Цитаты из книги «Зона. Записки надзирателя»

– Жизнь продолжается, даже когда ее, в сущности, нет

Как ты думаешь, Бог есть? – Маловероятно, – сказал Алиханов. – А я думаю, что пока все о'кей, то, может быть, и нет его. А как прижмет, то, может быть, и есть.

безответственными рассуждениями.

Поэтому меня смешит любая категорическая нравственная установка. Человек добр!.. Человек подл!.. Человек человеку – друг, товарищ и брат… Человек человеку – волк… И так далее. Человек человеку… как бы это получше выразиться – табула раса. Иначе говоря – все, что угодно. В зависимости от стечения обстоятельств.

Путь к добродетели лежит через уродство

Развлечение у меня единственное – сигареты.

Лагерное «сеанс» означает всякое переживание эротического характера. Даже шире – всякого рода положительное чувственное ощущение. Женщина в зоне – сеанс. Порнографическая фотография – сеанс. Но и кусочек рыбы в баланде – это тоже сеанс.

Зачем перекраивать Александра Дюма, как это сделал Фицджеральд? «Великий Гетсби» – замечательная книга. И все-таки я предпочитаю «Графа Монте-Кристо»…

Цыганка с картами, глаза упрямые,Монисто древнее и нитка бус.Хотел судьбу пытать бубновой дамою,Да снова выпал мне пиковый туз.    Зачем же ты, судьба моя несчастная,Опять ведешь меня дорогой слез?Колючка ржавая, решетка частая,Вагон столыпинский и шум колес…

Станиславский говорил – не верю! Если артист фальшивил, Станиславский прерывал репетицию и говорил – не верю!.. – То же самое и менты говорят, – заметил Цуриков. – Что? – не понял замполит. – Менты, говорю, то же самое повторяют. Не верю… Не верю… Повязали меня однажды в Ростове, а следователь был мудак… – Не забывайтесь! – прикрикнул замполит. – И еще при даме, – вставил Гурин. – Я вам не дама, – повысил голос Хуриев, – я офицер регулярной армии! – Я не про вас, – объяснил Гурин, – я насчет Лебедевой. – А-а, – сказал Хуриев.