Сторонники законодательства о двуязычии, по их позднейшему признанию, чувствовали себя «подобно горсти революционеров-подпольщиков во враждебном мире».[449] Абсолютное большинство министров и заместителей министров (в том числе юстиции, иностранных дел, природных ресурсов и энергетики, коммуникаций, национальной обороны, рабочей силы и иммиграции) были одноязычными англоканадцами и дорожили мнением англоязычного большинства электората девяти англоязычных провинций