу. Но что толку от этого умозаключения – в молодой колонии земляне пока доминировали.

Морозов вздохнул и бросил на стол карандаш. Какая уж тут работа. Он и в обычные-то дни едва заставлял себя просмотреть распечатки, набросать отчёт, да отметить на электронном планшете очередной сектор неба – задание для масс-детектора на ближайшие сутки. Теперь же работать расхотелось вовсе.

Морозов вышел из корпуса и отправился к океану. Посыпанная гравием тропка петляла между аккуратных полей колонистов. Рафинированная растительная агросистема производила всё, что душе угодно. Но вот разводить животных правительство не позволяло.

Хавьер, этот диссидент, сосланный на Базу взамен каторги, и теперь изучающий блуждающие звёзды, полагал, что уже в третьем поколении колонистов ждёт вырождение. С одной стороны – поголовная безграмотность, с другой – вегетарианство и как следствие недостаток аминокислот. Не будучи биохимиками, исследователи любили поспорить на эту тему между собой. Пари заключали. Так, от скуки: знали, что до результатов никому из них не дожить.

***

Скалистый берег возвышался над водой. Впрочем, не над водой, а над тем, что её покрывало.

Когда-то океан был безжизненным, стерильным, как и вся, окутанная удушливой атмосферой планета. Но вот, лет пятьдесят назад, пробив облака, вынырнул из пространства гигантский танкер. Зависнув над океаном, он распахнул брюхо, и опорожнился двумястами тысячами тонн модифицированных водорослей.

Подкидыши быстро размножились, насытили атмосферу кислородом и теперь покрывали всю поверхность океана полуметровым слоем, распространяя вокруг йодистый запах. Покров лениво колыхался, сглаживая волны и скрывая под собой прибрежные камни, которые становились похожи на болотные кочки. И лишь острые кромки скал иногда вскрывали это спутанное кладбище водорослей, и тогда покров расступался, выбрасывая вверх фонтанчики океанской воды.

***

Хуже всего, что авторы письма не ставили Морозову никаких условий. Не требовали убраться с Базы, (колонисты недолюбливали исследователей), или убраться на кухне (Морозов манкировал графиком). Околеешь и всё тут, и никаких «если». Не то, чтобы страшно, обидно как-то.

После обеда пришла Айра. Красивое загорелое тело слегка прикрывала короткая льняная туника и Морозов в который раз не смог отвести взгляд.

– Ваши грибы, – сказала девушка, поставив на стол корзину с шампиньонами. – Что принести в субботу?

– Мясо, – сказал Морозов.

– Вы, конечно, шутите? – улыбнулась Айра. – Единственное мясо, что водится на Базе, это человечина.

Восхитительная девушка. Она понимала шутку и могла пошутить в ответ. Её дебильный братец, наверняка, пробурчав что-нибудь невразумительное, побежал бы спрашивать совета у отца.

Айра всячески демонстрировала расположение и казалась ему вполне доступной. Но Морозов как-то глупо боялся. Боялся, что на утро завалятся в его комнату многочисленные братья и дядья, и сделают предложение, от которого он не сможет отказаться. Не то, чтобы он был отпетым холостяком, но ни один из исследователей не решался заводить здесь семью. Это означало бы окончательную капитуляцию. А кроме того, кому охота обрекать потомков на вымирание? Никто не верил в будущее Базы.

***

Вечером, с трудом подавив стремление подозревать всех и каждого, Морозов по обыкновению отправился к Генриху расписать пульку. Расстроило его всё же это письмо. Так что играл невнимательно и вскоре получил классический паровоз на мизере.

– Что-то случилось? – равнодушно спросил Хавьер, тасуя колоду.

– Работа не идёт, – пожал плечами Морозов.

– Работа ни у кого не идёт, – то ли возразил, то ли согласился Генрих.

***

Зла ему желали на запрещённом английском языке. Не будь этого обстоятельства, Морозов счёл бы письмо за глупую шутку кого-нибудь из своих отупевших от скуки коллег. Но рисковать каторгой ради сомнительного удовольствия разыграть или даже напугать ничем не выделяющегося и никому не мешающего Морозова, казалось полнейшим бредом.

Дереку, правда, каторга не грозила, только высылка. Он не землянин и то, что для прочих являлось изгнанием, для него было только командировкой.

Морозов постучал и, услышав приглашение, вошёл. Сидя в мягком кресле, утопянин обозревал стену. На ней тут и там висели какие-то графики, схемы и несколько картин с закатными пейзажами разных планет.

– Вот, размышляю над одной эзотерической гипотезой, будто врата в антимир открываются на закате, – пояснил Дерек.

– Вам везёт, у вас есть вдохновение, – произнёс Морозов.

– Ерунда! – отмахнулся Дерек и вскочил с кресла. – Я не верю во вдохновение, я верю в дэдлайн.

Он прошёл к кухонной стойке и включил кофеварку.

– Хотите кофе? – спросил он.

– Нет, – отказался Морозов. – Собираюсь пораньше лечь спать.

– Как хотите, – сказал Дерек и продолжил. – Мой контракт с вашим правительством истекает через полгода, а у меня больше сотни рабочих гипотез. И я намерен проверить все, даже самые нелепые…

«Да нет, – думал Морозов, ступая по мягкому покрытию коридора, – зачем Дереку мне угрожать? Он единственный среди нас, кто работает с удовольствием».

***

Занимался Морозов поиском скрытого вещества. И от того, сколько этого вещества скрыто, зависело, будет ли вселенная расширяться до бесконечности, или всё же начнёт сжиматься.

Задача ещё великими учёными прошлого поставлена. Умами не чета нынешним исследователям. Вон их тома на полке стоят. Эйнштейн, Петров, Франк. Нет таких больше. Извели учёных в угаре постмодернизма, теперь вот и за исследователей взялись. Рассылают по удалённым базам, лишив ресурсов и связи. Вяжут пожизненными контрактами. Их, астрофизиков, в самое охвостье галактики загнали, в самую закорючку Млечного Пути. Как в слепую кишку. Кормят травой. Да следят, чтобы не вздумали завести учеников.

Хавьер считал, что и веганская диета, и низкий уровень грамотности колонистов, намеренно подстроены правительством, дабы лишить исследователей репродуктивной основы. Так что останутся вскоре на Земле одни лаборанты.

Иногда Морозову приходила в голову мысль, что и английский запретили вовсе не вследствие Атлантического Кризиса, а из-за того, что на нём осуществлялся научный трафик. Прав Хавьер, добивают науку нынешние властители.

Никому во всём мире не было дела до того, превышает масса скрытого вещества критический уровень или нет. В прошлом большие дебаты на этот счёт шли. Модель вселенной каждые десять-двадцать лет, выворачивали наизнанку и штопали гнилыми нитками сомнительных гипотез. А теперь никому дела нет. Не был исключением и сам Морозов. Плевать ему на вселенную, угаснет там она или в точку сожмётся. Лично он предпочёл бы, чтобы угасла. Всё вокруг угасает…

***

Сон не шёл. Морозов вертелся в постели, мутузил подушку, пытаясь пристроить поудобней голову. Без толку.

Ему не просто желали зла, но и определили точную дату смерти – следующий понедельник. Грохнут его через пять дней, как бешеного пса. И всё и ничего больше. Ни масс-детектора, ни Базы, ни вселенной. Тьма…

Будучи до мозга костей материалистом, в загробный мир он не верил. В реинкарнацию тоже. А значит осталось ему, бедолаге, всего пять дней. Ещё целых пять дней скучной бесцельной жизни на Базе.

На Базе и вообще.

Чиркнут сталью холодной по горлу, хлынет из жилы кровь, остынет тело…

А если не остынет? Если всё же начнёт сжиматься? Вселенная в смысле…

Одно у него в голове не помещалось, ещё с университетских лет занозой сидело – это то, что время потечёт вспять. Оно, время, ведь тоже от большого взрыва зародилось. И прими дело обратный ход, время следом попятится.

Такова психология человека, что он всегда думает об эволюции вселенной как о будущем. Долго ему объяснял это старый профессор. Только теперь Морозов понял, что если время идёт вспять, то здесь она, сейчас, та сжимающаяся вселенная. Как встречный поезд за окном купе. Чиркнет в темноте – поди разгляди лица…

И тут его ошарашило. Так вот она скрытая масса! Та же вселенная только в обратную сторону идущая. Но тогда получается, что коллапсирующая вселенная и является единственной причиной своего коллапса. Парадокс?

Но где парадокс там открытие.

Морозов вскочил с кровати, растёр лицо и, схватив карандаш, принялся набрасывать схему. Могла получиться неплохая работа. Всех деталей ему не осилить – уровень знаний не тот – но это ничего. Обоснования и расчёты у тех же столпов прошлого можно позаимствовать, у Эйнштейна, у Петрова…

Конечно, не его это тема объяснять природу вселенной. Его дело скрытое вещество найти и вычислить его массу.

Так вот он и нашёл. И даже вычислил. Ибо масса эта равна массе нынешней вселенной.

На Земле его сверхурочной работе вряд ли обрадуются, а уж рассчитывать на публикацию и вовсе не приходится. Да и не выходят больше на Земле научные издания. Ну и чёрт с ней, с родиной. Договорюсь с Дереком, опубликуем на Утопии. Хотя бы пару сотен экземпляров. Они там всё что угодно напечатают лишь бы нашему правительству досадить.

И станет он, Морозов, последним учёным своей эпохи. Настоящим учёным. Пройдут века. Возродится наука и какой-нибудь студент снимет с полки его книжицу, стряхнёт пыль…

– Чёрт! – вспомнил Морозов. – У меня же только пять дней.

Как некстати эти угрозы теперь, когда у него появился интерес к жизни, когда появилась цель. Всего ему за пять дней никак не успеть. Нужно изложить хотя бы тезисы, наброски. Хоть что-то…

Как там сказал Дерек? «Я не верю во вдохновение, я верю в дэдлайн». Как это верно. Теперь уже не до сна. Кофе, побольше кофе…

***

Над базой висело чёрное беззвёздное небо. Лишь на самом горизонте светился пылью Млечный Путь, да чужие галактики едва пробивались сквозь черноту призрачными пятнами.

Человек в длинном плаще посмотрел на единственное горящее окно корпуса и произнёс на запрещённом языке:

– Работайте, Морозов, работайте. Удовольствие от работы – единственное, что отличает нас от животных.

Человек поправил шляпу, шагнул в наползающий с полей туман, и шорох гравия скоро затих вдали.