Когда брал читать эту поэму, я держал в уме, что, по некоторым данным, Сергей Александрович поплатился за её написание жизнью и что прототипом комиссара Чекистова является Яков Блюмкин, которому в последние годы несколько карму подправили и немножечко обелили.
А уже сегодня, когда стал смотреть рецензии других читателей, набрел на рецензию AndrejGorovenko («Странный и смешной вы народ!»), где говорится, что другой персонаж этой поэмы бандит Номах это никто иной как Нестор Махно, просто слоги Сергей Александрович переставил. И тогда можно такое предположить, что и Нестора Махно он знал лично. AndrejGorovenko считает, что Есенин придал ему свои черты. Я же придерживаюсь другого мнения. Конечно, прослеживается некая симпатия автора к этому персонажу, но мне кажется, что тут он себе выделил более скромную роль - красноармейца Замарашкина. Но скромная эта роль только на первый взгляд. А если копать глубже, то Замарашкин это весь наш добрый народ, включая и самого Есенина. Народ не может оказать более решительный отпор бандиту, потому что связывает их дружба, пусть даже и былая, а не может Замарашкин сдать его куда следует. Комиссар, приехавший из Америки, по фамилии Рассветов, предлагающий не хватать одного только Номаха, а устроить большую чистку, этот персонаж лично мне напомнил Троцкого. Если это так, то пожалуй можно отбросить версию убийства поэта по заданию Блюмкина или Махно, а присмотреться к версии, в которой заказчиком выступает уже сам Троцкий.
Надо отметить, очень точно этот самый Рассветов описывает особенности американской политики. А также стоит зафиксировать качественный троллинг представителей белого движения, которые ничего и не делают кроме как бухают и просят хозяйку поставить пластинку с вальсом «Невозвратное время».
А еще мне Номах напомнил персонажа Михалкова в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих», такой кажущийся до поры неким благородным разбойником. Есенин выделяет, что лично Номах бандит, а его подельники это уже повстанцы. Все прочие персонажи, имеющие фамилии, наверняка тоже имеют своих прототипов, реальных революционных деятелей.
Слишком смелая поэма, за нее, наверное, и убили этого гения...