Цитаты из книги «Зона. Записки надзирателя»

Пустой ты человек, – рассердился Замараев, – одно у тебя в голове. Ты шел бы в цирк заместо кенгуру. Слыхал про кенгуру? Такая, с гаманцом на брюхе…– Да не прихватывай ты, – сказал Ероха, – не прихватывай. А то как дам по чавке!

Испугал… Все треплешь языком, а жизнь проходит…Ерохин

Чувствую, под столом кто-то есть. Наклоняюсь – пьяный босяк. Совершенно пьяный негр в красной рубашке. (Кстати, я такую же рубаху видел на Евтушенко.)

вдруг ощутил, как стосковался по этой мужской тяжелой жизни. По этой жизни с куревом и бранью. С гармошками, тулупами, автоматами, фотографиями, заржавленными бритвенными лезвиями и дешевым одеколоном

спрашиваю:– Будешь работать?– Нет. Я родился, чтобы воровать.

Мы еще полетим, – крикнул он, – мы еще завинтим штопор! Мы еще плюнем кому-то на шляпу с высоты!– В элементе, – подтвердил Мурашка.– Зуб даю, – однообразно высказался Чалый.– Оковы тяжкие падут! – закричал фарцовщик Белуга.– Жизнь продолжается, даже когда ее, в сущности, нет, – философски заметил Адам.– Вы можете хохотать, – застенчиво произнес Лейбович, – но я скажу. Мне кажется, еще не все потеряно…Вертолет поднялся над землей. Тень от него становилась все прозрачнее. И мы глядели ему вслед, пока он не скрылся за бараками.Мищука освободили через три года, по звонку. Покрышев к этому времени умер. О его смерти писали газеты. В аэропорт Мищука не допустили. Помешала судимость.Он работал механиком в НИИ, женился, забыл блатной язык. Играл на мандолине, пил, старел и редко думал о будущем…А Дима Маркони разбился под Углегорском. Среди обломков его машины нашли пудовую канистру белужьей икры…23 февраля 1982 года. Нью-ЙоркСпасибо за письмо от 18-го. Я рад, что вам как будто по душе мои заметки. Я тут подготовил еще несколько страниц. Напишите, какое они произведут впечатление.Отвечаю на вопросы.«Кукольник» по-лагерному – аферист. «Кукла» – афера.«Скокарь» означает – грабитель. «Скок» – грабеж. Ну, кажется, все. Я в тот раз остановился на ужасах лагерной жизни. Не важно, что происходит кругом. Важно, как мы себя при этом чувствуем. Поскольку любой из нас есть то, чем себя ощущает.Я чувствовал себя лучше, нежели можно было предполагать. У меня началось раздвоение личности. Жизнь превратилась в сюжет.Я хорошо помню, как это случилось. Мое сознание вышло из привычной оболочки. Я начал думать о себе в третьем лице.Когда меня избивали около Ропчинской лесобиржи, сознание действовало почти невозмутимо:«Человека избивают сапогами. Он прикрывает ребра и живот. Он пассивен и старается не возбуждать ярость масс… Какие, однако, гнусные физиономии! У этого татарина видны свинцовые пломбы…»Кругом происходили жуткие вещи. Люди превращались в зверей. Мы теряли человеческий облик – голодные, униженные, измученные страхом.Мой плотский состав изнемогал. Сознание же обходилось без потрясений.Видимо, это была защитная реакция. Иначе я бы помер от страха.Когда на моих глазах под Ропчей задушили лагерного вора, сознание безотказно фиксировало детали.Конечно, в этом есть значительная доля аморализма. Таково любое действие, в основе которого лежит защитная реакция.Когда я замерзал, сознание регистрировало этот факт. Причем в художественной форме:«Птицы замерзали на лету…»Как я ни мучился, как ни проклинал эту жизнь, сознание функционировало безотказно.Если мне предстояло жестокое испытание, сознание тихо радовалось. В его распоряжении оказывался новый материал.

Ясно, – сказал Маркони, – узнаю восточное гостеприимство… Денег оставить?– Деньги иметь не положено, – сказал Мищук.– Ясно, – сказал Маркони, – значит, вы уже построили коммунизм. Тогда возьми шарф, часы и зажигалку.– Мерси, – ответил бывший пилот.

-то было в его рассказах от этого пустыря. Может, запах пыльной травы или хруст битых стекол. А может, бормотание кур, однообразие ромашек – сухое поле незадавшейся жизни

Лагерное «сеанс» означает всякое переживание эротического характера. Даже шире – всякого рода положительное чувственное ощущение. Женщина в зоне – сеанс. Порнографическая фотография – сеанс. Но и кусочек рыбы в баланде – это тоже сеанс.– Сеанс! – повторил Енин.И окружавшие его зеки дружно подтвердили:– Сеанс!..Мир, в который я попал, был ужасен. И все-таки улыбался я не реже, чем сейчас. Грустил – не чаще.Будет время, расскажу об этом подробнее…Как вам мои первые страницы? Высылаю следующий отрывок.

Мир, в который я попал, был ужасен. В этом мире дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировкой и насиловали коз. В этом мире убивали за пачку чая.В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим.Я дружил с человеком, засолившим когда-то в бочке жену и детей.Мир был ужасен. Но жизнь продолжалась. Более того, здесь сохранялись обычные жизненные пропорции. Соотношение добра и зла, горя и радости – оставалось неизменным.В этой жизни было что угодно. Труд, достоинство, любовь, разврат, патриотизм, богатство, нищета. В ней были люмпены и мироеды, карьеристы и прожигатели жизни, соглашатели и бунтари, функционеры и диссиденты.