— Ты не думай. Иногда лучше быть глупым.
Первое и оно же главное, что хочется сказать. Лучше один раз прочитать саму книгу, чем с десяток отзывов о ней. Можно обратиться к аудиоверсии. Отличная начитка в исполнении Константина Хабенского имеет хорошие шансы усилить позитивный эффект. Это было моё первое знакомство с автором, и оно прошло на удивление удачно.
«Компромисс» - это небольшой сборник зарисовок, в основу которых лёг жизненный опыт Сергея Довлатова. Главным образом, опыт, накопленный в период его работы в газете «Советская Эстония». Получился горько-сладкий коктейль с нотками здорового цинизма. Такая смесь юмористического и печального, которая, должно быть, неплохо характеризует многие явления жизни в то время, в той стране.
Писатель наблюдает, что происходит вокруг, фиксирует, знакомится с разными людьми и маневрирует между начальством, требованиями общества и собственными литературными исканиями. Чтобы продолжать числиться в журналистских рядах, нужно идти на компромиссы. Да чего уж там, компромиссы и маневры нужны, чтобы сохранить для себя возможность, когда-нибудь быть может, реализовать свой талант.
У автора получится убить двух зайцев одним выстрелом. Компромиссы в итоге конвертируются в творчество, доказательством чего служит данная книга.
Довлатов на стадии компромисса ещё не планирует уезжать, не видит пока для себя такой перспективы. Но вопрос «остаться или уехать», кажется, уже витает в воздухе.
Впрочем, компромиссы бывают разной интенсивности и значимости. Выбирая между покупкой двух дорогих предметов техники, можно остановиться на третьем, менее дорогом варианте. А можно выбирать между предательством друзей и собственной совестью. Всё это может делать одна и та же личность, поставленная в разные социальные рамки.
Мы все, добровольно или вынужденно, прибегаем к компромиссам по ходу жизни. И это, в принципе, неплохо. Компромиссы во все времена служили самосохранению, в том числе и в масштабах человечества. Но я отвлеклась...
Двенадцать компромиссов Довлатова, которые кто-то даже сравнил с подвигами Геракла ( Zhenya_1981 вот здесь), отличаются по форме и содержанию. На первый взгляд, большинство из них затрагивают важные вопросы по касательной. Но это один из художественных приёмов, позволяющих поднимать непростые темы.
Общаешься с книгой, словно со старым приятелем, с которым вы решили поговорить за жизнь. При этом необязательно друг с другом во всём соглашаться.
Довлатов делает обыденное увлекательным и быстро вовлекает читателя в свой мир. Как будто мы тоже побывали в кабинете редактора газеты или пообщались с Бушем, в котором «решительный нонконформизм уживался с абсолютной беспринципностью», и загадочным западным моряком.
Время, описанное автором, кажется мне достаточно далёким в терминах социально-культурных кодов. Отсюда - забавная странность некоторых ситуаций, в которые попадает рассказчик. Точнее, они были бы весьма забавными, если бы принадлежали миру вымысла. К примеру, в компромиссе третьем Довлатову поручают освещать рождение ни много ни мало четырехсоттысячного жителя Таллинна. Такое событие случается не каждый день. Рождение человека, обречённого на счастье.
Только природа не считается с социальными предпочтениями газетного руководства, и вышло так, что первым новорожденным в списке оказался не совсем подходящий кандидат.
— На задании… Когда вас это останавливало?! Кто в декабре облевал районный партактив?..
— Генрих францевич, мне неловко подолгу занимать телефон… Только что родился мальчик. Его отец — дружественный нам эфиоп.
— Вы хотите сказать — черный?
— Шоколадный.
— То есть — негр?
— Естественно.
— Что же тут естественного?
— По-вашему, эфиоп не человек?
— Довлатов, — исполненным муки голосом произнес Туронок, — Довлатов, я вас уволю…
Дальше судьба тоже повела себя не слишком благосклонно к нашему корреспонденту, который хотел выполнить задание и получить гонорар.
Бытовые предрассудки, конечно, живучи и не знают географических границ. Однако закрытость советской системы, вероятно, способствовала культивации частных предрассудков и мешала рассмотреть, как неприглядно подобное поведение выглядит со стороны. Как показывает история, свободная циркуляция идей, мнений и тенденций, пусть и дискуссионных, в большинстве случаев, мягко выражаясь, полезнее идеологической закупорки.
Цитаты
В журналистике каждому разрешается делать что-то одно. В чем-то одном нарушать принципы социалистической морали. То есть одному разрешается пить. Другому — хулиганить. Третьему — рассказывать политические анекдоты. Четвертому — быть евреем. Пятому — беспартийным. Шестому — вести аморальную жизнь. И так далее. Но каждому, повторяю, дозволено что-то одно. Нельзя быть одновременно евреем и пьяницей. Хулиганом и беспартийным…
Я же был пагубно универсален. То есть разрешал себе всего понемногу.
Ты хоть не врал бы! Кто эта рыжая, вертлявая дылда? Я тебя утром из автобуса видела…
— Это не рыжая, вертлявая дылда. Это — поэт-метафизик Владимир Эрль. У него такая прическа…
У хорошего человека отношения с женщинами всегда складываются трудно. А я человек хороший. Заявляю без тени смущения, потому что гордиться тут нечем. От хорошего человека ждут соответствующего поведения. К нему предъявляют высокие требования. Он тащит на себе ежедневный мучительный груз благородства, ума, прилежания, совести, юмора. А затем его бросают ради какого-нибудь отъявленного подонка. И этому подонку рассказывают, смеясь, о нудных добродетелях хорошего человека.
После этого было многое. Следствие, недолгий лагерь, фронт, где Быковер вымыл песком и щелочью коровью тушу. («Вы говорили — мой тщательно, я и мыл тщательно…») Наконец он вернулся. Поступил в какую-то библиотеку. Диплома не имел (Кембридж не считается). Платили ему рублей восемьдесят.
Целый год между нами происходило что-то вроде интеллектуальной близости.
— Нет ли у тебя в поле зрения интересного человека?
— Есть. И он тебе кланяется.
свернуть
Итак, относительно простые жизненные сюжеты поданы в книге с изрядной долей самоиронии и трагикомизма. Авторский текст отличает умение посмотреть на себя критически. Довлатов не пытается понравиться, не скрывает своих слабостей, к примеру, пристрастия к алкоголю. Он не стремится казаться тем, кем он не является, - человеком, готовым поставить многое на карту ради каких-то высших идеалов или просто по глупости.
По сути, он хочет писать о том, что его интересует и волнует, а не о том, что хочет услышать условная партия.
Поэтому и компромиссы становятся необходимостью.
